виду, что на режущем лезвии времени, перед тем, как можно выделить
какой-нибудь предмет, должно существовать нечто вроде внеинтеллектуального
осознания, которое он называл осознанием Качества. Не можешь осознавать,
что увидел дерево, до тех пор, пока не увидишь дерево, и между мгновением
вдения и мгновением осознания должен существовать временной зазор. Мы
иногда не придаем ему значения. Но нет оправдания мысли, что он на самом
деле не имеет значения -- никакого оправдания.
Прошлое существует только в наших воспоминаниях, будущее -- только в
наших планах. Настоящее -- наша единственная реальность. Дерево, которое
осознаешь интеллектуально вследствие этого крохотного временного зазора, --
всегда в прошлом и, следовательно, всегда нереально. Любой интеллектуально
постигаемый предмет -- всегда в прошлом и, следовательно, нереален.
Реальность -- всегда момент вдения перед тем, как имеет место
интеллектуализация. Другой реальности нет. Эта доинтеллектуальная
реальность -- и есть то, что, как чувствовал Федр, он верно определил как
Качество. Поскольку все интеллектуально определяемые вещи должны возникнуть
из этой доинтеллектуальной реальности, Качество -- родитель, источник всех
субъектов и объектов.
Он чувствовал, что интеллектуалы испытывают обычно самые большие
трудности в вдении этого Качества именно потому, что они столь скоры и
абсолютны, вгоняя все в интеллектуальную форму. Легче всего увидеть это
Качество маленьким детям, необразованным и культурно "лишенным" людям. Они
обладают наименьшей предрасположенностью к интеллектуальности из культурных
источников и наименьшей формальной тренировкой для того, чтобы глубже
привить ее себе. Вот, чувствовал он, почему квадратность -- такое
единственное в своем роде интеллектуальное заболевание. Он ощущал, что
случайно привил себе иммунитет против него, или, по меньшей мере, до
некоторой степени сломал привычку своей неудачей в школе. После этого он не
ощущал собственной принудительной идентификации с интеллектуальностью и мог
исследовать антиинтеллектуальные доктрины с пониманием.
Квадратные, говорил он, из-за своей предвзятости к интеллектуальности
обычно считают Качество, доинтеллектуальную реальность, не имеющим
значения, простым бессобытийным переходным периодом между объективной
реальностью и субъективным восприятием ее. Поскольку у них --
предубежденные представления о его незначительности, они не стремятся
обнаружить, отличается ли оно как-нибудь от их интеллектуального
представления о нем.
Отличается, сказал он. Как только начинаешь слышать звучание этого
Качества, видеть эту корейскую стену, эту не-интеллектуальную реальность в
ее чистой форме, хочется забыть все это словесное барахло, которое, как
начинаешь видеть, -- постоянно где-то в другом месте.
Теперь, вооруженный этой новой, переплетенной во времени,
метафизической троицей, он полностью остановил тот раскол
романтического-классического Качества, что угрожал погубить его. Они уже не
могли препарировать Качество. Теперь он мог просто сидеть и в свое
удовольствие препарировать их. Романтическое Качество всегда соотносилось с
мгновенными впечатлениями. Квадратное Качество всегда вовлекало множество
соображений, которые растягивались на период времени. Романтическое
Качество было настоящим, "здесь и сейчас" вещей. Классическое Качество
всегда занималось больше чем просто настоящим. Всегда рассматривалось
отношение настоящего к прошлому и будущему. Если постиг, что и прошлое, и
будущее содержатся в настоящем, -- у-ух, вот это оттяг; значит, то, ради
чего живешь -- настоящее. И если твой мотоцикл работает, то чего из-за него
беспокоиться? Но если ты считаешь, что настоящее -- просто миг между
прошлым и будущим, просто проходящее мгновение, то пренебрегать прошлым и
будущим ради настоящего -- это действительно плохое Качество. Мотоцикл
может работать сейчас, но когда ты в последний раз проверял уровень масла?
