Дану лучше ее самой, не давая слабой плоти коснуться напоённой Смертным
Ливнем поверхности,
И всё-таки это был Друнг. Деревья узнали её, пусть даже и под покровом
чуждой, ненавистной хумансовой магии. Агате чудилось - она слышит
невнятное бормотание, обращённые к ней голоса; неосознанно потянулась
вперед - зачерпнуть сосредоточенной под корнями деревьев Силы, пусть даже
этой Силы не хватит даже затеплить лучину.
Агату никто и никогда не учил магии всерьёз. К моменту её рождения
величайшие волшебники народа Дану уже пали в безнадежной борьбе с Радугой;
их ученики шли в бой, едва-едва освоив пару-тройку заклятий. И, конечно
же, гибли, гибли, гибли...
И сейчас девушка потянулась за Силой так же естественно, как умирающий
от жажды тянется к воде. Может, сказались наложенные чары. Может,
беснующийся вокруг Смертный Ливень. Но, так или иначе, Агата ощутила, что
на миг сделалась единым целым с этой небольшой рощицей, прочувствовала
каждый корень и каждый трепещущий под ударами злых капель ещё не сорванный
осенью лист. Она сама сделалась деревом, раскинула руки-ветви, облако
волос стало листвой, пальцы ног - корнями.
Мгновение растянулось на годы. Деревья говорили с ней, поверяя свои
боль и ужас; она видела рассеянные тут и там среди моря мусорных
хумансовых лесов клочки Леса Истинного, Леса Дану. Она уходила в прошлое,
когда великая держава её народа тянулась на много дней пути, когда лесные
города соединяли едва приметные тропки, по которым двигались караваны,
когда никто и слыхом не слыхивал о дремавшей на Дальнем Юге беде...
Так длилось до мига, пока связь не оборвалась.
Это было точно удар огненным хлыстом. Агата скорчилась и заскулила,
точно побитая собачонка. Кошмар окружающего мира навалился тяжким,
невыносимым бременем. Не было никакой державы Дану, жалкие остатки некогда
великого народа доживали свой век, попрятавшись в самых дальних, глухих
уголках Бросовых земель. А сама она, с рабским ошейником на горле,
выполняла безумный приказ безумного мага безумной хумансовой расы...
Внезапно, резко и зло взвыл ветер. Струи Ливня с новой силой хлестнули
по возведённой магами Арка защите: разбиваясь, как о стекло, они
желтоватыми потоками сбегали вниз. Деревья испуганно пригнулись. Вся
собранная Агатой сила исчезла мигом подобно подхваченному ветром прелому
листу.
Она знала! Она знала!..
И потому ничуть не удивилась, заметив появившуюся среди стволов
громадную фигуру Хозяина Ливня.
***
И снова я, заточённый в подземельях храма Хладного Пламени, продолжаю
свои хроники. То, что творилось сейчас во всем Северном Мире, я могу
назвать не иначе как кошмаром. Все надёжные, многажды проверенные скрепы
рвутся. Давным-давно установленное и устроенное изменяется, обращаясь в
полную свою противоположность.
Козлоногая тварь из Тьмы внезапно обнаружилась там, где я меньше всего
её ожидал, под Хребтом Скелетов, и притом на пути у очень милой компании,
которой мне уже довелось помочь, когда они только прорывались ко входу в
гномьи шахты. Дорогу туда мне открыло отчаяние девушки - Тави. Я воочию,
несмотря на бушующий Смертный Ливень, увидел и чёрный зев подземного зала,
и искажённую дробящей душу яростью морду козлоногого, и даже трепет
слезинки в уголке глаза Тави.
За козлоногой тварью крылась такая Сила, что даже я отступил, невольно
прикрывая глаза ладонью. Мне показалось, что эта Сила - сила Тьмы...
Однако почти мгновенно я понял, что ошибаюсь. Тьма была всего лишь одной
из магических субстанций нашего мира, а скорбный собственный опыт уже
давно отучил меня с предубеждением относиться к ярлыкам и названиям. Пусть
даже громким и страшным.
