руку за армяк, но пистоля за пазухой уже не было. Только карта лежала - ко-
роль бубен.
- Ну и вор... всем ворам вор! - поразился солдат.
Не удалось им дойти до города Саранска... От этого города в один теплый
день пролетело над лесами нечто. И было это нечто не птицей, не ковром-само-
летом сказочным. Вроде бы человек летел и... пронесло его над бором сосновым.
Не стало снова!
За дальностью Саранска от властей земных, кои за деяния народа ответствен-
ны, того полета чиновники пока не приметили. А то бы они летуна этого спроси-
ли со всей строгостью:
"От начальства дозволение летать имеется?.."
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Солнце выше - и конница татарская за горизонт прячется, а на каре русское
тучей летят "мухи заразные, которые с навоза. прямо с падали разной, с лужи
поносной на солдата садятся.
Солнце ниже - и мухи отлетают прочь, зато каре теперь облипают татары, во
мраке слышен визг их, горят по увалам костры сигнальные, скачут в топоте,
стрелы вокруг тысячами невидимо рассыпая.
Маркитанты за паршивый окорочишко уже по шести рублей драли. Потом и мар-
китанты отстали от армии: опасно было. Миних, дабы войско воодушевить, велел
бочки с вином открывать для угощения. Но вино лишь на миг веселило, а потом
еще хуже бывало от зноя, и тогда фельдмаршал приказам:
- Всем в рот - пулю!
Бочки с вином откатили в арьергард каре и там давали его пить для "ободрения"
лишь тем, кто изнемог и упал. Остальные же сосали пули свинцовые, меж зубов
из перекатывая, как леденец, сухими языками, - верно! - жажда от свинца вроде
приглохла.
Хлеб армия искала в заброшенных деревнях татарских. Был он или обгорелый,
не дожженный врагом, или в земле укрыт, червями жирными пронизан. Колодцы же
брали солдаты с бою, словно крепости... Возьмут его, а там уже свалена скоти-
на битая - разило из глубин земли скверной. Татарину - тому хорошо: он кобылу
свою опрокинет наземь, носом в шерсть ей на брюхе зароется, насосется всласть
молока кобыльего - ему и воды не надобно...
- Иде же этот рай, о коем нам сказывали?
К вечеру, когда тебя уже ноги не держат, на ручных жерновах, будь любезен,
зерна для себя намолоть. А дровишек в Крыму не достать. Солдаты теста сырого
поедят, а утром пошли дальше... От самого Перекопа в глубину земли Крымской
протянулся след нехороший: начался в войске русском понос кровавый.
И настал день, когда Миних созвал офицеров:
- Рацион отныне таков: каждому офицеру по шляпе зерна насыплем, и делите
на всех! Кто виноват в голоде армии? Не я, не я, - отрекся фельдмаршал. -
Провиантмейстеры на Украине уже все по тюрьмам рассажены. А князь Трубецкий,
видать, нужд наших не ведает.
- Лесли-то обоз с хлебом тащит? - спросил Аракчеев.
- И притащит, ежели от татар отобьется.
- Обозу-то? От татар? Да никогда обозу от татар не отбиться...
15 июня армия подошла к городу Гёзлову, который солдаты русские окрестили
на свой лад - Козловом; Миних велел всем молиться:
- Козлов этот - святыня ваша: здесь крестились князья киевские, отсюда
христианство на Русь вышло...<2>
Город уже горел, подпаленный турками, из дыма едва виднелись минареты
большой мечети Джума-Джами. А далеко в море уплывали паруса кораблей - это,
увозя рабов и богатых евреев, турецкий гарнизон спешил в Константинополь. Из
города горящего выходили люди почтенные. Несли они к русским хлеб-соль на зо-
лотом блюде. Это гёзловские армяне-изгои, издавна верившие в Россию и неиз-
менно ей преданные в любом изгнании. Миних передал хлеб-соль Манштейну, а зо-
лотую тарелку, украшенную 'дивным узором, скопидомно в свой шатер забросил.
Максим Бобриков, радуясь случаю, уже вел беседу с армянами - по-армянски.
- Вступайте смело в город, - говорили ему армяне. - Турки зажгли дома
только христианские. А в Гёзлове вы сыщете еще очень много золота и серебра,
посуды медной, хлеба разного, материй шелковых, свинец остался от султана и
даже пушки... Даже пушки!