Мелочная суета с романтической точки зрения, но хороший здравый смысл -- с
классической.
Теперь у нас два разных типа Качества, но они больше не раскалывают
само Качество. Они просто -- два разных временнх аспекта Качества, краткий
и долгий. До этого требовалась только метафизическая иерархия, выглядевшая
так:
[Image]
[Image] [Image]
[Image] [Image]
[Image] [Image]
То, что он дал им взамен, было метафизической иерархией, выглядевшей
так:
[Image]
[Image] [Image]
[Image] [Image]
Качество, которому он обучал, было не просто частью реальности -- оно
было всем целиком.
Затем он в понятиях триединства перешел к ответу на вопрос: Почему все
видят Качество по-разному? Вопрос, на который до сих пор всегда приходилось
отвечать уклончиво-благовидно. Теперь он говорил: "Качество бестелесно,
бесформенно, неописуемо. Видеть тела и формы -- значит
интеллектуализировать. Качество независимо от каких бы то ни было тел и
форм. Имена, тела и формы, которые мы придаем Качеству, только частично
зависят от Качества. Также они частично зависят от априорных образов,
которые мы накапливаем в своей памяти. Мы постоянно стремимся найти в
событии Качества аналогии нашему предыдущему опыту. Если мы этого не
сделаем, то окажемся неспособны действовать. Мы выстраиваем наш язык в
терминах этих аналогий. Мы выстраиваем всю нашу культуру в терминах этих
аналогий."
Причина, по которой люди видят Качество по-разному, говорил он, в том,
что они приходят к нему с разными наборами аналогий. Он приводил примеры из
лингвистики, показывая, что для нас буквы хинди dа, dа и dhа звучат
идентично, поскольку у нас нет к ним аналогий, чтобы почувствовать
различия. Подобным же образом, большинство говорящих на хинди не может
различить dа и thе, потому что нечувствительны к этому различию. Для
индейских селян, говорил он, вовсе не необычно видеть призраков. Но для них
кошмар -- пытаться увидеть закон тяготения.
Это, говорил он, объясняет, почему целый класс первокурсников,
изучающих композицию, приходят к одинаковой оценке качества в сочинении. У
них всех -- сравнительно одинаковое прошлое и одинаковые знания. Но если
ввести группу иностранных студентов или, скажем, вывести средневековые
поэмы из диапазона классного опыта, то способность студентов оценить
качество, возможно, будет соотноситься не столь хорошо.
В некотором смысле, говорил он, именно выбор Качества студентом
определяет студента. Люди расходятся во мнениях о Качестве не потому, что
Качество различно, а потому, что различны люди в смысле их опыта. Он
прикинул, что если бы два человека обладали идентичными априорными
аналогиями, то они бы каждый раз идентично видели бы и Качество. Тем не
менее, способа проверить это не существует, поэтому приходится оставлять
эту прикидку чисто спекулятивной.
В ответ своим коллегам по школе он писал:
"Любое философское объяснение Качества будет и ложным, и истинным
именно потому, что оно -- философское обобщение. Процесс философского
объяснения -- аналитический процесс, процесс разламывания чего-то на
субъекты и предикаты. То, что я имею в виду (и все остальные имеют в виду)
под словом Качество, нельзя разломать на субъекты и предикаты. Не потому,
что Качество так загадочно, но потому, что Качество так просто, прямо и
непосредственно.
Простейшая интеллектуальная аналогия чистого Качества, которую могут
понять люди в нашей среде, такова: "Качество -- реакция организма на его
окружающую среду" (он взял этот пример, потому что его главные вопрошающие,
казалось, видели все в свете теории поведения "стимул-реакция"). Амеба,
помещенная на поверхность воды с капелькой разбавленной серной кислоты
поблизости, будет отодвигаться от кислоты (я думаю). Если бы она могла
говорить, то, ничего не зная про серную кислоту, сказала бы: "Эта среда
имеет плохое качество". Если бы у нее была нервная система, она действовала
бы гораздо более сложным образом, чтобы преодолеть плохое качество среды.
