"...Так, всё понятно. Ничего особо сложного. Элементарный храповик с
противовесом. Нужно только подтолкнуть здесь, здесь и вот здесь, отжать
фиксирующую защёлку на зубчатом колесе и послать вниз тяжёлый груз
противовеса. Сейчас. Это мы враз. Открывать такие двери я умел ещё на
первом курсе..."
- Хр-о-о-о-о... - донеслось снизу. Тяжкий нечеловеческий стон,
сопровождаемый грохотом обвала. И - обжигающая боль от прикосновения чужой
магии, Абсолютно, совершенно чужой. Это был способ преобразования материи
и мира, о котором ничего не смог бы сказать даже сам Архимаг владыка
Игнациус.
Тварь выбралась на лестницу.
Фесс сглотнул заполнившую рот слюну. Страшно. Ой как страшно!.. "Стоп!
Не позволяй себе!.. Работай! Работай!.." Он сплёл пальцы. Магию жеста он
знал плохо, лишь самые начала, но ему и требовалось-то сейчас самое
элементарное заклятие, толчок, которым дети Долины умеют пользоваться едва
ли не с пелёнок. Тут, правда, требовалось нацелить и скоординировать три
толчка сразу, но это уже непринципиально. Один... два... три, пошло!..
Никакого результата. Магия впиталась в сырой камень стен, Сила ушла,
как вода в песок, а снизу донёсся утробный удовлетворённый рёв и уханье.
Чудище уже поднялось весьма высоко, Фесс разом покрылся холодным потом,
"Жрёт Силу, тварь. Питается магией. Проклятье!" Такие случаи были отнюдь
не редки. За век существования Долины её обитатели насчитали десятки чудищ
в разных уголках Упорядоченного, обладавших способностью поглощать
вражескую магию, даже наделенную в них, и становившихся от этого лишь
сильнее. Похоже, оставался единственный выход. Фесс съёжился у самой
двери, прижав колени к груди, - поза младенца в материнской утробе, поза
максимальной закрытости и сакральной защищённости; надо было собраться с
силами и - как это ни печально - возвращаться в Долину.
Фургон бродячего цирка стоял у ворот постоялого двора. Кицум громко
препирался с хозяином, норовя заменить плату за постой выступлением перед
постояльцами. Еремей требовал, чтобы их немедля пропустили в тепло,
братцы-акробатцы гомонили, предвкушая еду, пиво и шлюшек; Агата сидела
неподвижно, нимало не интересуясь происходящим за пределами фургона.
Они двигаются слишком медленно! Сколько времени пройдёт, пока эта
несчастная развалюха достигнет восточных рубежей проклятой Империи! И кто
знает, что происходит сейчас с теми двумя легионами, посланными в поход на
Дану. Верховный маг Арка утверждал, что солдаты повернули назад. Однако
что, если другие Ордена, собравшись, решили по-иному? Без Деревянного Меча
Дану обречены. Им останется только умереть в бою, чтобы не окончить свою
жизнь в корчах на колу, А она, Сеамни Оэктаканн, непозволительно медлит!
Медлит, теряя бесценное время!
Пальцы сами потянулись к заветному свертку. Коснулись теплого дерева -
и Меч тотчас отозвался на прикосновения своей хозяйки. Золотистый свет,
ласковое тепло, заставлявшее забыть о царящем вокруг холоде. Землю уже
кое-где покрывал снег.
"Послушай, - лилась плавная музыкальная речь Дану. - Послушай, о
Immelsthorunn, я должна послать весть своим. Отыскать их. Предупредить.
Они должны быть готовы покинуть своё укрывище... собраться все вместе, все
способные носить оружие, и выступить в поход. Народ Дану больше не может
ждать. Мы отомстим сейчас - или не отомстим уже никогда, уйдём в тень,
забытые и презираемые. Я должна дотянуться до них! Дотянуться! Дотяну..."
Сознание уплывало, растворяясь в мягком золотистом свете. Агата
увидела тесно сошедшиеся стволы, ощутила незнакомые пряные ароматы,
плывущие от небольшого костерка в самой середине круга, выложенного из
покрытых рунами камней. Увидела измождённое лицо очень-очень старой Дану -
пегие волосы свисали чуть ли не до пят. Тусклый, безжизненный взор был
направлен в огонь; и среди пляшущих язычков пламени Сеамни вдруг с
изумлением увидела саму себя.
