человека и предложил им выгодное дельце -- за хорошую плату узнать
кратчайшие пути в Форлиндон в обход Хоббитании, закрытой для других указом
короля
Элессара. По его словам, они сбились с дороги и заблудились в Старом
Лесу, откуда с трудом выбрались...
-- Верится с трудом,-- повел плечами Фолко.-- В Форлиндон, как я
слышал, есть хорошая дорога, обходящая Хоббитанию с запада...
-- С трудом верится! -- фыркнул гном.-- Лжет он все, причем не краснея,
это у них не принято... А что с ним сделаешь? Не убивать же, в самом деле...
И он это тоже понимает! Попробуй прикончи его -- это будет убийство, а
карлики, я слышал, такого не прощают. Так что его скорбящие родственнички
тут же бросятся в ноги Наместнику, умоляя о защите... Король Элессар
старался быть справедливым, в его королевстве закон один для всех: что для
гномов и людей, что для карликов... Однако устал я его тащить! -- вдруг
перебил сам себя гном.-- Может, все-таки прикончить его? Место тут глухое...
С этими словами он сбросил мешок на землю и пнул его ногой. В мешке
жалобно пискнуло.
-- Ишь ты, понял! -- довольно сказал гном. Из мешка внезапно донеслось
длинное, но довольно связное бормотание.-- А ну-ка стой! -- вдруг
насторожился Торин.-- Это уже совсем другая песня...
Гном развязал мешок и вытащил порядком помятого карлика наружу, тот
шлепнулся на землю, точно мягкий куль, но при этом не переставал лопотать.
-- Не так быстро! -- приказал Торин, вновь слегка пиная его.
Карлик несколько приподнялся на скрученных за спиной локтях и,
испуганно глядя на гнома, залопотал немного медленнее, время от времени
всхлипывая.
Фолко не понимал ни слова, но в голосе карлика он уловил неподдельный
страх. Тот бормотал примерно с четверть часа, а потом замолк, скорчился на
земле, всем видом своим показывая полную покорность судьбе.
-- Что он говорит, что он говорит? -- тормошил гнома сгоравший от
нетерпения Фолко.
Торин вдруг присел на оказавшуюся рядом корягу, лицо его потемнело.
-- Плохо дело, друг хоббит,-- со вздохом произнес гном. -- Он сказал,
что однажды к старейшинам его рода приехал ночью неизвестный ему всадник --
человек. Кто он и откуда, этот карлик, естественно, не знает. Старейшины
совещались о чем-то всю ночь, а наутро вызвали его и еще четверых из его
рода и велели им скрытно пробираться на юг. Куда бы ты думал? К Исенгарду.
Им поручили разыскать остатки тех, кто повиновался Белой Руке! Не знаю, что
значит "Белая Рука", но карлик сказал, что им было приказано найти уцелевших
орков!
-- Что... что же это значит, Торин? -- пролепетал хоббит, уже сам зная
ответ, но боясь себе признаться в этом и по-детски надеясь, что все, может
быть, еще и обойдется...
-- Это значит,-- поднимая глаза на Фолко, медленно и раздельно сказал
гном,-- что кто-то собирает остатки тех, кто служил Тьме... Неужели кому-то
снова захотелось власти над Средиземьем?
Фолко схватился за голову и стал медленно раскачиваться из стороны в
сторону, твердя про себя только одно: "Что же теперь будет?"
На плечо охваченного отчаянием хоббита легла ладонь гнома.
-- Возьми себя в руки, Фолко! -- негромко произнес Торин.-- Надеяться
нам не на кого. Мы узнали сейчас известия столь важные, что действовать
нужно немедленно. Ни я, ни ты пока не знаем, что делать, но, быть может,
если мы посоветуемся с другими, кто способен не терять мужества при грозных
известиях, то сможем вместе придумать какой-нибудь план... А теперь в
дорогу! Поищем еще пару часов -- и назад.
-- А что сделаем с пленником? -- спросил Фолко, глядя перед собой
остановившимся взглядом.
Хоббит не мог отрешиться от ощущения, что весь его уютный мирок в
несколько мгновений рухнул, что его родине грозит новая опасность и что
бороться с нею теперь должен он, маленький, не очень ловкий хоббит, которому
не приходится рассчитывать на помощь каких-нибудь всеведущих и почти
всемогущих волшебников.
