Ланцетник повернулся, собираясь направиться к комнате, куда
складывались добытые в башнях магические трофеи, когда из всех ведущих к
подземелью коридоров внезапно раздалось какое-то шуршание, писк и топоток
множества когтистых лапок по каменному полу.
Все окаменели. Звук этот мог означать только одно - Нечисть сумела
прорваться и в эти, казалось бы, надёжно защищённые тоннели,
- Бегите, экселенц! - завопил Ланцетник, бросаясь к добыче. - Быть
может, я...
Из переходов донёсся шум схватки. Охрана Патриарха не собиралась
сдаваться без боя. Его приближённые тоже обнажили мечи, набросили на
голову кольчужные капюшоны.
- Отходим! - крикнул Хеон. Разумеется, он не был бы самим собой.
Патриархом Серой Лиги, если бы не имел в запасе пары потайных выходов.
Верный Фихте уже нажимал рычаг, поднимая тяжёлую каменную плиту пола.
Верещащий зеленоватый клубок, ощетинившийся выпущенными когтями,
ринулся из чёрной дыры прохода прямо в лицо слуге. Фихте взвыл и покатился
по полу, пытаясь отодрать вцепившуюся в него тварь, шипастый хвост которой
вовсю хлестал его по шее и затылку.
Следом за первой из тоннеля ринулся целый поток бестий - зелёных
чешуйчатых крыс, тонкий злобный визг повис в воздухе, смешиваясь с
людскими воплями ярости и боли. Замелькали мечи, свистнули стрелы, бестии
закувыркались по полу - окружение Хеона дорого продавало свои жизни.
Однако врагов оказалось слишком много. Весь пол в подземелье покрылся
кровью, человеческая смешивалась со звериной, предсмертные стоны
перемежались сдавленным писком и хряском разрубаемой чешуйчатой плоти;
уцелевшие воины Лиги сражались по колено в крови, скользя на рассечённых
телах, а поток крыс всё не иссякал.
Хеон рубился наравне со всеми. Патриарх сражался холодно и расчетливо,
с обдуманной яростью, выверяя до волоска каждый удар. Он должен был
продержаться. Пусть падут все остальные, пусть верный Фихте затих,
полуразорванный, где-то среди мёртвых зеленых тел - он, Хеон, начнёт всё
заново. Только бы ему выбраться отсюда!
Люди вокруг него падали. Несмотря на хорошие кольчужные доспехи,
несмотря на то, что крыс они беспощадно истребляли десятками. Нечисть
всё-таки брала верх. Когти и ядовитые шипы впивались в глаза, в щёки, в
любое не защищенное сталью место, мелкие зубы ломались о плетение кольчуг,
но все-таки успевали прокусить врагу шею прежде, чем клинок прервал жизнь
твари.
Среди всего этого хаоса Хеон внезапно увидел окровавленного
Ланцетника; мэтр судорожно отмахивался ножом от наседавших на него бестий.
В левой руке волшебник сжимал какой-то предмет размером с голубиное яйцо,
такой же формы и мягко светящийся голубоватым.
- Нет, мэтр!" - только и успел крикнуть Хеон. Ланцетник упал на одно
колено. Целая волна крыс опрокинула его, терзая и разрывая на части;
однако из-под этого жуткого покрывала, зелёного и шевелящегося, внезапно
поднялась человеческая рука, обглоданная кое-где почти до кости и покрытая
чёрными кислотными ожогами. Судорожно скрюченные пальцы сжимали талисман,
и он уже не светился голубым. Цвет его сделался совершенно черным,
послышалось гулкое "буммм!", словно ударил исполинский колокол, и из
треснувшего яйца-зародыша во все стороны рванулся поток всесжигающего
пламени.
- Не на... - успел выкрикнуть Хеон, прежде чем огонь охватил его.
Правда, смерть Патриарха была быстрой.
И он так и не увидел, как хлынувшее между еще живых пальцев Ланцетника
пламя кипящим потоком ринулось по всем тоннелям и переходам, выжигая дотла
всё живое. Огненные стрелы неслись сквозь тьму, и везде, где они настигали
Нечисть, вспыхивал очередной погребальный костер. По всей паутине катакомб
мчалось это пламя, рвалось на поверхность, и по улицам Мельина один за
другим начинали бить огненные фонтаны, довершая начатое заклятиями Радуги.
