пророчества Илэйны? Фесс отрицательно покачал головой.
- Эта безумная Дану что-то толковала о Двух Братьях. Но кто же в наше
время прислушивается к пророчествам! Сколько их было, громогласных,
устрашающих - из тех, что не исполнились ни на йоту! А вот это, похоже,
сбывается... Ты не согласен, советник?
- Нет, мой повелитель. Не согласен. И Алмазный, и Деревянный Меч,
бесспорно, придали сил и гномам, и Дану, вооружили их бесноватой
храбростью; однако неужели четыре тысячи секир и жалкий отряд в полторы
сотни лесных луков способны обратить во прах всю Империю? Сами маги
страшатся встречи с нами в открытом бою. Двинемся навстречу или гномам,
или Дану, дадим им бой и уничтожим! Всех до единого. А их Мечи пусть
послужат нам защитой в грядущем сражении с Радугой.
- Слова истинного воина, - проронил Император. - Я бы очень хотел
поверить тебе, советник Фесс. Я сам теряюсь в догадках, почему маги не
выступают против меня открыто... Конечно, было бы очень заманчиво поверить
в их страх, но - я чувствую, что это не так. Что-то иное отвлекает магов
от нашей армии, не дает выступить в полную силу...
- Можно разделить армию, - осторожно предположил Фесс.
- Нет! - вздрогнул Император. - Без меня... без меня тут воцарится
хаос, а война - моя война!
- Но война с вторгшимися в нарушение всех договоров гномами и Дану
есть дело всех подданных Империи! Легионы пойдут с охотой...
- И станут лёгкой добычей Драгнира или Иммельсторна, - мрачно закончил
Император. - Ты забыл, что случилось с Двенадцатым и Четырнадцатым?
Не самые лучшие легионы Империи, согласен, но и далеко не худшие! На
баронские дружины у меня надежды нет. Только на своих легионеров. Нет,
Фесс. На обычной войне твой совет был бы хорош. Мы разбили бы врага по
частям, как и велит военная наука. А так... боюсь, нам придётся ждать.
- Ждать чего? - изумился Фесс.
- Ждать, пока Алмазный и Деревянный Мечи сами придут к нам. Я надеюсь,
что друг друга они ненавидят не меньше, чем нас.
- А если меньше? Если они объединятся? - не уступал Фесс.
- Легенды о Двух Братьях разнятся в частностях, но все до единой
сходятся в одном - гномы и Дану творили это оружие не против нас, людей, -
против друг друга. Ненависть Драгнира к Иммельсторну и наоборот куда
глубже и древнее той, что они испытывают к нам, хумансам. Сами по себе
гномы и Дану ещё могли бы объединиться, и такое случалось в прошлом - но
вот их Мечи... они куда менее гибки, чем правители этих двух народов.
Мечи, я уверен, до сих пор питаются старыми чарами, в которых, не
сомневаюсь, нет и следа людей. И у гномов, и у Дану будет в этом походе
одна цель - Мельин. О случившемся там они ещё не знают - об этом не знают
ещё и очень многие из моих подданных. Нам следует отступить к столице и
ждать. Враг сам придёт к нам.
- И мой повелитель надеется, что у них начнется междуусобица?
- Ты прав, советник.
- А если нет? Мы обязаны предусмотреть и такое!
- Воспользуйся Искажающим Камнем, советник. Постарайся проникнуть в
души и сознание Мечей. Загляни в них - и ты увидишь там ярко пылающую
ненависть друг к другу. Я не сомневаюсь. А теперь оставь меня, я должен
поразмыслить.
Фесс молча поклонился и вышел.
Агата шла в самой середине походного строя Дану. Она не замечала ни
снега, ни холодного ветра - Иммельсторн согревал её лучше любой одежды.
Рядом с ней шёл Седрик; охраняя вождя и Thaide, Видящую, вокруг них
сомкнули кольцо два десятка воинов-Дану.
Сеамни Оэктаканн уже знала, что её родители живы. Правда, по решению
последнего военного совета их оставили на прежнем месте - с теми Дану,
которые не могли покинуть Бросовых земель.
