репу на торг повезешь. Давай, давай, шевелись, лентяй, думаешь, возы за тебя
тоже я грузить буду? -- Дядюшка при этом продолжал что-то жевать, крошки
падали ему на грудь, он заботливо подбирал их и отправлял в рот.
"Жаль, что вы стали такими домоседами..." Прощальный взмах руки Торина.
И его взгляд, обращенный уже не к остающимся в своем теплом и покойном
гнездышке хоббитам, а к убегающей вдаль дороге, к неблизкому и опасному
пути... Что ему, вольно живущему гному, до его, Фолко, сородичей, давно
забывших терпкий вкус дальних странствий? И что остается ему, Фолко
Брендибэку? Возить на торжище знаменитую на всю Хоббитанию брендибэковскую
репу?! И слушать этого толстого глупого дядюшку Паладина?!
"Жаль, что вы стали такими домоседами..." Фолко наполняла веселая
бесшабашная злость. Порывшись в углу, он достал оттуда видавший виды
заплечный мешок с двумя лямками, разложил его на постели и спокойно принялся
собираться. Некоторое время дядюшка ошарашенно следил за ним, а потом
побагровел и заорал, брызгая слюной:
-- Ты почему меня не слушаешься, а?! Бездельник, дармоед, чтоб тебя
приподняло да шлепнуло! Как ты смеешь?! Почему не отвечаешь, когда к тебе
обращается старший в роде Брендибэков?! Истинный Брендибэк обязан быть
почтительным к старшим и беспрекословно выполнять их распоряжения!
Немедленно прекрати заниматься этой ерундой и иди грузить телеги! Без...--
Дядюшка вдруг осекся.
Фолко разогнулся и смотрел на него спокойно, без страха и почтения, а с
какой-то кривой улыбкой.
-- Не надо кричать на меня, дядюшка,-- тихо проговорил Фолко.-- Я этого
очень не люблю... и никакие телеги я грузить не пойду. Грузи сам, если
хочется... А я занят.
Казалось, дядюшка Паладин потерял рассудок. Он зарычал, захрипел и
бросился вперед, на ходу занося руку для оплеухи.
-- Я тебя, негодяй!..
Фолко отступил на шаг и выхватил меч из ножен. Юный хоббит стоял молча
и не шевелясь, но клинок был недвусмысленно направлен в живот дядюшки. Тот
замер и только слабо булькал от полноты чувств, слушая необыкновенно
спокойную речь Фолко:
-- Больше ты не будешь драть меня за уши, дядюшка. И не будешь гнать на
работу, и не будешь изводить нравоучениями, перестанешь рыться в моих вещах
и не сможешь помыкать мною. Я ухожу, и пеняй на себя, если вздумаешь
помешать мне! А теперь прощай.
Фолко закинул за плечи торбу, пристегнул меч к поясу, невозмутимо
обошел остолбеневшего дядюшку и зашагал по коридору к кухне. Взял себе
сухарей, вяленого мяса -- запас на несколько дней. За спиной раздалось
какое-то шевеление -- Фолко обернулся, увидел медленно вдвигающегося в кухню
бледного дядюшку, усмехнулся и вышел во двор. Не торопясь он пересек его,
выбрал и оседлал лучшего в конюшне пони. Выйдя к воротам, он увидел
высыпавший из всех дверей народ и торопящегося к нему дядюшку, утратившего
свой обычный величественный вид.
-- Держите его! -- не своим голосом завопил дядюшка.
С полдюжины хоббитов посмелее двинулись было к замершему посреди двора
Фолко, но их порыв тотчас иссяк, стоило ему распахнуть плащ и взяться за
эфес. В странном ослеплении он готов был сейчас рубить всякого, кто
осмелился бы встать у него на пути,-- только не знал, как это делается.
Никто не дерзнул остановить его. Фолко гордо вскочил в седло, ударил пони
пятками по бокам и выехал за ворота усадьбы.
Порыв свежего ветра ударил в лицо хоббита. Пони его старался изо всех
сил, пути назад уже не было, и хоббиту следовало торопиться -- ведь гном,
наверное, успел отъехать довольно далеко...
За спиной вдруг послышался знакомый звук -- кто то из Брендибэков сдуру
принялся трубить в сигнальный рожок. "Воры! Пожар! Враги! Вставайте все!