Вспыхнуло всё, что ещё не горело и что могло гореть. Чёрный Город в
мгновение ока обратился в сплошное море пламени. Зарево поднялось до самых
звезд, в единый миг стало светло как днем. В огненном аду, сгорая,
метались люди и твари, в единый миг позабыв о вражде. Нечисть тоже хотела
жить - но вырвавшиеся на поверхность пламенные стрелы искали и находили ее
повсюду, от них невозможно было укрыться, от них нельзя было бежать, с
ними нельзя было сражаться.
Оставалось только умирать.
Пламя разделило сражающихся, отрезав магов от их добычи, горожан и
легионеров - от волшебников;
огонь прорвался наружу прежде всего там, где тагаты Хеона продолжали
биться с напирающими тварями, и потом уже всюду, где начали рушиться, не
выдерживая напора пламени, древние каменные своды; разверзающиеся провалы
поглощали целые кварталы.
Рухнули даже три башни Семицветья - из числа ещё не занятых Серыми.
Ланцетник сумел отомстить за себя.
***
Огненный вал не застал когорту Аврамия врасплох. Легат успел
почувствовать чудовищный выплеск магической силы, уловил "запах"
рванувшейся в наступление стихии огня - и скомандовал пожарную тревогу.
Ничего лучшего в тот миг он сделать просто не мог.
Легионеры попятились. Впереди них во множестве мест из-под земли
рванулось пламя, выворачивая каменные плиты, разнося стены, обрушивая
дома; устремившаяся было в наступление орда Нечисти горела, твари в
предсмертных судорогах носились кругами или катались по земле в тщетных
попытках сбить пламя; с них огонь устремился вверх по стенам и кровлям,
заскакал по чердакам, и то тут, то там стали слышаться дикие вопли
угодивших в огненную ловушку магов-бойцов. Далеко не все из них могли
открыть проход в порожденном чарами Радуги пламени.
Легат приказал трубить отход. Нечего было и пытаться наступать сквозь
этот разверзшийся ад.
Легионеры помогали бежать и немногим горожанам, вес ещё остававшимся
здесь. Несчастью выскакивала из домов, едва успев схватить в охапку детей
да кое-какие вещи, а иным не удавалось и того.
За спинами отходящей когорты пламя пело победную песнь.
***
Белый Город пострадал существенно меньше. Маги выпустили Нечисть на
свободу именно в Чёрном Городе, и потому в Белом к уже имевшимся
добавилось лишь пяток пожаров.
Император ждал, пока легаты и центурионы приведут в порядок когорты.
Победа была полная - они взяли все три подворья, и тела по-быстрому
казненных магов валялись на камнях, в лужах крови. Не пощадили никого -
Император знал, что заразу надо выжигать калёным железом.
Если, конечно, не воспользоваться магией. Две когорты потеряли в общей
сложности около пяти десятков легионеров. Ничтожная потеря для такого боя,
когда враг может испепелить тебя за версту, а ты должен обязательно
добежать на расстояние удара мечом.
Император ждал. Раскалившийся до почти невыносимого перстень с чёрным
камнем на его руке медленно остывал. Однако Император не смотрел на
камень, где медленно угасала, закрываясь, пара чьих-то алых глаз; его
взоры оставались прикованы к белой латной перчатке.
...Когда уже поднятая на копья волшебница, дико вскрикнув, метнула в
него ветвящийся пучок молний, он неосознанно успел лишь вскинуть левую
руку. И способное навылет прошивать скалы заклятье разбилось, словно волна
о камень, о спокойное белое мерцание странного подарка. Вся сила удара
ушла в землю, оставив в ней дымящуюся воронку глубиной в полтора
человеческих роста.
Миг спустя волшебница умерла на копьях, но перед глазами Императора до
сих пор стояло её молодое лицо, искаженное уже не от боли и предсмертного
ужаса, а от неописуемого удивления.
Последний взгляд умирающей был устремлён на белую латную перчатку.
"...Куда как непрост был этот дар, и кто знает, к чему стремится, к
чему может быть приложена скрытая в нем сила?
