ства, о сущности пропаганды, о перерождении человека, оказавшего-
ся у власти. Описав возникновение "фашизма под коммунистическими
лозунгами", В.Рыбаков доказал, что при информационном неравенстве
любая идеология может стать основой функционирования ГМК.
Блокирована информация и в жутком, фантасмагоричном мире по-
вести В.Жилина "День свершений". <12> Призрачные мнимоны, кляксы
ложных солнц... кровь и железо, боевые вертолеты среди всеобщей
неграмотности, сильная армия в нищем государстве, которому даже
теоретически никто не угрожает.
Триста лет назад локальное замыкание пространства, коллапс
отделил страну от человечества и замкнул ее мир поверхностью
сферы.
Не похоже на внешне благополучный мир "Доверия? Похоже, и тут,
и там власть озабочена лишь самосохранением.
Спасение приходит извне, из большого мира. Центральная колли-
зия повести - взаимоотношение между пришельцами и их невольным
проводником по имени Стэн. Сознание Стэна ограничено своей сферой
давно сложившихся представлений. Пришельцы не учат Стэна, они
просто идут с ним к столице. Он живет рядом с ними и постепенно
становится одним из них, и размыкается двойной сферомир бытия и
сознания.
Тема информационного насилия и, пожалуй, острая социальная
направленность, доходящая до публицистичности, но не теряющая при
этом глубины обобщения, объединяет эти три повести. "Новая волна"
вернулась к почти забытой точке зрения шестидесятников: каждая
книга должна создаваться так, как будто только от нее зависит
будущее мира. А иначе зачем ее писать?
"Я пишу фантастику потому, что хочу еще пожить при коммунизме.
Для того, кто зачитывался лучшей фантастикой шестидесятых, миры
будущего, нарисованные Ефремовым и Стругацкими, до сих пор оста-
ются не милыми сердцу лубками, а яркой и манящей мечтой. Как
хочется ощутить ее на деле." <13>
В этих словах В.Рыбакова заключена позиция "Новой волны":
критика, не опирающаяся на положительный идеал, безнравственна и
бессильна; предотвращая будущее, литература призвана его созда-
вать. А мир, в котором хотелось бы жить, один, - другого никто не
придумал.
Термин давно скомпроментирован, но я все же назову фантастику
"Новой волны" коммунистической.
- 4 -
Вспомним теперь, что информационное насилие - частный случай
просо насилия. А насилие представляет собой неотъемлемый атрибут
войны. Здесь, впрочем, верно и обратное утверждение - рано и
поздно любое огосударственное насилие оборачивается войной.
Война окружает человека Земли с рождения. В детстве мы мечтаем
о ней, воображая себя героями любимых книг, в молодости готовимся
к ней, в зрелости работаем на нее, и всегда ради нее кто-то
умирает.
"Крики раненых, растущая гора человеческих трупов и обрубков,
тела с выпущенными внутренностями, выбитые глаза, отрубленные
головы с посиневшим языком, зажатым осколками зубов... как это
легко забывается, когда ты жив и родился после битвы, как легко
начинать войну, когда уверен, что умирать не тебе." <14>
Вот он ключ. Умирать не тебе! Не тому, кто решает, не его
семье, не его друзьям.
"И под фугас бросали нас
все те же,
Хорст,
они, кому всю жизнь до нищеты
должны... <15>
"Что же будет потом, когда тысячи воинов не вернутся по домам,
когда другие тысячи приползут <...> не людьми - без рук, ног,
глаз, повиснут жутким грузом на любви и нежности своих семей?"
<16>
А ничего не будет.
Невернувшихся спишут, вернувшиеся станут добровольными сотруд-
никами военных комиссариатов, помогут нам воспитывать молодежь в
патриотическом духе, "чтобы подобное не повторялось". Так и жи-
вем.