Воры! Пожар! Враги!" -- старинный сигнал тревоги в Бэкланде. Ему
откликнулось несколько рожков на соседних фермах Фолко увидел, как из
стоявших в отдалении от дороги домов стали выбегать их перепуганные, ничего
не понимающие обитатели. Фолко усмехнулся В эту минуту он очень нравился
себе. Что ему до всех этих суетящихся хоббитов? Как сидели посреди своей
репы три ста лет, так и еще столько же сидеть будут. А ему -- неизвестность,
дальняя дорога, меч на боку, холодные ночи под тонким плащом. Фолко невольно
поежился, но тут же успокоился, вспомнив, что он предусмотрительно захватил
с собою теплый плащ, подбитый птичьим пухом..
Пони резво рысил по ухоженной дороге, вившейся среди многочисленных
полей и ферм. Она вела на север, к Воротам Бэкланда, где у самого берега
кончалась Отпорная Городьба. Фолко довелось побывать там всего один раз,
когда их, младших хоббитов, впервые взяли на большую ярмарку возле
Хоббитона. Фолко успел тогда бросить лишь недолгий взгляд на Великий
Восточный Тракт, убегавший в таинственную, подернутую голубоватой дымкой
даль. Широкий, раза в три шире скромного хоббитанского проселка, он гордо
раздвигал навалившиеся было лесные стены и уходил на восток, прямой, точно
древко копья Где-то там, за лесом -- Фолко знал это -- лежали не давно
заселенные хоббитами новые земли, не так далеко было и до Пригорья, но тогда
ему показалось, что он стоит на самом краю обитаемых земель и что за густыми
лесными за весами до самых Туманных Гор не сыщешь ни одного живого существа.
Обоз тогда долго и со скрипом заворачивал на Брендивинский Мост, дядюшка
Паладин визгливо ругался с повозными, скупо отсчитывая плату за проезд по
мосту, а он, Фолко, забыв обо всем, стоял во весь рост на мешках, не в силах
оторвать взгляда от устремлявшейся к горизонту и постепенно сходящейся в
тонкую нить Большой Дороги Опомнился он только от сильного подзатыльника --
зачем, мол, репу ногами давишь, дармоед! Фолко передернуло, на лице
появилось жесткое и недоброе выражение, рука чуть картинно легла на черные
ножны.
День выдался ясный, солнечный, ехать было -- одно удовольствие, и Фолко
вскоре позабыл обо всем, включая и то, что он теперь -- бездомный бродяга
Дорога звала его, и каждый поворот, казалось, скрывает от него до времени
совершенно особый мир..
На дороге Фолко попадалось немало народу, с любопытством глазевшего на
едущего верхом неизвестно куда молодого Брендибэка Фолко с усмешкой следил,
как изумленно открывались рты встречных хоббитов, стоило им заметить
оттопыренный слева плащ!
Он не заметил, как вдали вдруг зачернела Отпорная Городьба. Как-то
сразу придвинулись и синевшие до этого где-то далеко справа кроны Старого
Леса. Фолко подъезжал к Воротам Бэкланда; вскоре показались и они. Дорога
сделала очередной поворот, и хоббит увидел широкие, распахнутые сейчас
створки, невысокие сторожевые башенки по бокам и уходящий вдаль сплошной
частокол Городьбы. Почти все хоббиты из Бэкланда, выйдя за Ворота, тут же
сворачивали влево, через Брендивинский Мост. Фолко невольно поежился: его
путь лежал направо.
Он беспрепятственно миновал Ворота, выехал на середину перекрестка,
встал так, чтобы не мешать едущим в коренную Хоббитанию, и осмотрелся.
К западу от него, по левую руку, через широкий Брендивин был переброшен
древний, почерневший от времени бревенчатый мост, целиком сложенный из
исполинских дубовых стволов. Он был достаточно широк -- по нему в ряд могли
ехать сразу три телеги. А перед мостом, на глубоко вкопанных в землю
столбах, бь1л намертво укреплен деревянный щит с вырезанными на нем словами
на Всеобщем и староэльфийском языках: "Земля свободного народа хоббитов под
защитой Северной Короны. Приказываю: да не перейдет этот рубеж нога
человека, ныне, присно и вовеки веков, да управляется Хоббитания свободной
волей своих граждан по их собственному разумению. А буде у кого из людей
возникнет надобность повидать кого из хоббитов -- пусть приходит к
Барэндуинскому Мосту, и передаст письмо по хоббитанской почте, и ждет ответа
на постоялом дворе. Дано в год пятый Четвертой Эпохи, Аннуминас,
собственноручно -- Элессар Эльфийский, Король Арнора и Гондора".
