молодых писателей-фантастов. Эти семинары сделали невозможное:
вырастили поколение авторов, способных десятилетиями работать без
надежды на публикацию, вкладывать себя в рукописи, обреченные
оставаться лишь рукописями, и учиться писать. Они научились, и
создали за годы застоя советскую фантастику "Новой волны".
Лидером "Молодой фантастики" стал Ленинградский семинар, воз-
главляемый Борисом Натановичем Стругацким. Об этом семинаре мой
рассказ. (Возможно, вопрос о лидерстве вышеупомянутого семинара
над каким-либо другим покажется кому-то спорным, однако без ущер-
ба для статьи оставим это утверждение на совести автора. - прим.
изд.)
- 2 -
Я начну с произведений, нехарактерных для Ленинградского семи-
нара, но позволяющих проследить исторические корни "Новой волны".
Яркими примерами "переходной фантастики" являются работы раннего
А.Столярова и С.Казменко.
В повести А.Столярова "Мечта Пандоры" <2> действие происходит
в мире, созданном А. и Б.Стругацкими. Автор и не пытается скрыть,
что им написана остросюжетная вариация на тему "Хищных вещей
века". Талантливая, интересная, но абсолютно несамостоятельная.
Так семинар начинал.
Зависимость от творчества братьев Стругацких проявляется и в
романе С.Казменко "Нашествие". <3> Местами параллелеризм доходит
до грани пародии: налицо общность реалий, персонажей, организа-
ций.
Центральная идея, однако, оригинальна. Астроархеологи обнару-
живают следы древней галактической цивилизации, деградировавшей в
результате серии катастроф. Для предотвращения аналогичной участи
земляне создают отдел службы безопасности.
Вскоре обнаруживается, что события и впрямь разворачиваются по
прежнему сценарию - мелкие, вроде бы случайные аварии сливаются в
цепь более крупных катастроф. Прослеживается определенная законо-
мерность, позволяющая предсказать место будущей трагедии. На
угрожаемую планету отправляется офицер службы безопасности. Ему
поручено увидеть и выжить.
Катастрофа действительно происходит, только причиной ее оказы-
вается не мифическое "нашествие", даже не ошибки землян, ведущих
себя в чужом и странном мире, как слон в посудной лавке, людей
убивает режим секретности, ограничивающий циркуляцию информации
между подразделениями исследовательской базы.
Блокада информации, как причина крушения цивилизации галакти-
ческого масштаба? Согласимся, это ново и принципиально.
Добавлю, что роман интересен хорошо разработанным описанием
мира, не менее чужого для нас, чем "Солярис" Ст.Лема. Недостатком
рукописи я бы назвал предельную традиционность героев.
"Нашествие" можно отнести к чистой научной фантастике, для
которой идеи важнее людей. В принципе, следует согласиться с
А.Столяровым, утверждающим, что "литература такого рода давно
умерла", однако, требуется уточнение.
Когда-то проглатывались любые книги на космическую тематику,
даже если они не содержали в себе ничего, кроме описания неправ-
доподобного путешествия по выдуманной вселенной. Связано это было
исключительно с повышенным интересом общества начала шестидесятых
годов к освоению космоса.
Сегодня особую значимость приобрело исследование компьютерного
мира, и, как следствие, появилась "компьютерная фантастика".
Компьютер - не одна из бесчисленных технических инноваций,
привносимых в мир, но основа мира будущего, отличающегося от
нынешней цивилизации сильнее, чем она отличается от цивилизации
доиндустриальной, но новые возможности неотделимы от новых опас-
ностей, и научная фантастика предупреждает нас об угрозах, кото-
рые таятся в компьютерной перестройке общества.
Впрочем, угроза исходит не от вычислительных машин - техника
всегда безопасна, безвредна и бесполезна. Губительной или спаси-
тельной она становится лишь в руках людей, лишь будучи включена в
систему определенных общественных отношений.
Действие повести "Сеть" А.Тюрина и А.Щеголева <4> происходит в
недалеком будущем. "Эра беспокойного Горбачева", когда Россия
завалила запад дешевыми автомобилями и холодильниками, закончи-
лась созданием общесоюзной компьютерной сети, которая позволила
вернуться к чисто плановой организации хозяйства при гарантиро-
ванном отсутствии диспропорции. Руководство экономикой осуществ-
ляет сеть... то есть люди, контролирующие поступающую в нее
информацию.
Не буду пересказывать повесть, написанную в жанре детектива,
скажу лишь, что в постиндустриальном обществе Тюрина и Щеголева
явственно видны черты нынешнего застоя. Интересно, виновата ли в
этом всевластная сеть?
