Однако Император оставался каменно спокоен. Он не рассказал никому,
даже Фессу, о своём видении. Он просто знал, что должен увидеть эту
девочку. Должен говорить с ней. Война не имеет смысла. Империи нечего
делить с горсткой Дану. Проще выделить им анклав, какой-нибудь старый лес.
Пусть живут. Пусть скорее сгниют и рассыплют прахом семена ненависти. Это
его долг. Он не может верить в пророчества, в дурные предзнаменования. Он
Император.
И даже саранча, при виде которой легионеры с воплями падали ниц, не
могла заставить его повернуть голову Он просто поднимал белую перчатку - и
стая, словно натолкнувшись на невидимый барьер, валилась в снег мириадами
мгновенно усохших трупов.
Это помогало. Первый легион, своими глазами видевший этот фокус,
существенно воспрял духом. Впрочем, солдаты Клавдия и так держались
молодцами - в манипулах было мало верующих в Спасителя, куда больше - во
всемогущую Судьбу, которую не задобрить и не смягчить и которой всё равно,
кого принимать в объятия смерти - праведника или закоренелого грешника.
На четвёртый день пути имперское войско встретило отряд Дану.
***
Фесс сидел верхом - по правую руку от Императора. Перед ними на
покрытой неглубоким снегом равнине строилось войско. Легионеры тащились
медленно и нехотя; дух войска упал до чрезвычайности, особенно при виде
двух громадных страшилищ, чертивших небо высоко над головами солдат.
Однако приказам легионеры пока ещё повиновались.
У дальнего края леса видна была горсточка Дану - жалкие полпоры сотни
против почти тридцатитысячного имперского войска. Дерзких сметёт первый же
залп арбалетчиков - если, конечно, на помощь к Дану не придёт их
прославленный Деревянный Меч.
Впрочем, никакой магии Фесс пока не чувствовал.
Болело сердце. Ныло постоянной, неизбывной болью. Мир, который он
успел полюбить, корчился в муках и, похоже, шёл к своему неотвратимому
концу.
Фесс не ощущал боевой магии, но вот клокочущую ненависть Деревянного
Меча и его поистине исполинскую силу угадывал безошибочно. Да, этому Мечу
не место в мире, ему вообще нигде не место, он будет разрушать всё что
угодно, потому что таковым его сотворили. Сам он не виноват.
Мир уходил. А он, Фесс, лишился своего собственного дома, высокомерно
почитая войну единственным достойным себя занятием, так и не озаботил
сердце иной, чем к себе, любовью. Сейчас он с горечью вспоминал все
взгляды, что бросали на него девушки этого мира... вспоминал даже
бесчисленных племянниц Клары Хюммель. Скорее всего в Долину ему больше не
попасть. Капкан захлопнулся. Всё, что осталось, - постараться оттянуть
конец того мира, которому он служил. Вот последнее прибежище для чести.
А впереди стояли готовые к бою Дану. Ничуть не пугаясь мрачно
темнеющих прямоугольников имперского строя. Казалось, Дану сами предлагали
легионам атаковать.
- Едем, Фесс. Будь настороже. - Император тронул шпорами конские бока.
Вольные остались позади.
Два всадника неспешно ехали через заснеженное поле. Отличная мишень
для умелых лучников-Дану. Что ж, пусть попробуют.
Они попробовали. Фесс видел, как чёрными молниями в небо прыгнули
десятков пять длинных стрел, как понеслись вверх, описывая длинные дуги.
Ну, это ерунда, с этим наш Искажающий Камешек справится играючи...
Фесс бросил несложное заклятие из разряда скорее фейерверочных,
ярмарочных, нежели боевых. Стрелы послушно вспыхнули, едва только долетев
до незримого купола, очерченного Фессом над их с Императором головами.
Больше Дану стрелять не стали.
Чем ближе всадники подъезжали к замершему строю, тем сильнее ощущался
гнев Деревянного Меча. Всё растущее на земле, от травинки до могучего
дуба, нуждается в воде, а Деревянный Меч нуждался в крови врагов. Она
впитается в землю, растворится в ней, но Истинные Деревья Дану отыщут её,
вберут в себя, став от этого лишь сильнее.
