Аргнист размозжил морду еще одной твари и вытаскивал ушедший в землю
топор, когда у Двалина, похоже, терпение лопнуло, и он сделался если не
настоящим берсеркером, но очень на него похожим. Гном взревел как три
тысячи пещерных василисков сразу. Забыв обо всем, он ринулся вперед;
предостерегающий крик Аргниста пропал даром. И стеноломы, конечно, этому
подарку негаданному очень даже обрадовались. И - всем скопом навалились на
Двалина со спины.
Как ни кряжист и коренаст был гном, однако и он не удержался -
рухнул, погребенный под грудой синевато-стальных тел. Аргнист бросился
было на выручку - другие стеноломы остановили. Грамотно, по всем правилам
взяли в "клещи", так что пришлось топором отмахиваться, на месте без толку
стоя...
И, наверное, стал бы этот бой последним и для не в меру отважного
гнома, и для старого сотника - но в самый последний миг, когда вроде бы и
надежды не осталось - свистнула откуда-то из сплетения сосновых ветвей
нежданная белооперенная стрела. За ней - вторая, третья, четвертая...
Они летели одна за другой, неведомый лучник выпускал их так ловко и
быстро, что никто и глазом моргнуть бы не успел, а за первой белой молнией
уже и следующая спешила. Стрелы эти с легкостью пронзали почитаемые
непробиваемыми крыльевые панцири стеноломов; не прошло и нескольких
мгновений, как страшный ком распался, рассыпался синей окалиной мертвых
тварей.
Двалин остался лежать ничком, неподвижный и окровавленный.
Все уцелевшие жуки с похвальной поспешностью бросились наутек.
Краткое время спустя на поляне кроме Аргниста и гнома остались только
мертвые стеноломы.
Хуторянин так и не смог уловить момента, когда их спаситель появился
на краю поляны - еще мгновение назад там застыли в недвижности сосновые
ветки - а теперь, глянь-ка, у крайнего ствола стоит высокая стройная
фигура в темно зеленом плаще с прорезями для рук; длинный и тонкий лук
странного белого дерева взят наизготовку.
- Эй, целы вы там? - голос полон тревоги, но чувствуется и еще некая
внутренняя мягкость, столь несвойственная грубым и жестким местным
охотникам. Незнакомец мягкой кошачьей поступью двинулся через поляну,
склонился над Двалином и лицо его тотчас вытянулось. - Проклятье! Худо
дело... Яд в раны попал... Торопиться надо!
Аргнисту и самому видно - плох гном, куда как плох, краше в домовину
кладут. Шея, руки, ноги - все, что железом кольчуги прикрыто не было,
стало сплошной раной - да еще и на глазах чернеющей. Хорошо, пальцы рук
целы... Между колец доспеха с пугающей быстротой скользили алые струйки;
стрелок отложил белый лук и склонился над Двалином.
Только теперь старый сотник смог как следует разглядеть незнакомца.
Лицо правильное, чуть вытянутое, с высокими, хорошо очерченными скулами;
от уха до уха аккуратная бородка курчавится, недлинная, темно-русая -
девки такие любят. Брови срослись на переносице; а под ними чуть
холодновато поблескивают странноватые удлиненные глаза - серые, спокойные.
Удивительно спокойные, словно и не было только что здесь кровавого боя,
словно не хрипит у тебя на руках гном, кровью истекая... И где это ты
только так стрелять выучился, парень?! И откуда это у тебя такие стрелы,
что панцирь стенолома пробивают, словно гнилую рогожу?.. И лук у тебя
странный - хотя в Галене какого только заморского товара не встретишь!
Гном истекал кровью, глаза его закатились. В три руки стащили с
Двалина сперва кольчугу, а затем - залитую кровью алую куртку из кожи
горной змеи. Незнакомец присвистнул только при виде жутких ран и споро
взялся за дело.
Сперва добыл из сумки какие-то порошки и снадобья; но потом веко
впавшему в забытье гному приподнял, губы сжал и все добро свое - в
сторону. Ладони на окровавленную грудь гнома положил - пальцы длинные,
тонкие, как только меч такими держит? - и по лицу гримаса боли прошла. Раз
руками над ранами прошелся, другой третий... Аргнист смотрел и чувствовал,
как у него ум за разум заходит.