Нашли и жемчуг и парчу. А хлеба оказалось в городе столь много, что надол-
го армии хватит. Но это был - увы! - хлеб не ржаной, а белый. Не берегли его
солдаты, считая за лакомство господское, которое насытить неспособно. И щедро
сыпали пшеницу верблюдам. Давали зерна лошадям, сколько съесть могут, отчего
в Гёзлове от перекорма немало пало русской кавалерии.
А на окраинах соленой грязью пузырилось Сасык-Темешское озеро. Генеральный
штаб-доктор армии, Павел Захарович Кондоиди, увещевал всех, что in sale salus
(здоровье в соли). Ученый грек и сам полез и других затащил в тузлук соленый.
Сидели там, пыхтя и потея, в грязи по уши, фельдмаршал
Миних со всем своим генералитетом. Кондоиди напрасно призывал солдат:
- Кто любострастною хворью болен, сюда... сюда идите! В грязь озера солда-
ты не полезли, а говорили так:
- Гляди-ка, все генералы наши, видать, нехорошо болящи...
Бездна сверкающей духоты копилась над лиманами. И пахло близ моря необычно
- не по-русски. Небо казалось низким - хоть руками его доставай. Миних в
азарте вскрывал могильники древние. Мучил солдат землекопством и сам измучил-
ся; древнее царство Керкинита, отшумевшее когда-то в этих краях, не давало
ему покоя. Успокоился, когда нашел монету редчайшую: с одной стороны ее - имя
царя Скимура, а с реверса изображен был скиф с боевым топориком.
Неожиданно прорвался в Крым большой обоз с конвоем. Привел его отважный
генерал Юрий Федорович Лесли, - в крови была, от крови потемнев, его шпага!
Солнце раскалило на старике панцирь. Полмесяца не вылезал обоз из схваток ру-
копашных, идя чрез степи от магазинов украинских. Ведь это было чудо, что они
прорвались. При генерале адъютантом состоял сын его (тоже Юрий); Лесли побаи-
вались иноземцы: за отцом и сыном водилась слава, будто по ночам они убивали
католиков и лютеран. Возможно, что и так: у них в роду с религией не все в
порядке было, - оттого-то предок их и удрал в Москву; древнее рыцарство Шот-
ландии осело потом в лесах Смоленщины, переварилось тут, перебродило, и полу-
чилась острая закваска. Лесли были истинными патриотами России...<3>
- Лесли, - сказал Миних генералу, - ты спас мне армию. Когда еще обоз при-
будет к нам с Украины?
- Об этом знает княгиня Анна Даниловна... Из Гёзлова стал Миних распускать
по Крыму слухи ложные, будто совсем плохи его дела, пора ему спасаться к Пе-
рекопу. Татары, до которых этот слух дошел, предали разорению все пути, что
русскую армию из Крыма выводили. Каплан-Гирей всей мощью ханства своего стал
на подходах к Перекопу, путь отступления заграждая.
Того только и надо было Миниху:
- Теперь вперед... идем в Бахчисарай!
Бахчисарай - "дворец садов". Леса крымские, по дуги дела, и есть сады.
Только заброшенные. Шумят на склонах гор
вечнозеленые памятники первым труженикам Крыма - генуэзцам и финикийцам,
давно отмершим в веках. А когда пришли в Крым татары, они не пожелали продол-
жать труд, начатый раньше их, и потому сады одичали. Сады превратились в ле-
са, и цвели в лесах-садах одичавшие груши, виноград, шелковица, маслины и по-
меранцы. Нюхал русский солдат и не понимал, что нюхает он лавры и оливки, ка-
персы и шафранСтолица ханства Крымского была тогда велика, хороший всадник на
добром скакуне объезжал Бахчисарай за день. Золото и мрамор наполняли дворцы
и бани, мечети и мавзолеи, в прохладных бассейнах гаремов купались разнокожие
рабыни, откормленные в лени. Но не добычи жаждали воины русские - отмщения!
Только святого отмщения... По дороге на Бахчисарай ничто татарами тронуто не
было Войска неожиданно вступили в царство полного изобилия и довольства вся-
кого. Мешали только горы, через сумятицу которых было никак не пропихнуть тя-
желое каре. Кругом ущелья и овраги. По горным кручам тащили пушки. Трудно бы-
ло. Много провианту бросили по дороге. Смерти продолжались, и могилы русские
тут же обнимала буйная ароматная зелень...