- Так сказала наша старая Видящая, - объяснял Агате Седрик. - Твоя
мать очень рвалась пойти с нами, но мы покорны воле той, что обладает
даром прорицания. Она рекла, что твоё сердце должно быть свободно от
привязанностей в этом походе. Ты должна знать, о Thaide, что те, кто дорог
тебе, - в безопасности. Так судила мудрая. - Военный вождь Дану виновато
развел руками. - Не гневайся на меня за это, Thaide, когда ты встретишься
с мудрой, то сама поймешь её правоту. Я лишь выполнял её волю.
- Я не гневаюсь на тебя, доблестный Седрик. Воля мудрых непререкаема.
Но скажи мне, куда бы ты, как вождь, направил остриё нашего Меча? Нас
мало, мы - последняя сила Дану. К мощи Immelsthorunn!a неплохо было б
прибавить твой опыт вождения войск!
Седрик кашлянул, обвел взглядом немногочисленный отряд Дану.
- Thaide, мы собрали всех способных натянуть тетиву или поднять меч. В
силе вновь обретённого Деревянного Меча вся наша надежда. Однако старинные
предания гласят, что, когда вновь обретён будет Immelsthorunn, решающая
битва разыграется у стен нашего древнего Maed'a, нашей древней Царь-Скалы,
который эти проклятые хумансы переименовали в Мельин. Нам не следует
задерживаться, истребляя этих бесчисленных дикарей в их грязных
поселениях, Thaide. Нам надо торопиться в Maed.
Агата кивнула. Всё правильно. Сам Immelsthorunn стремится туда. Сеамни
чувствовала также и надвигающуюся с запада угрозу - оттуда, совокупив
силы, надвигался враг. Девушка не сомневалась - это маги Семицветья
наконец-то выступили против нее. Но Деревянный Меч не боялся. Он весь
словно бы пел в предвкушении этой схватки.
Сеамни Оэктаканн тоже не боялась. Да и чего бояться ей,
странствовавшей и внимавшей самому Хозяину Ливня! Чего бояться ей, если
Деревянный Меч надёжно хранит её, как и прочих воинов небольшого отряда!
Сперва она ещё не знала, как следует обращаться с чудо-оружием, -
несколько Дану погибли, штурмуя хумансову деревеньку. Ту самую, где
остался цирк господина Онфима...
Агата невольно вздрогнула. Она гнала от себя эти воспоминания - о том,
как братцы-акробаты валялись у неё в ногах, униженно целуя грязные,
перемазанные дорожной глиной сапоги, выклянчивая жизнь;
как выл, пытаясь вырваться из рук Дану, Троша - в то время как с него
уже содрали портки и воин народа, улыбаясь, сделал первый надрез возле
Трошиного мужского достоинства.
"Агатка! Агатушка! Ну пожалуйста! Ну не надо!.. Ну за что-о-о?!!"
"Умри, грязный хуманс. Пусть эти муки хоть в малой степени объяснят
тебе, что претерпел от твоей поганой расы мой народ".
Нож воина-Дану врезается глубже, по паху Троши бежит струйка крови,
парень дёргается и кричит - надрывно, страшно, страшно...
"У тебя нет мужества, хуманс", - на ломаном языке Империи произносит
Седрик, с презрением плюя в лицо пытаемому.
"У тебя нет даже сил умереть с честью. Всё, что ты можешь, - это выть
и умолять о пощаде. Моего отца имперские легионеры изрезали на мелкие
кусочки, однако он не проронил ни звука. И отверз уста лишь для того,
чтобы проклясть их перед самой кончиной. Я презираю тебя, хуманс. Я смеюсь
над тобой. Ты не заслужил моего снисхождения".
Агата тряхнула головой. Как некстати... и... почему она в самом деле
произнесла тогда эти слова, почему обрекла беднягу Трошу на смерть? Что ей
стоило отпустить его? Он ведь и впрямь её любил. Краснел, опускал глаза и
заикался, едва столкнувшись с ней взглядами. Ни разу не полез ей под юбку,
чем грешил порой (особенно по пьяни) даже Кицум.
Девушка почувствовала, как на глаза наворачиваются непрошеные слезы.