Фесс видел сдвинутые брови, искажённые гневом лица - но притом и
странно пустые глаза. Дану отдавали свою Силу Деревянному Мечу - и, в свою
очередь, получали Силу от него. Несмотря на всё своё умение, Фесс не
рискнул бы выйти сейчас один на один против даже самого слабого и
неумелого из воинов народа Дану.
Император остановил коня в десяти шагах от замершего строя - мечники
впереди, стрелки сзади.
- Я хочу говорить с вами, - медленно произнес Император. - Я хочу
говорить также с имеющейся среди вас Дану по имени Сеамни Оэктаканн.
Невозмутимость Дану исчезла словно под напором урагана. Их строй
заколебался - и Фесс увидел, как воины поспешно расступаются перед
невысокой, совсем ещё молодой девушкой, в руках которой обманчиво мирно
покоился Деревянный Меч.
- О чём хочет говорить со мной Император людей? - Она говорила четко и
правильно, без малейшего акцента.
- Об этом не говорят в чистом поле, на ветру и под снегом.
- Я не верю тебе! - отчаянный выкрик, в котором больше ужаса, чем
презрения.
- Кто же кому верит в наши поистине последние времена? Фесс,
пожалуйста, раскинь шатер.
Несложное заклятье сработало тотчас. Брошенный на снег купол вздулся.
- У меня нет оружия. - Император распахнул плащ. - Ты будешь говорить
со мной, не убирая руку с эфеса твоего Иммельсторна. Ты согласна?
Дану яростно возроптали. Фесс слышал отдельные возгласы, которые мог
разобрать (язык Дану не числился среди его коньков), - ничего хорошего они
не сулили.
Тем не менее девушка медленно вышла из строя. Высокий Дану, судя по
всему - вождь, попытался её остановить:
- Thaide! Csiin!
Сеамни Оэктаканн не ответила. Просто пошла прямо на Императора,
нацелив Деревянный Меч ему в грудь.
Император спешился. Небрежно бросил поводья Фессу и следом за девушкой
скрылся за пологом шатра.
Они стояли друг перед другом - Император в простой чёрной куртке,
безоружный, и девушка-Дану в тонкой серебристой кольчуге, высоком шлеме, с
готовым для удара Иммельсторном.
- Что ты можешь предложить мне, несчастный? - Она пыталась взвинтить
саму себя ненавистью, однако глаза отчего-то смотрели виновато.
- Ты убила меня. Теперь мы квиты, - сказал Император, сбрасывая плащ.
- Я? Тебя? Не играй словами, хуманс! Ты стоишь передо мной живой и
здоровый!
- Разве ты забыла бой в безымянном городке? Ты хотела убить мальчика -
не слишком-то красящий доблестную Thaide dinnodie.
- Но... - девушка явно растерялась, - ведь это только видение,
иллюзия...
- Когда ты была в нем, это не казалось тебе ни видением, ни иллюзией,
Сеамни. И ты помнишь мои слова.
- К-какие?..
- Один раз я уже убил тебя. Потом ты убила меня. На твоем клинке тогда
осталась моя кровь. Разве не так? Девушка вздрогнула и опустила глаза.
- Сеамни... Агата... зачем нам воевать? Даже с магией Деревянного Меча
тебе не одолеть моих легионов. Ты это знаешь. Ты готова умереть... но
тогда род Дану угаснет навсегда. Деревянному Мечу всё равно, он думает
только о мести. Но ты, предназначенная для того, чтобы дарить жизнь, а не
отнимать, - неужели ты не думаешь о том, что случится потом? О да, ты
надеешься перебить всех моих. Ты думаешь, что Иммельсторн защитит тебя. Но
посмотри на это!
Император резко вскинул белую перчатку, и Агата тотчас скорчилась от
острой боли. Правитель поспешно уронил руку.
- Иммельсторну это очень не понравилось. Теперь ты знаешь, что у меня
есть не совсем бесполезное средство. Этого твой Меч учесть не мог. Это дар
не нашего Мира и Сила не нашей магии. Она зла и беспощадна, но на этом
поле она будет в самый раз. Ты хочешь рискнуть, Thaide-Провидица? Что ж,
давай. Я могу менять одного твоего за сотню моих и всё равно останусь в
выигрыше. Но, по-моему, нам нет смысла грозить друг другу.