-- Отпускать его сейчас никак нельзя,-- задумчиво проговорил Торин.--
Нужно будет добраться до старейшин, выяснить, кто был тот таинственный
всадник... Завтра я ухожу, Фолко. Карлика возьму с собой... Идем! Следы пони
видишь?
Они не прошли и сотни шагов, как Торин внезапно остановился.
-- Что это за частокол?
Между деревьями виднелись высокие, вбитые в землю и заостренные сверху
бревна. Сплошная изгородь спускалась с одного из склонов, перешагивала через
ручей с опущенной в русло частой решеткой и вновь уходила наверх, теряясь
между бесчисленными стволами. Они подошли ближе, и Фолко вдруг увидел, что
Отпорная Городьба, надежная, возведенная далекими предками защита Хоббитании
от тревог внешнего мира, перестала быть таковой. Замшелые бревна тына в
нескольких местах подгнили и рухнули; перегораживающая ручей решетка
оказалась отломанной с одной стороны; видно было трухлявое нутро ее боковых
опор. Сплошной непреодолимой преграды больше не существовало.
Слишком много пришлось пережить сегодня Фолко, не знавшему до этого
настоящих потрясений,-- поэтому сломанная Городьба его не слишком возмутила.
Он только досадливо плюнул, обругав про себя последними словами тех
нерадивых хоббитов, что присматривали за ней. Вслед за Торином он перешагнул
через поваленные бревна -- и... впервые в жизни оказался вне пределов своей
страны, милой, уютной, ласковой.
Некогда пустое пространство перед Городьбой ныне густо заросло, ручей
расширился, его берега покрывал мелкий ольшаник. Овраг заметно раздался --
он постепенно переходил в ту ровную, похожую на громадную тарелку котловину,
где угрюмо темнели кроны столетних дубов и ясеней Старого Леса,
-- Хороши же вы, хоббиты,-- ворчливо сказал вдруг Торин,-- совсем о
границе забыли... Вот и карлики к вам повадились.
Друзья продрались через густой кустарник и запрыгали по рыжим болотным
кочкам, между которых стояла черная, прозрачная, точно зеркало, вода. След
пони исчез, и теперь им оставалось лишь наугад брести к синеющему краю
Старого Леса, в надежде, если не найти беглеца, то хотя бы выбраться на
сухое место. Легкий Фолко прыгал впереди; гном брел осторожно, всякий раз
прощупывая дно выломанной жердью. Вокруг все стихло; в застоявшемся воздухе
не ощущалось ни малейшего дуновения.
На пони они натолкнулись совершенно случайно. Краем глаза Фолко заметил
какое-то трепыхание в кустах. Он остановился и, приглядевшись, увидел
запутавшегося сбруей беглеца. Пони, очевидно, тоже заметил их, он дернулся,
пытаясь освободиться, и призывно заржал.
-- Уф, наконец-то! -- Торин вытер рукавом пот со лба.-- Откровенно
говоря, уходили меня эти леса.
Они двинулись в обратный путь, взвалив карлика на спину пони.
Обернувшись, Фолко с каким-то неясным сожалением кинул взгляд на темные
рубежи Старого Леса. День тускнел, с юга наползали низкие тучи. В постепенно
сгущающемся сумраке чуть слышно журчал ручей да изредка раздавались далекие
птичьи голоса. Хоббит шел впереди, ведя в поводу пони, Торин шагал следом.
-- Хотел бы я знать, кому это пришло в голову собирать остатки
недобитых орков?! -- спросил гном, обращаясь неизвестно к кому.
Хоббит только пожал плечами, и гном продолжил:
-- Много ли их может там быть, на самом-то деле? Сколько уж лет мы
ходим к Агларондским пещерам мимо тех мест, и никогда ничего не случалось...
А, ладно, сдадим в Аннуминасе карлика куда следует, пусть там и
разбираются...
Над Брендивином уже давно догорели последние лучи вечерней зари, когда
усталые путники наконец дотащились до усадьбы Брендибэков.