Принц Гессен-Гомбургский опять стал заговоры делать.
- Связать надо Миниха, - убеждал он офицеров, - а армию домой отвести. Я
спасу вас от гибели...
Истомленная адским зноем, армия в конце июля вышла к столице ханства. Бах-
чисарай столь искусно был спрятан в теснине Чурук-Су, что можно мимо пройти и
не догадаться, что здесь, укрыт город. Люди уже вповалку лежали на земле, а
все окрестные высоты обложили турки с татарами, постреливая издалека.
- Генералу Шпигелю, - наказал Миних, - больных снести в обоз. Вагенбурги
обложить рогатинами. А со мною пойдут одни здоровые...
Пробили зорю вечернюю, и войска, воспрянув от земли, тронулись. В порядке
идеальном, в тишине полнейшей. Таясь в ущельях, армия обошла врага стороной и
на рассвете выросла под самым Бахчисараем. Уже и город был виден, как кину-
лись на них янычары. Владимирский полк сильно помяли, стали пушки отбирать,
рубят прислугу на стволах орудий.
- Лесли! - позвал Миних. - Вот вам повод отличиться... Старый генерал по-
шел на янычар, его солдаты катили пушки. Ядра чугунные, разбрызгивая песок,
крушили деревья, плотно спросшиеся. Янычары бежали от штыков русских. В пред-
местье города уже возник коптящий язык пламени. Бахчисарай - словно заколдо-
ванный замок; как армию в него ввести, если нет дорог, а лишь тропинки и тро-
пинки! Вьются они по отрогам горным, средь садов и кладбищ-
- О, проклятье! - ругался Миних. - Есть ли такая столица в мире, в которую
не ведет ни одна дорога?.. Эге! - обрадовался он, опуская трубу подзорную. -
Я вижу, там, со стороны нордической, кажется, можно въехать в город по-людс-
ки, а не по-татарски...
С опаскою в Бахчисарае появились русские солдаты. Повсюду лежали, брошены
средь улиц, мертвецы. В канавы скатывались, как арбузы, отрезанные головы
женщин. Валялись тут же младенцы с распоротыми брюшинами. Грекиармяне...
русские... поляки! Все христиане были вырезаны. Не тронули татары лишь миссию
иезуитскую в Бахчисарае, и монахи ордена Игнатия Лойоллы отступили вслед за
янычарами. Миних распорядился:
- Библиотеку "Езуса Сладчайшего" не трогать... Но монахи поступили вар-
варски: перед бегством своим свалили библиотеку в подвал миссии, а в подвал
выпустили все вино из бочек. Казаки загуляли. Иные с хохотом в монашеском ви-
не даже купались. И плавали солдаты в погребах, средь книг учености невнят-
ной, и книги утопали быстро, в вине намокнув. Миних въехал в Бахчисарай на
пегой кобыле, через мост каменный вступил фельдмаршал во дворец ханский. Увы,
он был уже не первым здесь - не триумфатор! Во дворе ханском, между банями и
конюшнями, суетливо метались солдаты. Глаза разбегались от обилия добра и
блеска мишуры восточной. Но брать не брали ничего - глазели больше... Ведь
каждый повидать хотел это зловредное жилище ханов, откуда столько страданий
Русь претерпела! Исполнилась мечта, еще дедовская: вот он - очаг несчастий
многовечных...
- Гнать всех вон! - велел Миних. - Я стану тут обедать. Маншгейн его соп-
ровождал, внимательный и быстрый.
- Запоминай все, - сказал ему фельдмаршал. - Императрице сочини дворца
описание подробное, и с первым курьером отправим...
Бассейны из белого мрамора. Повсюду чистые циновки. Все стены сложены из
разноцветного фаянса. Прошли в сераль, над коим возвышалась башенка, откуда
евнухи за женами хана надзирали. Здесь был рассыпан в суматохе бегства бисер
яркий для вышивания. На пороге лежала нитка жемчуга. Миних ботфортом, шпорою
звенящим, поддел курильницу для ароматных благовоний. Шпагою разнес фельдмар-
шал вдребезги кувшин шербетный из желтого стекла.
- Пусть погибает! Нам все равно не вывезти отсюда... Маншгейн увлек его в
Посольский зал, где еще пахло кофе, свет лился щедро через двойные окна.
Здесь, в этих комнатах, униженно страдала честь государства Русского. От этих
вот дверей послы московские должны были ползти до ханского седалища и не име-