Как это? Что такое? Она плачет - из-за хуманса? Сколько зла и горя
претерпела она от них, сколько ночей мечтала о мести, а теперь, когда Тукк
и Токк задрыгали ногами, подвешенные на высокой жерди, когда Еремея
растянули и принялись медленно вырезать у него из спины ребра, когда слух
истинной Дану Сеамни Оэктаканн, ныне ещё и Thaide, Видящей, Носительницы
Деревянного Меча, услаждался наконец-то предсмертными воплями хумансов и
она весело смеялась вместе с остальными Дану, - почему теперь по щекам
бегут злые слезы и она отчего-то вспоминает неказистые Трошины гостинцы,
которые он пытался подсунуть ей, когда не видели другие?..
Нет, нет, нет! Она не станет об этом думать. Да к тому же и Седрик
что-то говорит...
- Не думай, что мы сидели сложа руки, Thaide, покорно ожидая конца.
Знай, что наша Мудрая смогла оживить многие тайны давно ушедших в лучший
мир чародеев. Мы сплели сложное заклятие... и мы напали, Thaide, мы напали
на самого Императора хумансов!
- Напали на Императора хумансов? - не сразу поверила услышанному
Агата. - Но как?
Седрик гордо улыбнулся.
- Мы сплели заклятье, Сеамни. И набросили его на... какого-то жалкого,
совершенно ничтожного хуманса в имперской столице. Он должен был повсюду
искать встречи с Императором, поскольку мы знали, что Император часто
совершает поездки по городу с небольшой охраной.
- И?.. - с замиранием сердца спросила Агата.
- Заклятие сработало как должно. Но... Император оказался хорошо
защищен. Первую нашу атаку он отбил. Тогда мы привели в действие вторую
ловушку, заготовленную нами на случай провала первой. Один из наших воинов
проник в Империю, проник в сам Мельин! Наши чародеи выбились из сил, но
маскировка так и не была открыта. Нам почти удалось затянуть Императора...
почти. - Седрик досадливо поморщился. - Мудрая вскрыла его память. Она
увидела там... как ни странно, она увидела там боль и вину. Совершенно
невероятно, чтобы хуманс испытывал такие чувства. Он до сих пор, представь
себе, Thaide, не забыл девочку нашего народа, которую убил по наущению
магов Радуги. Он запомнил её примету - шрам на шее... там, куда ударил его
меч. Он помнит её. Эта память стала той ниточкой, по которой мы пришли к
нему... но сил у нашей Мудрой не хватило. Мы были очень близки к успеху...
душа Императора уже готова была расстаться с телом, однако он вновь
выстоял. Нам не удалось лишить его жизни, однако из-за этого Император
поссорился с магами. Подробностей не знает даже наша Мудрая.
- Так вот из-за чего маги посылали два легиона в Бросовые земли! -
хлопнула себя по лбу Агата. - Я знаю... мне говорили...
- Они посылали против нас два легиона? - Седрик поднял брови. -
Высокая честь для последнего отряда Дану... двенадцать тысяч мечей против
наших двух сотен клинков и луков. Но где же эти легионы сейчас?
- Повернули назад, - кратко ответила Агата.
- Ты - Thaide, тебе виднее, - поклонился Седрик.
- Да, мне виднее, - подтвердила девушка. - Слушай же меня, вождь
Седрик, ибо устами моими сейчас говорит сам Деревянный Меч. Идём на
Мельин. Идём, нигде не задерживаясь. Хватит... игр с хумансами. Под
стенами нашего древнего города мы посчитаемся с ними за всё. Иммельсторн
защитит нас!
Иммельсторн защитит нас! - подхватил Седрик. - Веди нас, "Thaide!
***
В великой Мельинской Империи наступала зима. Как назло, в этот год
великих разорении и бедствий она оказалась суровой. Прорвавшиеся на
дальний юг метели заметали чёрные обугленные кости Мельина, покинутого и
людьми, и Нелюдью. Страшные древние катакомбы под городом опустели. Те
немногие строения, что остались целы, стояли брошенными - знать, все, у
кого имелось хоть сколько-нибудь золотых, поспешили убраться подальше.
Совсем обезлюдела и местность к юго-западу от города, когда-то
оживлённую дорогу занёс снег. Голубоватые сугробы - каких здесь не помнили
уже десятки лет - залегли вокруг одинокого холма с дольменом. Вот только у
подножия его невесть откуда появился небольшой свежесрубленный домик.
Чародей Акциум возвёл его за считанные часы - попросту приказав деревьям
самим валиться, очищать себя от веток, коры и сучьев, после чего самим