По дороге гном так надоел хоббиту своими бесконечными рассуждениями на
тему о бессмысленности борьбы за власть в Средиземье сейчас, при сильной
королевской власти, что
Фолко был несказанно рад, когда они наконец очутились в его уютной
комнате, предварительно сдав пони с рук на руки дядюшке Паладину, впервые
пробормотавшему, что Фолко, быть может, еще не совсем безнадежен, и улеглись
спать, устроив тщательно связанного карлика в углу и бросив ему подушку и
пару одеял.
Выбившийся из сил хоббит уснул сразу же, как только оказался в постели.
Глава третья. ЗА ПОВОРОТОМ
Гном проснулся на заре и сразу же разбудил Фолко.
-- Мне пора собираться, друг хоббит. Сегодня хорошо бы добраться до
Пригорья, там заночевать, а оттуда до Аннуминаса еще пять дней пути...
Послушай, а не продаст ли мне твой дядюшка какого-нибудь захудалого пони? Он
и так изрядно погрел руки, может, удовлетворится этим?
-- Пони на продажу у нас были,-- ответил Фолко, шумно плескаясь под
умывальником,-- Поговори с ним. Он наверняка торчит в кухне, пока тетушка
занята в курятнике... Я тебе соберу еды в дорогу.
Хлопоты ненадолго отвлекли Фолко от грустных мыслей. Гному не
потребовалось много времени, чтобы уговорить дядюшку. С горестными воплями и
причитаниями, до небес превознося достоинства проданной лошадки, дядюшка
ухитрился получить с гнома вдвое больше рыночной цены. Торин еще раз
тщательно упаковал карлика в свой мешок, привесил топор к поясу, застегнул
плащ на левом плече узорной кованой фибулой.
Провожать гостя из далеких гор выбежало все население усадьбы.
-- Вот мы встретились и расстаемся, Фолко, сын Хэмфаста,-- сказал
Торин.-- Спасибо тебе за все! За ночлег, за тепло, за еду и беседу. Спасибо,
что ты вытащил меня в поход за пропавшим пони, иначе мы не столкнулись бы с
карликом. Спасибо за твой меткий глаз и верную руку -- иначе мы не поймали
бы его. Жаль, что я не сумел как следует прочесть Красную Книгу, но жизнь
длинна, и я уверен, мы еще встретимся с тобою. Когда -- никто не знает, но
будем надеяться! Не унывай! Вы славный народ, и я сразу же полюбил тебя...
Мы могли бы постранствовать вместе... Жаль, что вы стали такими
домоседами...
Гном ободряюще улыбнулся Фолко, почтительно поклонился молчаливо
глазеющему на них обществу и вывел навьюченного пони за ворота. Там еще раз
обернулся, прощально поднял руку, сел в седло и вскоре исчез за поворотом..
Собравшиеся во дворе усадьбы хоббиты стали понемногу расходиться,
бросая настороженные взгляды на потерянно топчущегося у ворот Фолко. Двор
совсем опустел, когда и он, съежившись и повесив голову, поплелся к себе.
Дядюшка Паладин что-то крикнул ему с другого конца коридора, но Фолко не
обратил на него ни малейшего внимания.
В воздухе его комнаты еще ощущался запах крепкого, забористого гномьего
самосада, отодвинутое кресло еще хранило очертания его могучей фигуры, более
привыкшей к жестким доскам постоялых дворов, чем к комфорту и уюту хоббичьих
жилищ. Фолко вздохнул и взял в руки лежавший на постели клинок Мериадока,
чтобы повесить его на обычное место над камином. И тут произошло
неожиданное.
Стоило пальцам хоббита взяться за древнюю костяную рукоять,
отполированную пальцами стольких поколений гондорских воителей, как в глазах
у него помутилось, и он наяву представил себе гнома, скачущего по бескрайним
просторам. Плащ вился за плечами Торина, за поясом сверкал отполированный
боевой топор, а со всех сторон, из-за каждого куста, пригорка или камня, в
него направляли небольшие, но бьющие без промаха луки стрелки-карлики, и
некому было предупредить гнома, остеречь его, спасти! Фолко помотал головой,
отгоняя странное видение. Оно поблекло, но не исчезло, и тогда он нарочито
шумно стал придвигать к стене стул, чтобы водрузить на место клинок.
-- Фолко, ты почему не отзываешься, когда тебя зовут? -- На пороге
выросла фигура дядюшки.-- Я тебе что сказал? Собирайся, вместе с Многорадом