Она искала бы аналогий, то есть образов и символов из предыдущего опыта,
чтобы определить неприятную природу своей новой окружающей среды и таким
образом "понять" ее.
В нашем высокосложном органическом состоянии мы, развитые организмы,
реагируем на свое окружение изобретением множества замечательных аналогий.
Мы изобретаем землю и небеса, деревья, камни и океаны, богов, музыку,
искусства, язык, философию, инженерию, цивилизацию и науку. Мы называем эти
аналогии оеальностью. Они и являются реальностью. Мы завораживаем наших
детей во имя истины знать, что они -- и есть реальность. Мы швыряем любого,
кто не приемлет этих аналогий, в лечебницу для умалишенных. Но именно
Качество заставляет нас изобретать аналогии. Качество -- непрекращающийся
стимул, который наша среда налагает на нас ради создания того мира, в
котором мы живем. Полностью. Каждый малюсенький кусочек.
Теперь взять то, что вынудило нас создать мир, и включить его в мир,
который мы создали, явно невозможно. Вот почему Качество нельзя определить.
Если мы все же определим его, то определим мы нечто меньшее, чем само
Качество."
Я помню этот фрагмент ярче, чем любой другой, вероятно потому, что он
-- самый важный. Когда он его написал, то испытал мгновение страха и уже
было вычеркнул слова: "Полностью. Каждый малюсенький кусочек". Безумие в
них. Думаю, он видел его. Но он не мог увидеть никакой логической причины
для вычеркивания, и малодушничать было уже слишком поздно. Он
проигнорировал предупреждение и оставил все как было.
Он положил карандаш, а потом... почувствовал, как что-то подалось.
Будто что-то внутри напряглось слишком сильно и не выдержало. А потом стало
уже слишком поздно.
Он начал видеть, что сместился со своей первоначальной позиции. Он уже
говорил не о метафизической троице, но об абсолютном монизме. Качество --
источник и сущность всего.
Целый новый поток философских ассоциаций хлынул в голову. Гегель с его
Абсолютным Разумом тоже говорил так. Абсолютный Разум тоже независим -- как
от объективности, так и от субъективности.
Тем не менее, Гегель сказал, что Абсолютный Разум -- источник всего,
но потом исключил из "всего" романтический опыт. Абсолют Гегеля был
полностью классическим, полностью рациональным и полностью упорядоченным.
Качество не таково.
Федр вспомнил, что Гегеля считали мостом между философиями Запада и
Востока. Веданта индуистов, Путь даосистов и даже Будда -- вс описывалось
как абсолютный монизм, сходный с философией Гегеля. Федр в то время
сомневался, однако, являются ли мистические Некто и метафизические монизмы
самообратимыми, поскольку мистические Некто не следуют никаким правилам, а
метафизические монизмы -- следуют. Его Качество было метафизической
сущностью, а не мистической. Или мистической? В чем разница?
Он ответил себе, что разница -- в определении. Метафизические сущности
определены. Мистические Некто -- нет. Это делало Качество мистическим. Нет.
На самом деле -- и тем, и другим. Хотя он до сих пор в чисто философском
свете считал его метафизическим, всю дорогу он отказывался определять его.
Поэтому оно к тому же еще -- и мистическое. Его неопределимость освобождала
его от правил метафизики.
Потом, импульсивно, Федр подошел к книжной полке и вытащил небольшую
голубую книгу в картонном переплете. Он сам переписал и переплел ее очень
давно, когда не мог найти нигде в продаже. Ей было 2400 лет; "Дао Дэ Цзин"
Лао Цзы. Он начал читать строки, читанные уже множество раз, но сейчас он
изучал их, чтобы увидеть, сработает ли некая подстановка. Он начал читать и
интерпретировать прочитанное одновременно.
Он читал:
Качество, которое может быть определено, не есть Абсолютное Качество.
И он то же самое говорил.