По правую сторону от него сплошной стеной стоял Старый Лес, он тянулся
вдоль Тракта десятка на два миль, а затем его край резко сворачивал к югу,
уступая место полям древних Могильников, о которых в Хоббитании до сих пор
шепотом рассказывали старинные предания, одно страшнее другого. Фолко
слышал, что местность вокруг Могильников, ранее пустовавшая и заброшенная,
ныне вновь заселена людьми. Строго на восток по Тракту должно быть
знаменитое Пригорье, с известным на все Средиземье трактиром "Гарцующий
Пони". Что творится дальше, к востоку,-- Фолко толком не знал, слышал
только, что арнорцы добрались и до Заверти, повсюду распахивая застоявшиеся,
плодородные земли.
Фолко спешился, еще раз тщательно осмотрел упряжь, поправил седельные
сумки. На него уже давно с любопытством посматривала стража у моста --
хоббиты, вооруженные луками и пращами; этот пост сохранялся здесь уже много
столетий, и профессия Стража Моста стала семейственной...
Фолко невольно искал предлог, чтобы подольше задержаться на месте.
Открытые пространства по-прежнему манили его, но от мыслей об ожидающей
впереди неизвестности становилось не по себе...
Через Мост переехал небольшой обоз из четырех телег, запряженных
сытыми, откормленными пони, и восемь хоббитов верхом, все при оружии -- с
луками и увесистыми дубинками у пояса. Они не свернули в Бэкланд, как сперва
подумалось Фолко, а двинулись прямо на восток по Тракту; один из наездников
крикнул ему, чтобы он дал дорогу. Фолко поспешно вскочил в седло и подъехал
к передней телеге.
-- Куда путь держите, почтенные? -- обратился он к хоббитам.
-- К Белым Холмам,-- ответил старший хоббит с совершенно седыми
волосами.-- Тебе туда же, что ли? Так давай с нами. С некоторых пор дорога
стала небезопасна А у вас тут все как будто с луны свалились! Никто ничего
знать не хочет.
Старик махнул рукой и хлопнул своих пони по бокам вожжами Обоз
тронулся, и Фолко поехал рядом с ними Восемь молодых хоббитов верхами сперва
чуть настороженно косились на него, но потом оттаяли и разговорились.
И Фолко узнал, что уже примерно года два на Тракте происходят странные
события На проезжающих стали нападать какие то люди, грабили, убивали всех
без разбору -- и хоббитов, и гномов, да и людей тоже Старшины хоббитской
области у Белых Холмов принесли жалобу Наместнику в Аннуминас, тот послал
дружину Арнорцы поймали кого-то -- и на время стало поспокойнее, но и теперь
нет-нет, да и попадется в придорожной канаве раздетый донага труп
какого-нибудь бедняги С того времени хоббиты стали ездить в Пригорье и в
саму Хоббитанию только группами.
Они ехали так около получаса; но потом Фолко понял, что таким ходом он
никогда не догонит гнома, и, поблагодарив ставших совсем уж словоохотливыми
попутчиков, погнал своего пони вперед.
"Разбойники. -- думал он -- Что ж., пусть будут разбойники. Я хоть и
мал ростом, но ловок и небезоружен!"
Шло время, давно скрылись позади и Мост, и хоббичий обоз. Фолко скакал
теперь в полном одиночестве. Из глубин Старого Леса не доносилось ни звука,
но чем дальше, тем боязливее косился юный хоббит на непроглядные заросли,
отделенные от Тракта глубокой канавой. Из леса выползал какой-то сизый,
стелющийся по земле туман; он казался тяжелее воздуха и, словно разлитое в
воздухе молоко, медленно стекал в придорожные рвы. Было тихо, только глухо
ударяли в пыль копыта пони. Шло время, солнечный диск уже совсем скрылся за
высокой грядой Старого Леса, Тракт быстро заливал вечерний сумрак. Фолко