Тьма... нет, что-то иное стояло за этим созданием, пусть даже и
облачённым в тёмное. В последний миг мне удалось отвести удар и спасти
девочку, но, похоже, её спутника постигла печальная участь. И теперь мне
остается только попытаться отыскать её в лабиринте гномьих тоннелей,
отыскать и вытащить на поверхность, только её одну, потому что третий их
спутник, гном, бесследно исчез. Он не погиб, он просто скрылся где-то в
недрах Хребта Скелетов, в паутине подземных ходов, которые, конечно же,
знал куда лучше, чем люди знают пять своих пальцев.
Узел тайны затянулся до последнего предела. И было от чего впасть в
отчаяние - даже мне. Я не смог удержать вцепившиеся друг другу в глотку
силы. Чудовищное возмущение магических потоков закрыло от меня имперскую
столицу, Мельин. Я больше не мог видеть, что там творится, и готовился к
худшему,
Только теперь становится до конца понятной наложенная на меня кара.
Чувствовать, знать или хотя бы догадываться - и не мочь ничего изменить,
бездеятельно ждать, выплескивая всё наболевшее на пожелтевшие страницы
летописи - короткими, кинжальными строками хроник.
И еще - ждать, пока горе, ужас, отчаяние или даже смертные муки
кого-то из бродящих по земле малых сих, на которых остановился мой взор,
не позволят мне вырваться из каменной кельи, что глубоко, глубока под
фундаментами хвалинского храма Хладного Пламени...
***
Сидри шел, блаженно улыбаясь собственным мыслям. Дело сделано! Дело
сделано! Он уже ясно видел благоговейные физиономии членов Каменного
Престола, когда он, Сидри Дромаронг, внесет в потайной покой величайшее
сокровище своей расы!..
"Ну а волшебница и воин... что ж делать. - Сидри не сожалел о погибших
спутниках. - Чародейство то ошиблось, они столкнулись с такой мощью, что
ни Тави. ни даже десятку таких, как она, было б не под силу справиться с
этим врагом. Они знали, на что шли, они - наёмники Каменного Престола, и
твоя помощь, Сидри, их бы всё равно не спасла. Ты просто погиб бы рядом с
ними, и всё. Погиб, не добравшись до заветной друзы. Так какой смысл
геройствовать? Что? Честь? Твоя, Сидри, честь - ничто по сравнению с
жизнью Подгорного Племени. Если Каменный Престол требует, чтобы ты
пожертвовал своей честью, - что ж, ты сделаешь это. Тем более что невелик
и грех - Тави была хумансом, их гномы ненавидели, пожалуй, даже сильней,
чем эльфов и Дану. А Вольные... Вольные - предатели, в своё время они
отказались помочь Подгорному Племени в их войне с людьми... так что
совесть пусть замолчит и здесь. Двумя опасными врагами стало меньше -
успокойся, Сидри, по всем канонам, ты совершил доброе дело. Теперь
остались сущие пустяки - выбраться наружу. Точнее - выбраться достаточно
высоко, чтобы никакие крысы или иные чудища не потревожили тебя. И там, в
заранее обусловленном, другими посланцами Каменного Престола
подготовленном месте, ты спокойно дождёшься окончания Смертного Ливня.
Всё хорошо, Сидри. Всё хорошо, ты понял это? Забудь о Вольном и Тави.
Забудь навсегда. Когда оружие ломается, ты либо чинишь его, либо делаешь
новое. Это оружие тебе уже не починить, так что забудь о нем. Думай о
награде, ожидающей тебя по возвращении... или, ещё лучше, о том, как армии
твоего народа, неся позади своих рядов Драгнир, заключённый в несокрушимый
каменный ковчег, ломают и опрокидывают людские рати, как ощетинившийся
копьями хирд давит остатки имперских легионов у стен Мельина и как потом
они, гномы, диктуют всем остальным, как будет теперь устроена жизнь на
отвоёванных у хумансов землях Северного Мира.