Но не сжавшуюся в комочек за рваным пологом жалкого фургона, а гордой,
победно вскинувшей над головой Деревянный Меч воительницей. В ореоле
какого-то неземного сияния, а за спиной - поле, покрытое трупами. Трупами
хумансов.
"Что это такое?" - растерянно подумала Агата. Однако от нас уже ничего
не зависело - она не смогла бы разорвать сеть видения даже при самом
сильном желании.
А потом фигурка в пламени заговорила. Взор старухи-Дану тотчас
прояснился, став острым и осмысленным.
- Слушайте! Слушайте! Слушайте! - завопила она. - Я прорицаю... я
провижу... нет, вижу наяву... Идите сюда все, идите же, идите, лицезрейте
и не говорите потом, что не видели и не слышали!..
- Достаточно прятаться подобно жалким крысам! - провозглашала огненная
воительница. - Зрите же, Дану, у меня в руках оружие возмездия -
Деревянный Меч. Он сразит нечестивые рати хумансов! Он поразит проклятых
их собственной магией! Довольно ждать лучших времен и медленно умирать!
Идите все кo мне. Идите! Я, Сеамни Оэктаканн, уже побеждаю. Вы хотите быть
вместе со мной? Тогда торопитесь! Торопитесь! Мудрые помогут вам найти
дорогу ко мне. Я буду вести вас от победы к победе, пока наши знамена не
взовьются на развалинах того, что ныне прозывается Мельином!.. Не надо
бояться Радуги, они слабы перед нами. Я уже убила их без счёта! Одна! И
Меч уже испил их крови, но недостаточно, совершенно недостаточно. Мы
сожжём их всех! Всех до единого! Не уцелеет никто! Мы заплатим за все
поражения! Не уцелеет никто! Никто! Никто!..
Голос оборвался яростным кровожадным рыком. Агата обессиленно рухнула
на пол фургона. Дело сделано - она не сомневалась, что армия Дану, все,
кто ещё может поднять лук или копьё, выступят в этот поход.
Пройдет совсем немного времени, и войско Дану достигнет границ
Империи. Там она и должна поджидать их.
Хирд гномов вышел на поверхность. Позади остались темные извилистые
коридоры, сухие русла подземных рек - ледники на вершинах гор испарились в
результате магических схваток, когда гномы в последний раз пытались
отстоять свои права на Хребет Скелетов и иные когда-то безраздельно
принадлежавшие им места.
Армия очутилась в пустынных, безлюдных местах, далеко от городов и
баронских замков, в самом сердце подступавших к горам Диких лесов.
Когда-то эти леса тоже принадлежали Дану, и выбили их оттуда не кто иной,
как сами гномы - тогда ещё в союзе с людьми молодой в ту пору Мельинской
Империи.
Дикие леса так и остались дикими - никто не польстился на хилые
перелески, выросшие на месте уничтоженных огнём прекрасных боров. Маги
Радуги могли бы вырастить новые леса, но, по всей видимости, сочли этот
медвежий угол недостойным своего высокого внимания.
Разбившись на десятки тонких ручейков, войско гномов двинулось на
восток, не торопясь покинуть спасительное прикрытие. И, словно рой вокруг
матки, войско гномов плотно сжималось вокруг кристаллического ковчега,
скрины со священным Мечом.
Путь через леса отнял три полных дня - те самые три дня, что войско
Императора шло к башне Кутула и штурмовало её.
На четвертый день леса кончились. Сидри с отрядом разведчиков выбрался
на берег неширокой здесь Тиллы, за которой тянулся бесконечный Тракт,
нанизавший на себя, точно бусины на нитку, бесчисленные имперские города.
Сейчас, по почти уже зимнему времени, Тракт был пуст. Урожай давно
собран и свезён, рачительные купцы поторопились провести караваны до
осенних дождей - это хоть и не свирепствовавший ближе к северу Смертный
Ливень, но тоже неприятно и торговле убыток - благородное сословие
пережидает дождливое время по замкам, балуется охотой, с тем чтобы по
первому снегу отъехать в городские дома, кое-кто из самых знатных и
родовитых - так даже и в столичный Мельин.
