что, камни и корни крепко хранили память.
Здесь, в Империи, ночь вот-вот должна была вступить в свои права.
Среди могучих столетних лесных исполинов духи воздуха ткали мягкую вязь
туманных покрывал. Кэр поежился - вечер выдался прохладным, а использовать
магию он не хотел. Плотнее закутался в плащ, поудобнее перехватил глефу.
Ведьмин Лес пользовался дурной славой. Императоры - и отец нынешнего, и
дед - не раз поговаривали, что, дескать, неплохо бы его вырубить совсем,
но каждый раз противилась Радуга. Насколько мог судить Кэр, здесь было
нечто вроде заповедника. Именно в Ведьмин Лес отправлялись охотничьи
экспедиции семи Орденов, когда требовалось пополнить запасы в зверинцах.
По изобилию водившихся здесь мерзких тварей Ведьмин Лес дал бы фору даже
зловещим северным чащам, И сейчас юноша ощущал чужое присутствие, жадные
глаза следили за ним из-под корней, чьи-то носы алчно ловили его след на
земле, а там, с вечереющего неба пару раз донеслось хлопанье явно не
птичьих крыльев.
Разумеется, никто бы не потерпел в самом сердце Империи такой
рассадник чудищ, если б не Радуга. Кэр краем уха слышал, что сюда, в
Ведьмин Лес, отправляли приговорённых к смерти. Особенно если
приговорённые отличались знатностью происхождения.
Правда, он до сих пор шел как по ровному. Никто не дерзнул заступить
ему дорогу. С одной стороны, это, конечно, радовала, но с другой - неужели
ж от него так несёт силой Долины, что даже неразумная нечисть Ведьминого
Леса спешит убраться от греха подальше?
По его расчётам, до края Леса оставалось идти еще с час. Немного. Ещё
полчаса через поля и выгоны - и он окажется на большаке. Едва минет
полночь, будет в Мельине. И тогда...
Он взмахнул глефой, перерубив какой-то канат, подозрительно мягко
упавший сверху прямо перед его лицом. Брызнула горячая кровь, корчащееся
змеиное тело свалилось под ноги, окутываясь багровым паром.
Первый привет от Ведьминого Леса.
Кэр даже не нагнулся посмотреть добычу. Перешагнул и двинулся дальше.
Из чащи на него смотрели нечеловеческие глаза. Слишком пристально и
внимательно даже для полуразумного зверя.
Однако ему дали уйти невозбранно.
Змея так и осталась единственным чудищем, встретившимся в Ведьмином
Лесу. Как он и рассчитывал, через некоторое время деревья наконец
расступились, он очутился на неширокой полоске ничейной земли, заросшей
буйным прутняком. Однако даже крестьянские козы - ни-ни! - никогда не
забредали сюда поглодать веток.
Брести через выгон пришлось довольно долго. Вскоре впереди тускло
замерцал огонек - напрягшись и пустив в ход самую малость магии, Кэр
разглядел каменную казарму, обнесённую самой настоящей стеной с бойницами.
Две угловые каменные башенки, судя по всему, предназначались для лучников.
Между бойниц то и дело поблёскивал огонь.
Легионеры. Кэр с досады хлопнул себя по лбу. Болван! А он-то ещё
радовался, что его забросило в столь глухие места! Конечно же!
Разбросанные вокруг Ведьминого Леса манипулы Восьмого легиона, взявшие в
кольцо гнездовье столь любезных Радуге чудовищ. И, разумеется, доверяют
они не собственным глазам, а охранным заклятиям, наложенным той же
Радугой. Счастье ещё, что Кэр не пересёк границы. А то бы уже пришлось
иметь дело с легионерами, убивать которых ему вовсе не улыбалось.
Некоторое время он потратил на то, чтобы отыскать сторожевые нити. И
уже приготовился аккуратно закольцевать одну из них, когда...
Восточный край небосвода озарила мрачная алая вспышка. Мгновением
позже раздался громоподобный удар, ещё чуть позже налетел горячий ветер,
заставляя Кэра спрятать лицо в ладонях.
Ветер был полон злой магии.
Кэр услышал крики. Сейчас все легионеры, что только были на заставе,
выскочат на крышу смотреть. Хотя чего там смотреть? Ясно и так - в Мельине
пошла в ход самая изощренная, самая мощная боевая магия Радуги.