- Да ты никак колдун, парень? - Аргнист с невольным уважением
прохрипел. Глянь - а кровь уже остановилась; страшные раны на глазах
затягивались, страшный черный цвет исчезал. Видывал когда-то и Аргнист
подобное - в Галене. Главный придворный чародей его величества Игнарона
проделывал...
- Ничего особенного, - незнакомец проговорил устало. Пот со лба
вытер. - Теперь твою руку давай глянем...
Целитель ловко вспорол лохмотья, оставшиеся от рукава куртки
Аргниста. Рана вроде бы и небольшая, а успела и загноиться и почернеть. В
гвардии-то лечить стали бы просто - мечом чуть пониже плеча рубанули бы,
да и весь сказ.
А тут... Диво дивное, да и только. Ладонь колдуна, не касаясь, над
самой кожей прошла и чудовищный нарыв тотчас прорвался; гной вскипел,
словно вода в котелке; открылась здоровая розовая кожа...
- Вот и все, - волшебник обессиленно прямо в снег сел.
- Позволь теперь мне помочь тебе, мастер, - Аргнист вокруг своего
спасителя захлопотал. Заклятия творить - то дело не шутейное, всякий
знает.
- Благодарю, мне уже лучше, - тот открыл глаза. - Но гнома в тепло
нужно скорее... Иначе он, боюсь, не встанет больше.
- От устроил себе! Тьфу, пропасть! Храбрый, а дурак. Ладно, дотащу уж
его как нибудь. Но а тебя то как зовут, мастер?
- Зови меня Эльстаном, - волшебник с некоторым трудом поднялся. - А
теперь - за работу!
Аргнист несколькими ударами топора снес пару молодых сосенок. На
скорую руку некое подобие носилок смастерили, гнома на них взвалили и, под
тяжестью ноши сгибаясь, к хутору побрели.
Домой добрались, когда уже совсем стемнело. По дороге почти не
разговаривали; Аргнист знал, что волшебникам лишних вопросов задавать не
стоит; а Эльстан тоже молчал.
- Вообще то у меня к тебе очень серьезный разговор, почтенный
Аргнист, - возле ворот хутора волшебник нарушил молчание. - Мы поведем
речь об Орде.
- Так что ж ты раньше молчал, досточтимый мастер? - удивился старый
сотник. - Столько шли - вот и поговорили бы!
- Я следил за ее тварями, - последовал ответ. - С этими жуками -
стеноломами, правильно? - мы бы справились, но кроме них, там кружило
немало бестий и похуже. Мне нельзя было отвлекаться.
- Ну, раз пришел говорить об Орде, отчего ж не потолковать, - кивнул
Аргнист.
- Сам я с юга, - чуть поспешно для уважающего себя могучего
волшебника сказал Эльстан. - С Рыцарского Рубежа. Был в Братьях. Ушел.
Теперь странствую один. - Он выпалил все это одним духом. Простой
хуторянин никогда бы ничего не заподозрил, но Аргнист недаром служил в
гвардии двух королей. Молодой чародей мягко говоря, слегка хитрил. Но
хитрил отчего-то совсем по-человечески.
Ворота хутора, несмотря на почти ночное время, были широко
распахнуты. Во дворе горели многочисленные факелы, из конюшен выводили
лошадей; слышался резкий и повелительный голос Алорта, старшего сына
Аргниста.
- Ну, что расшумелись? - сердито бросил оторопевшим домочадцам
Аргнист, внезапно появляясь из-за угла со своей странной ношей. - Чего
суетитесь? Я уж и задержаться в лесу не могу - ровно дите неразумное!
Лучше пошлите женщин два гостевых ложа приготовить да Саату позовите - она
у нас травница...
- Это будет нелишне, - согласился Эльстан.
- Отец! Но ты же в крови! - вдруг воскликнул Армиол. - Что случилось?
Неужто Орда?..
- Пустяки, полдюжины стеноломов, и поэтому хватит квохтать! - строго
прикрикнул на юношу отец. - Чай, не баба. Не видишь - на ногах стою.
Армиол тотчас осекся. Старшие братья, Алорт и Арталег, покосились на
младшего с неодобрением - в самом деле, чего нюни разводит?.. Отец умирать
будет - и то все сделает, чтобы никто не заметил...