Повесть Н.Ютанова - восемь аккордов, восемь отдельных глав из
жизни Еленки, королевы небольшого средневекового государства
Дианеи - связывает начало и конец "Пути обмана". <17>
Книга дает нравственный масштаб, позволяющий воочию предста-
вить цифры потерь Вердена или Сталинграда. Ужасающая война, опи-
санная Ютановым, "зазубренные пики, выдергивающие душу врага,
огненные смеси, неодолимые осадные колеса - все чушь! Чушь! Маль-
чишеские прутики, девчоночьи царапины в сравнении с черным дымом
драконовых мышц, цветными туманами и стальными жуками" земного
настоящего.
Мир "Первого дня спасения" В.Рыбакова <18> прошел "Путь обма-
на" до конца, до ядерной зимы.
"Их было без малого шесть тысяч, а год назад было пять
миллиардов,Е они в меру своих сил и разумения жили, заботились о
себе, заботились о близких, исполняли то, чему их научили, и
наконец, убивали друг друга, ни для чего. Убили - и впервые
почувствовали, что что-то неладно, но продолжали в меру сил и
разумения жить и убивать друг друга, потому что были вещами друг
для друга, потому что за восемь тысяч лет так и не научились
организовывать себя иначе, как принуждая и убивая.
И наконец, в равной мере, ощутили тупик." <19>
В повести В.Рыбакова война - и реальность, погубившая планету,
и символ всеобщей гибели. Она обезличена, как обезличены и герои
повести, носящие имена-маски: профессор, премьер-министр... абст-
рактные, они похожи на всех нас. На русских, американцев, китай-
цев, англичан, персов... всех "готовых победить и выжить после
победы".
Они умирают так же, как жили. И потому умирают, что жили
именно так. Даже ядерная война не смогла ничего изменить; полити-
ки по-прежнему произносят прочувственные речи, армейские воюют -
за отсутствием врагов с собственным кабинетом министров. Врачи
убивают "во имя спасения общины", ученые работают в шахте, тоже
во имя спасения.
Спасение... которое всегда ищут, когда уже "взорваны все мосты
через пропасть", а когда оно приходит, снова начинают стрелять.
- 5 -
По В.Рыбакову спасение в том, чтобы не лгать, любить, сохра-
нять в себе детство и всю жизнь стараться сделать такой же чудес-
ной, каким оно кажется.
Просто?
"Так хоть бы пальцем кто-нибудь пошевелил!" <20>
Мы вновь смотрим в магическое зеркало, "Очаг на башне" В.Рыба-
кова. <21> Грань фантастики и реализма. Книга о том мгновении
между детерминированным прошлым и вариантным будущим, которая
зовется настоящим. Точка ветвления, развилка дороги, лежащей
перед миром. Что впереди, кроме "Пути обмана" в его бесчисленных
ипостасях, кроме "Доверия"?
Вопрос можно поставить и по-другому: что может сделать человек
на Земле? Прост человек, не прогрессор, за спиной которого три-
дцать миллиардов друзей и опыт галактической цивилизации, не Бог,
сошедший с небес, не экстрасенс, владеющий приемами психического
воздействия?
Мне не хочется пересказывать роман В.Рыбакова, книгу о любви,
дружбе, предательстве. Роман - портрет двух поколений, обойденных
вниманием литературы. Роман о фашизме застойного общества, и о
той силе, которая противостоит этому страшному процессу и, един-
ственная, может ему противостоять.
О чем еще? О новой науке биоспектралистике, имеющей сугубо
медицинское применение, но при этом тщательно засекречено, так
засекречено, что международные конференции превращаются в заведо-
мую игру, участники которой озабочены лишь тем, чтобы скрыть свои
достижения. А создатель биоспектралистики, профессор Вайсбор,
чем-то похожий на постаревшего Гирина, кричит: ... Я дрался! Я
маневрировал, да! Мой лучший друг уже двенадцать лет не подает
мне руки! А мы служили вместе! В одном артрасчете карабкались на
Хинган в сорок пятом! (...) но я выиграл! Я нашел вас! И выучил
вас! И мы обгоняем их на пять лет!" <21>
Мир разобщения, зависти и ненависти, люди которого почти пого-
ловно больны СДУ, синдромом длительного унижения. В черновике я
написал "уничтожения". Собственно, так оно и есть.