Как Кэр и предвидел.
Он быстро, двумя кинжальными заклятиями перерезал незримые нити
"тревожки" и, не скрываясь, в полный рост зашагал дальше. Ждать больше
нельзя. К утру от Мельина останутся только груды пылающих развалин.
"Ты должен успеть, ты должен успеть", - твердил он про себя, шагая по
большаку. - Пусть мне еще неясно, что делать, но успеть я должен. Эх, эх,
мне сейчас бы того крылана!.."
Ночной тракт был пуст и мёртв. На востоке всходила луна, однако её лик
едва можно было различить - невидимый во мраке, впереди поднимался
исполинский столб дыма.
А снизу его подсвечивало тускло-багровое зарево.
Мельин горел.
Воин Серой Лиги (в ней Кэра, одного из лучших разведчиков, знали под
именем Фесс) остановился.
"Кажется, пора перестать играть в игрушки".
Он на ощупь вытащил из заплечного мешка маленькую вещицу - оправленный
в бронзу кусок янтаря с окаменевшим скорпионом внутри. На первый взгляд -
ничего особенного, дешёвая побрякушка; однако Фесс знал, каких трудов и
какой крови стоило его отцу добыть эту безделушку на Заокраинном Западе, в
тех странах, где никогда не заходит солнце.
Этот предмет способен был в один миг переправить его куда угодно, в
любое место ведомой и неведомой Ойкумены, притом Фессу не грозило
очутиться в самом сердце скалы или напороться на дерево. Другое дело, что
силы талисмана быстро иссякали, а возобновить их можно было либо в Долине,
либо там, где сделали оберег.
Фесс сжал его в правом кулаке. Повернулся лицом к едва-едва тлевшей на
дальнем горизонте зеленоватой закатной черте - и медленным речитативом
начал заклинание.
Полились неторопливые звуки древнего языка, рождённые в эпоху столь
древнюю, что по сравнению с ним казалось юным даже светило. Смысл этих
строк давно забылся, отец Фесса, прежде чем погибнуть, провел немало
времени, тщась расшифровать загадочные слова. Безуспешно.
Слоги звучали, точно гулкая медь старинных колоколов. Мир вокруг стал
внезапно болезненно, пронзительно чёток; все оказалось словно залито
бледным лунным светом, но настолько резким и сильным, что разглядеть можно
было даже самую мелкую песчинку под ногами. Все предметы предстали как бы
в особицу, не заслонённые, не затенённые другими. Пространство меж ними
исчезало, пожираемое невесть откуда рванувшейся Тьмой.
Так всё и застыло - на грани света и мрака. Фесса окружали
тени-призраки деревьев, ноги его попирали серый труп дороги, завёрнутый а
саван из пыли, а потом в самой глуби обступившей воина темноты родилось
какое-то движение.
Фесс не выдержал - вздрогнул. Ни о чём подобном записки отца не
говорили.
Тьма раздёрнулась, словно театральный занавес. И прямо на Фесса
разъяренными алыми глазами-буркалами глянула знакомая уже физиономия
козлоногого ночного гостя.
- Ты!.. - загремело в ночи. - Как смел ты, червь... Откуда-то из-под
взметнувшейся полы плаща тянулась уже к добыче длинная когтистая лапа, не
имевшая ничего общего с человеческой плотью.
Каким-то поистине сверхусилием Фесс удержал готовую вот-вот прорваться
под натиском безумного страха плотину в своём сознании. Вес, что он сейчас
мог, - это сохранять до предела натянутую сеть заклятья. Пошевелить рукой
или ногой значило остаться как раз без этой самой руки или ноги. Он не мог
даже говорить. Все слова, какие можно, давно уже сказаны.
Когти тянулись, тянулись, тянулись...
Однако и само заклятье работало. Лапа козлоногого никак не могла
добраться до Фесса - расстояние меж ними всё увеличивалось и
увеличивалось, хотя воин по-прежнему не делал ни одного шага и вообще не
шевелился. Пространство само рвалось навстречу козлоногому, и его сила не
могла превозмочь власть древней магии.