- Лучше помогите вот его внутрь внести, - распорядился Аргнист и
сыновья тотчас подхватили тяжелые носилки.
- Гнома подобрали, - пояснил Аргнист собравшимся у ворот людям. -
Орда его потрепала. А это - Эльстан, целитель искусный и стрелок отменный.
Молодой волшебник приложил руки к груди и поклонился.
Старый сотник рубил свой хутор с размахом - ни земли, ни леса не
занимать. Получилась настоящая крепость - прямоугольник строений длиной в
сто пятьдесят и шириной восемьдесят шагов. На все четыре стороны света
смотрели глухие задние стены добротно сложенных срубов - высотой в пять
человеческих ростов. Все двери и окна выходили в просторный внутренний
двор; под одной крышей помещалось все необходимое - погреба, амбары,
сеновалы, хлева, конюшни, птичники, жилые горницы и все прочее. На отшибе
стояла лишь кузница - из страха перед пожаром.
Внутрь можно было попасть через единственные ворота. Сколоченные из
толстенных дубовых досок, створки поворачивались на крепких петлях гномьей
работы. Чтобы сокрушить такую преграду, нужен был настоящий таран.
- Пропустите, да раздайтесь же! - вдруг послышался высокий женский
голос, заметно дрожащий от сдерживаемых слез. - Да отойдите же, не
застите!
Работники, служанки и даже сыновья сотника поспешно расступились.
Супругу Аргниста, почтенную Дееру, дочь Лииты, боялись все без исключения,
и даже ее собственный муж. Когда хозяйка гневалась, от нее лучше было
держаться подальше.
Она вынырнула из-за людских спин, высокая, статная, прямая, с едва
заметной сединой в густых каштановых волосах. Большие темные глаза
смотрели с укором и горькой обидой; пальцы теребили край передника.
- Да что ж это такое! - напустилась она на Аргниста - чего никогда не
делала на людях. - Не иначе, на тот свет собрался, муженек! Мыслимое ли
это дело - по лесу так долго шастать! Пусть даже и весной! Вот,
пожалуйста, добородился! - Взгляд Дееры упал на окровавленный рукав. - Ну,
что я тебе говорила?!
- Ладно, хозяюшка, не серчай. Видишь, какое дело приключилось... Гном
в беду попал - что ж мне, бросать его было, что ли?
Против подобного аргумента Деера ничего возразить не могла.
- Да и гости у нас, - Аргнист шагнул в сторону, и Эльстан вновь
поклонился - на сей раз одной Деере. Кое-кто из девушек демонстративно и
томно вздохнул - гость был красив, очень красив...
- Так что ж ты его у ворот держишь? - тотчас возмутилась Деера. - А
вы, что встали? - повернулась она к сыновьям, так и застывшими с носилками
на плечах. - Несите наверх, в пустую светелку! За Саатой послали?
- Послали, матушка, - тотчас отозвался Алорт.
- Вам не напомнишь - в отхожем месте штаны спустить забудете, -
махнула рукой Деера.
Мало-помалу суета улеглась. Гнома уложили на заботливо приготовленное
ложе; он оставался в полузабытьи, но Саата, быстро сварив какой-то отвар,
влила все-таки в рот Двалина свое снадобье и гном моментально уснул.
- Правильно, почтенная, - негромко сказал молодой женщине Эльстан.
Саата подняла глаза на гостя... и тут же опустила их, густо покраснев. В
самой глубине взоров Эльстана чуть заметно мерцал теплый огонек, и любая
женщина безошибочно угадала бы, что он означает...
Положение спас сам хозяин, позвавший Эльстана отужинать.
Уважая гостя, за едой его никто и ни о чем не спросил. Однако, едва
только ужин окончился, Эльстана тесно обступили со всех сторон. Аргнист
назвал молодого волшебника "целителем и стрелком", отнюдь не чародеем;
произнеси хозяин хутора слово "колдун", никто бы не подошел к Эльстану
ближе, чем на полет стрелы.
Все загомонили разом, требуя скорее подробностей. Саата скромно
держалась в сторонке, хотя именно она-то и могла сказать кое-что о