Ему повезло. Можно сказать, невероятно повезло, потому что магия
Драгнира, ничуть не ослабевшая за века вынужденного заточения, показала
ему тщательно замаскированную - Даже от зоркого взора гнома - потайную
дверь. И теперь Сидри поднимался совсем иным путем, нежели тот, которым он
вёл своих спутников вниз. Все правильно. Из любого тайного места гномы
всегда вели несколько коридоров. И потому сейчас на его пути не
встречалось и десятой доли того, что довелось им испытать, пока они
пробивались вниз. Вот только крысы... Иногда гному казалось, что он
чувствует их запах, кислый, чем-то схожий с запахом Смертного Ливня. И
тогда он с замирающим сердцем клал руку на гладкий эфес Драгнира,
чувствуя, как чудо-меч оживает в ответ на его прикосновение, готовый к
немедленной схватке, истосковавшийся по крови и жизням врагов...
Но угроза всякий раз обходила его стороной. Еще Сидри несколько
заботил убитый сдвинувшимися камнями священник. Гном достаточно разбирался
в магии, чтобы понять - это смерть вторичная, безвозвратная, смерть не
только тела, но и души. А может, даже и не смерть, а что-то еще хуже
смерти. Хоти что может оказаться хуже смерти, практичный и расчётливый
гном представить себе не мог. Смерть же вторичная слыла такой штукой, с
которой не следует шутить даже самым искусным магам. Кто знает, во что
перевоплотится погибшая душа, в какое страшилище! Всё о прошлой жизни,
конечно, забудется (потому-то это и зовётся смертью), останется лишь
неутолимая вечная жажда мести всему живому. Поговаривали, что такие бестии
способны были отыскать обидчиков где угодно, даже за гранью смерти
обычной.
Впрочем, гномы не такой народ, чтобы их легко можно было б испугать
призраками. Когда тревога становилась до неприличия сильной, Сидри лишь
покрепче стискивал гладкий, холодный эфес Алмазного Меча.
Он шёл длинными извивами винтовых лестниц. Шёл в полной тьме, на
ощупь; факелы ему заменяло дивно обостренное Драгниром чутьё.
Путь наверх оказался куда как длинен. Тайная дорога потому и была
тайной, что вела в обход всех сколько-нибудь крупных залов, мастерских и
копей.
Сидри шагал и дивился. Быть может, сумей он раньше отыскать вход в эту
галерею, им бы не пришлось пробиваться вниз силой, с такими трудами и
потерями. Но... тогда тайна стала бы известна и его спутникам. Быть может,
он, Сидри, ещё мог бы положиться на слово Вольного - но вот Каменный
Престол не положился бы никогда. Тем более они никогда бы не потерпели
проникновения в тайну Алмазного Меча девушки-волшебницы. Дитя человеческой
расы не смеет касаться гномьих святынь. А то она... с её-то
проницательностью... могла и догадаться кое о чём. Например - хотя бы
приблизительно! - о том, что есть Драгнир и на что способна заключенная в
нём мощь.
Нет, Тави должна была погибнуть. И унести с собой всё, что знала. А
кроме того, сэкономить Каменному Престолу изрядную сумму денег - из тех,
что пришлось бы выплатить ей по завершении миссии. А кому, как не Сидри,
было знать, каким трудом достаются гномам тяжёлые золотые кругляшки
имперской чеканки! Согнанные со всех мало-мальски крупных золотых
приисков, лишённые доступа к жилам, гномы вынуждены были пробавляться
самыми бедными рудами, которыми раньше побрезговали бы даже алчный гоблин
или кобольд. Но и в этом случае Каменный Престол, по крупицам копя золото,
не осмеливался подделывать монеты Империи. Разумеется, подземным мастерам
ничего не стоило бы воссоздать форму, причём так, чтобы даже на монетном
дворе ничего бы не заподозрили... но их несравненное искусство ничего не
могло сделать против магии Радуги. Волшебники Семицветья пристально
следили за полновесностью ходившей в их владениях монеты, и еще каким-то
образом они всегда знали, где она отчеканена. Трупы фальшивомонетчиков,
болтавшиеся на косых крестах возле самых оживлённых перекрёстков
неподалёку от Мельина, были куда как красноречивы.
Всё золото гномам шло от торговли. А уже имперские купцы, разумеется,
всегда брали товары подземных обитателей по дешёвке. Даже полудрагоценные
камни, милостиво оставленные "на поживу" гномам. Что же говорить о
железных крицах или полуобработанных заготовках! Разумеется, о том, чтобы