Сидри взмахнул рукой. Полсотни бородатых коренастых воителей двинулись
вброд следом за ним. Холодная вода вскипела вокруг закованных в железо
крепких ног. Ещё полсотни остались в засаде на лесном берегу; целились из
арбалетов, готовые прикрыть головную партию на случай хитроумной
хумансовой засады.
Однако никакой стрельбы не потребовалось. Никто не поджидал гномов на
том берегу, никто не спешил отрезать немногочисленный десант от реки,
сбить в беспомощную кучу и расстрелять издали, не ввязываясь в ближний
бой. Тракт словно вымер, нигде не было видно ни одной живой души.
...Вскоре на восточном берегу оказался уже весь передовой отряд. Не
теряя времени, скорым, неутомимым шагом гномы двинулись вперёд. Теперь они
не скрывались. Не было нужды, да, если б она и была, едва ли Сидри смог бы
заставить своих выполнить такую команду. Мало сказать - "гномы рвались в
бой". Они жаждали боя, они упивались каждым мгновением ожидания, словно
пьяница крепким вином, каждый шаг подбитых железом сапог по земле
ненавистных хумансов словно вбивал ещё один гвоздь в исполинский гроб для
всей этой мерзкой расы. Кто-то из гномов затянул хриплую боевую песню, ее
тотчас же подхватили: "наши топоры напьются крови, наконец напьются крови
допьяна..."
Так и шли. Словно победители по уже изъявившей покорность земле. Шли,
вслух мечтая о встрече, о встрече с теми, кто столько веков осквернял
землю Северного Мира; несмотря на то что в отряде Сидри насчитывалась
всего сотня бойцов, ему сейчас казалось, что они с лёгкостью опрокинут
целый легион или даже больше.
...К ближайшему городку - Шевраз - они вышли под вечер. Сотня
тяжеловооружённых гномов, впервые за много веков пересекшие границу
Империи в силах тяжких.
...Скучавший на дозорной вышке легионер-караульщик не успел ни поднять
тревогу, ни даже вскрикнуть. Из рано сгустившегося по предзимнему времени
мрака вынеслась тяжёлая и короткая арбалетная стрела. Она ударила прямо в
середину кованой кирасы солдата, прошив её насквозь, точно та была из
тряпья, а не из добротной имперской стали. Легионер мешком свалился на
землю.
В следующий миг гномы атаковали. Внезапно и стремительно, молча, без
боевого клича - волна фигур, закованных в броню до самых глаз, поднялась
из мелкого обглоданного кустарника, окружавшего городской выгон, что сразу
за крепостными воротами, которые, увы, не успели запереть.
Урядник крикнул, но сам тотчас же свалился со стрелой в горле. Трое
легионеров налегли было на тяжёлые створки - поздно, гномы уже рядом,
взлетели лезвия секир, скруглённые, словно луна на ущербе. Сталь загремела
о сталь.
- Да вы что-о-о?! - подавился криком солдат, когда Сидри, легко
отбросив выставленный для защиты меч, одним ударом проломил и щит, и
нагрудник, и кости хуманса. Никогда ещё гному не удавалось нанести такой
удар. Всё тело охватила блаженная, пьянящая легкость, он не чувствовал
тяжести ни оружия, ни доспехов; он ощущал лишь тепло щедро брызжущей в
разные стороны хумансовой крови - и оттого пьянел ещё больше.
Гномы ворвались в ворота. Легко, точно ветер - солому, смели слабый
заслон городской стражи. И только теперь позволили себе оглушительный
боевой рёв.
Плотно сжавшийся стальной комок покатился по оцепеневшим улицам.
Длинной двуручной секирой тяжело рубиться в плотном строю, но сейчас
гномам строй и не требовался.
Трактир. Вывеска "У врат", на ней - добродушного вида толстяк
протягивает прохожим пенящуюся пивную кружку. Сидри и с ним ещё пятеро
гномов не потрудились даже распахнуть дверь - она рухнула, разрубленная
сверху донизу одним молодецким ударом.
- У-а-а-а-р-р-р!" - словно дикий зверь, зарычал Сидри, врываясь
внутрь.
Внутри было тепло и уютно, горел огромный очаг, за не слишком чистыми