Но сейчас всё это неважно. Маги нанесли-таки удар по Чёрному Городу, -
с глухой яростью думал Император, глядя на бушующее зарево. - Не многие ж
там уцелеют... Аврамий... Хеон... все остальные... просто жители,
исправные налогоплательщики, верившие в своего Императора - который сам же
и навлек на их голову эту беду".
Двигать когорты в огонь Император не мог. Не знал он и заклятий,
способных утишить пламя. Оставалось только одно - держать оборону, не
давая огню прорваться в Белый Город.
Правда, едва ли маги позволят ему это.
Император никогда не верил ни в удачу, ни в судьбу. Стечение
обстоятельств - оправдание труса или слабого сердцем, не способного идти
до конца. Сегодня ему не удалось одержать верх - значит, он будет
сражаться дальше.
"Вы слишком мягкосердечны, принц, - кажется, так говорила когда-то
нестареющая Сежес? Что ж, ты хорошо воспитала меня, ведьма. Пожинай теперь
сама эти плоды".
Легаты спешили с докладами. Всё в порядке, подворья обысканы, все
сколько-нибудь ценное собрано, когорты готовы двигаться дальше. Убитые
оставлены на попечение мортусов.
Император резко кивнул. В Белом Городе ещё целых четыре подворья
магов, и едва ли они...
Он не закончил мысль. Подбежал запыхавшийся дозорный, едва успел
вытянуться и стукнуть кулаком о кирасу, отдавая честь, и выпалил единым
духом: - Маги идут... От подворий... Много. Там, там и там, - он показал
рукой. - Кирила убили... А я мага из арбалета прострелил - и дворами,
дворами!..
"Он не врёт", - подумал Император.
-Как тебя зовут? - спросил он, вглядываясь в лицо солдата.
- Фока я, мой Император.
- Я запомню тебя, Фока. Твоя награда ждёт тебя, а пока возьми вот это.
- Император снял с пояса одно из украшавших его золотых колец. - Когда всё
кончится, сможешь славно погулять. - И он дружески хлопнул воина по плечу,
- Никак нет, мой Император! - отчеканил легионер, вытягиваясь еще
больше. - Я никогда не продам...
- Ладно, ступай, - махнул рукой Император. Бурные выражения
верноподданнических чувств он недолюбливал. - Посмотрим, всегда ли ты так
же хорош, как показал себя сейчас.
Совершенно одуревший от счастья, легионер по-уставному повернулся
кругом и побежал прочь, придерживая висящий за спиной арбалет.
"Маги не стали ждать, пока их окружат. Что-то заставило их выйти
из-под защиты стен и искать боевой удачи на улицах Белого Города. Почему?
Отчего? Оттого, что три подворья пали одно за другим и никакая магия не
смогла остановить порыв легионеров?"
Император вновь, в который уже раз, пристально взглянул на белую
латную перчатку. "Неужели это ты помогаешь мне, неведомый дар? И опять же
- почему и отчего? Какая и кому в этом выгода, кроме меня? У Радуги есть
еще один враг? Тогда это хорошо, потому что, как известно, враг моего
врага - мой друг".
- Мой Император, они уже близко. - Сулла деликатно кашлянул, выводя
своего повелителя из задумчивости.
- Разворачивай стрелков, второй легат. Если ты сумеешь удержать их до
моего сигнала, обратно вернёшься уже полным легатом.
Сулла криво ухмыльнулся.
- Понял, мой Император. Пусть повелитель не сомневается - Сулла
вернётся назад до сигнала только мертвым,
Зазвучали слова команд. Манипулы развернулись фронтом навстречу магам,
арбалетчики заняли верхние этажи, крыши и чердаки; к легионерам
присоединилось и немало простых обитателей Белого Города - вид пылающих
кварталов Чёрного Города мог обратить против Радуги кого угодно.
Однако здесь собирался народ не чета бедноте из-за стены. Бывалые
центурионы, поседевшие в походах, урядники городской стражи, выслужившиеся
легионеры - они пользовались привилегией увольняться со службы вместе с
оружием и сейчас, как встарь, собирались к легионным значкам, с особым