"Свет! Тёплый свет в глазах, тот же самый, что и в том памятном
видении!"
Агата отступила на шаг, к самому пологу шатра.
"Всё это, конечно же, ложь и уловки злых хумансов. Радуга
могущественна и хитра, у неё множество ловушек и капканов. Меня хотят
запугать.
Золотой туман, спасительное забытьё, избавление от тяжкого бремени
мыслей... только ты способен погасить этот тёплый свет в его глазах..."
Деревянный Меч послушно отозвался на зов.
- Грязный хуманс! Готовься к смерти! На сей раз ты умрёшь
по-настоящему!
Она атаковала. Стремительным прямым ударом, так что рука едва не
вырвалась из плеча - собственно говоря, Меч напал сам, просто потащив
девушку за собой.
Император уклонился в последний миг - щеку обдало холодом. Клинок
пронесся совсем рядом.
Второй замах. И вновь хуманс уклоняется. Он ловок, он не уступит
ловкостью ни Седрику, ни другим знатным Дану. Опасный враг. Опасный враг.
Опа...
Слова звучат в ушах до тех пор, пока не утрачивают смысл, пока не
превращаются в шум.
Третья атака. Ну же!
Лезвие режет чёрную куртку Императора, и в тот же миг белая латная
перчатка словно клещи стискивает эфес Иммельсторна.
Близко-близко вдруг оказываются тёплые глаза. Дыхание человека и Дану
смешиваются. Деревянный клинок выпадает из ослабевшей кисти,
- Подбери и продолжим, - говорит Император. Он не держит больше Агату.
Почему же она стоит так близко?
- Подбери Меч, - повторяет хума... нет, просто человек. Не двуногий
скот.
- Я снова предлагаю тебе мир. - Теперь, когда золото не застит взор, к
его словам прислушиваешься. - Я мог бы перебить вас всех. Я не хочу ничьей
крови. Да будет мир!
- Но... наши земли... - вырывается у Агаты.
- Разве мало места на востоке?
- Нет, но...
- Я вижу, ты хочешь сражаться, дочь Дану. Подбери Меч!
Куртка на его груди промокла и ещё больше потемнела от крови. Узкие
ладони Агаты касаются мощных, вздутых мускулов. Ему больно, но он не
подаёт вида.
- Мои воины...
- Выбирай, Thaide. Если тебе нужна только власть, хотя бы на краткий
миг, пока вас не раздавили легионы, - оставайся Видящей. Если же нет...
- То что?
Его лицо оказывается совсем близко. Щекочущее дыхание касается уха.
- То вот что!
Тяжелые руки ложатся ей на талию, привлекают ближе...
И Агата не сопротивляется. Она внезапно закрывает глаза и опускает
голову ему на плечо.
Серебристая кольчуга окрашивается его кровью.
Ноги Агаты подкашиваются. Она знает, что сейчас будет, - и хочет
этого.
***
Фесс повел рукой, ставя непроницаемую завесу перед любым звуком, что
попытался бы вырваться из шатра.
***
Гномы заметили врага издали. Вон они, имперцы, встали, перегородив
поле; думают, что, если их бока защищены заснеженным лесом, гномы ничего
не смогут с ними сделать!
Взвыли рога. Подгорные воители не прятались. Пусть враг защищается,
пусть он атакует - Драгниру всё равно. Он сокрушит хумансов, как делал это
уже не раз.
Войско гномов стремительно разворачивалось. Три хирда - большой и два
малых. Всё по канону воинского искусства, Пусть знают.
Сидри стоял рядом с ковчегом Драгнира. Сегодня такой день, что не грех
будет и достать заветное сокровище. Сила Глубин отдала в руки гномам всех
их врагов - и хумансов, и Дану. Это хорошо. Дело будет окончено одним
ударом.
Однако там, впереди - древний враг, куда более опасный, чем все
легионы Империи вместе взятые. Иммельсторн, Деревянный Меч; сказания о нём
гномов наполнены ужасом и кровью. Он появлялся - я победы оборачивались
поражениями. Почти что разбитые Дану гнали рати гномов от самой своей
столицы; потребовалось устлать телами подземных воителей не одно поле,
прежде чем удалось одолеть врага. А может, это всего лишь сказки, которыми