Серый полусвет вокруг стянулся в тугой непрозрачный кокон. Исчезли
деревья, исчезла дорога, исчез козлоногий; только чёрная, поросшая
какими-то не то лишайниками, не то полусгнившим мехом лапа неподвижно
застыла, в бессильной угрозе вознеся кинжалы когтей.
А кокон уже разматывался...
Внутрь хлынул трепещущий алый отсвет пожаров.
Фесс был в Мельине.
И у ног его валялась жуткого вида костлявая лапа козлоногого, с корнем
выдранная из сустава.
***
Агата открыла глаза, мимоходом удивившись тому, что до сих пор жива.
Заклятье, которым воспользовался Верховный маг Арка, оказалось не из
приятных.
Тело болезненно ныло, отчаянно протестуя при одной только мысли о том,
что нужно куда-то идти.
Девушка лежала лицом вверх, глядя прямо в черное, клубящееся тучами
небо. В воздухе стоял отвратительный, металлически-кислый запах, настолько
сильный, что Агате тотчас же стало дурно.
"Сила Лесов... да ведь я под Смертным Ливнем!" - с ужасом подумала
она.
Крупные ядовито-желтые капли, точно стрелы, мстили ей прямо в глаза.
И, не долетев до вожделенной живой мишени, бессильно скатывались по
невидимому щиту, закрывавшему девушку-Дану с головы до ног.
Чары Арка оказались всё-таки сильнее... по крайней мере сейчас.
Агата заставила себя встать. И удивилась, мельком глянув на себя.
Заклинание Верховного мага не только перебросило её под Ливень, не только
защитило от неминуемой гибели, оно еще и изменило её одежду. Вместо серой
хламиды рабыни - удобная куртка из мягкой кожи новорождённого лосёнка,
просторные брюки, заправленные в высокие сапоги. Оружия при ней, правда,
не было. Да и то сказать - какой меч (кроме разве что Иммельсторна) она
может противопоставить такому чудищу, как Хозяин Ливня?
Не было при ней и никакой еды. И ничего, чтобы разжечь костер - хотя
какой огонь выживет здесь, среди мокрой гнили? Очевидно, в Арке
рассчитывали, что с делом своим она справится быстро... или столь же
быстро погибнет.
Куда идти дальше, она не знала. Даже Верховный маг Арка не мог
пробиться своим чародейством под непроницаемый покров Смертного Ливня.
Оставалось надеяться, что Хозяин где-то неподалёку.
С минуту она поколебалась, размышляя, могут ли сейчас мэтры Красного
Ордена видеть то, что с ней происходит. Решила, что едва ли - тогда бы они
вполне смогли справиться с чудовищем сами, без её, Дану, помощи, и пошла
куда глаза глядят.
Кругом под хлещущими бичами Смертного Ливня корчился лес. Все живое
попряталось, не высовываясь наружу без крайней на то нужды. Ливень без
пощады уничтожал плоть людей, Дану, гномов, эльфов, пожирал всяких упырей
и иную Нечисть, сотворённую при помощи магии или магией пользующуюся, но
простых лесных тварей он миловал, хотя ожоги оставлял.
Агата плелась сквозь дикую чащобу, перебираясь через поваленные
стволы, прыгая через непонятно откуда взявшиеся рытвины, обходя жуткого
вида чёрные ямы, покрытые громадными пятнами черно-розовой плесени. Куда
она идет, девушка не знала. Но надо было двигаться. Это она чувствовала.
Иначе - смерть.
Здесь, под Ливнем, казалось, царил вечный полумрак, словно летним
вечером. Солнце не могло пробиться сквозь плотную пелену, ни единого его
лучика не проглядывало сквозь несущуюся броню туч. И тем не менее Агата
ощущала его. Солнце только-только поднялось над горизонтом. Разгоралось
утро.
Вскоре удалось выбраться из овражистых буреломов на более-менее ровное
место. Деревья поредели;
и, едва взглянув на одно из них. Агата чуть не вскрикнула от
удивления.
Ей повезло набрести на островок чудом уцелевшего Друнга, Леса Дану.
Auenno, Drquitti, Atmilla... Агата повторяла имена деревьев, словно
имена родичей, подруг. Просто стояла и повторяла. Хотелось заплакать - но
слезы, похоже, навсегда остались там, в забытом детстве. Хотелось
прижаться к морщинистой коре стволов - но заклятье Верховного мага хранило