"Пока есть обратные связи, и сознание развивается, доминируют
эмоции типа "верю". "интересно", "люблю", которые отражают стрем-
ление сознания к расширению деятельности. Когда конструктивная
область отвергается, развитие прекращается, и личность разом
теряет двуединую способность усваивать новое из мира и привносить
новое в мир. Доминировать начинает "не люблю"... Тот, кто
развивается, увидит, скажем, в бестактной назойливости предан-
ность, в злой издевке - дружескую иронию... А тот, чье конструк-
тивное взаимодействие с миром прервано - наоборот, в преданности
- назойливость, в шутке - издевку... Именно тут и расцветают
всякие комплексы и мании." <22>
Мир, в котором тщательно и методично разрушается все светлое,
что есть в человеке. В этом сюжет романа - уничтожается счастье
двоих. Читать это страшно, перечитывать невозможно.
И все-таки, книга оставляет ощущение надежды.
" - Одно дело, - полуобернувшись сказала Ася, - зная, что
угасание неизбежно, раздувать огонь. Другое дело - сложить руки.
Раз все уйдет - пусть уйдет безболезненно и дешево. А как обесце-
нить? Да не вкладывать себя, и не вбирать в себя. Это, собствен-
но, одно и тоже. Значит, будет вкладывать лишь тот, кто с вами. а
вы соблаговолите попользоваться. А когда начнется угасание, с
полным правом закричите: эгоисты, Плохи старались! Не сумели! Это
удел слабых людей, Валерий."
Для Рыбакова любовь - это всегда созидание, "древнее земли и
неба, древнее бессметных богов."
Я называю "Очаг на башне", самое значительное произведение
"Новой волны", книгой. Между тем, оно - рукопись.
- 6 -
Обзор следовало бы продолжить. Ведь есть и "Третий Вавилон", и
"Изгнание беса", и "Счастливо оставаться"..., "Записки шута",
"Раб", "Граждане квартиросъемщики", "Страж перевала", "Микро-
косм", "Дерни за веревочку", "Магический треугольник", "Флейтист"
- перечисление грозит затянуться на полстраницы. Перейдем, поэто-
му, к основной задаче статьи - к определению наиболее типичных,
характерных черт Ленинградской фантастики "Новой волны".
Что же отличает писателей "Четвертого поколения" от фантастов-
шестидесятников? Острая социальность, антивоенная направленность,
научность, понимая в широком смысле, - все это было характерно и
для классической фантастики двадцатипятитомника. Конечно, в твор-
честве "Новой волны" бросается в глаза абстрактность, смелость,
беспощадность анализа, отсутствие каких бы то ни было иллюзий,
ощущение сложности, многомерности мира, натурализм, доходящий до
жестокости.
Диалектически, абстрактная фантастика восьмидесятых приобрела
повышенную - безжалостную - конкретность в изображении людей и
отношений. Насквозь символическая, литература "Новой волны" пол-
ностью отказалась от использования намеков, заменила целомудрен-
ные отточия прошлого словами, точными и нужными. <23>
Эти инновации принципиальны, но они еще не дают права говорить
о новом слове в литературе, о следующем шаге познания.
"С поздней осени 1905 года появились слухи и смутные известия
о спешной постройке в Англии линейного корабля, получившего имя
"Дредноут"... По слухам, боевая мощь этого корабля намного пре-
восходила мощность любого корабля тогдашних флотов...
В течение 1906 года стало известно, что "Дредноут" удачно
закончил свои испытания, и что Англия строит еще три или четыре
подобных корабля, при которых боевое значение всех существующих
флотов практически должно быть утрачено." <24>
"Дредноуты" уже заложены на литературных "стапелях" "Новой
волны". Местные и всесоюзные семинары начали обсуждение первых
фантастических произведений, принципиально отличающихся от всей
предшествующей литературы.
Они еще во многом несовершенны, эти произведения. Даже у
подготовленного читателя они часто вызывают смешанную реакцию