Компьютерам посвящен также смешной и страшный рассказ А.Щего-
лева "Драма замкнутого пространства". <5> Оказывается, в мире
"Сети" машинные игры могут стать оружием экономической диверсии,
шуточный "бой в памяти" обернется информационной войной с сотнями
убитых и раненых, а привычка к программированию, любовь к работе
за дисплеем приведет к эпидемии компового безумия.
Обзор научной фантастики семинара мне хотелось бы закончить
рассказом об исторической прозе С.Логинова.
Сразу уточним; произведения С.Логинова не относятся к "фантас-
тике идей". Средневековье в них - лишь фон, материал, на котором
автор ищет решение вечных проблем добра и зла, ответственности,
познания, но насколько же хорошо создан этот фон!
В "Цирюльнике" <6> перед нами медицина времени, когда не
знали анестезии и асептики, они не были глупы и жестоки, эти
врачи, они просто жили тогда, когда этого еще не знали. Логинов
погружает нас в иное время и заставляет почувствовать его иным, и
понять, насколько невежественны и несправедливы обычные наши
суждения о прошлом, каким неуважением к человеку они полны.
"Время ножа, а не платья..."
Точность проработки деталей, научная добросовестность автора,
талант его, позволяет отнести рассказы С.Логинова к научной исто-
рической фантастике, не для того, чтобы отделить их от большой
литературы - для того, чтобы отделить от фантастики антинаучной и
псевдоисторической, которой немало развелось в нашей стране в
годы застоя.
- 3 -
Десятками издавались тогда истории про русского певца Гомера,
славянского князя Ахилла, доказывалась этрусско-русская общность
и франко-инопланетные связи. По мнению Ленинградского семинара,
подобные произведения, пропагандирующие концепции, прямо опровер-
гаемые наукой или общественной практикой, относятся к фантастике
антинаучной.
Научной же является та литература, которая увеличивает наши
знания о человеке и мире, позволяет более свободно ориентировать-
ся среди проблем и соблазнов грядущего. Классическая science
fiction попадает под это определение, как попадает под него и
fantasy, и социальная фантастика, и фантастика философская, и
человековедение.
Действительно, литературное исследование подразумевает модели-
рование мира, но модели неизбежно абстрактны; fantasy от science
fiction, равным образом фантастику от нефантастики отличает лишь
степень абстракции. Вот почему хорошая реалистическая литература
почти всегда содержит фантастические элементы, а талантливая
фантастика реалистична при всей своей сказочной абстрактности.
Конечно, литература, обращенная в будущее, сложнее, вариантнее
исследующей настоящее, поэтому именно "Фантастика... находится в
совершенно особых отношениях с будущим. Она подобно прожектору,
озаряющему лабиринты будущего, которое никогда не состоится, но
которое могло бы реализовать себя, если бы его вовремя не высве-
тила фантастика." <7>
Итак - фантастика - разведка, предостережение, инструмент
исследования, позволяющий "видеть гипотетические реальности в
состоянии нереальности." <8>
Литературный процесс рассматривается семинаром, как магическое
зеркало самопознания общества, зеркало, отделяющее будущее от
настоящего, реальное от ирреального, зеркало, по одну сторону
которого реализм, по другую - фантастика. Уничтожить один из этих
двух миров можно лишь разбив зеркало, познать один из этих миров
можно лишь заглянув в зеркало, ибо сегодняшний день мы восприни-
маем лишь через призму порожденного им будущего, а будущее...
будущее начинается сегодня.
Характерный для ХХ века процесс обобществления производства
привел прежде всего к чудовищной централизации управления, к
сосредоточению всей реальной власти в руках узкого руководящего
слоя, озабоченного исключительно собственными интересами.
Ценность личности упала почти до нуля, человек нужен, до тех
пор, пока он может создавать прибавочный продукт, судьба же
отработавших свое - символическая пенсия, да дешевые сигареты,
ускоряющие рак.
В повести С.Соловьева "У гробового входа" <9> рассматривается
возможный вариант эволюции медицины в такой социальной системе.
... Человек падает на улице, через минуту на место происшест-
вия прибывают врачи, и после небольшой операции больному
вручается документ:
"Вы скончались в результате обширного инфаркта. В соответствии
с законом о предсмертной помощи вам предоставляются три дня для
приведения в порядок ваших дел, после чего искусственное сердце
автоматически отключается. За совершенные в предсмертном состоя-
нии нарушения закона вы несете полную уголовную ответственность."
<10>
Родственникам погибшего, которые в большинстве своем еще
трудятся на производстве, не придется тратить рабочее время на
оформление документов, организацию похорон и т.п. Обреченный сам
подготовит свою кремацию, благ даже при самой бюрократической
системе трех дней на это достаточно.
А если совершилась ошибка, и после выключения искусственного
сердца больной продолжает жить? Что ж, нетрудно исправить.
Система "предсмертной помощи" даже не жестока, она предельно
безразлична, если хотите - безлична, и рациональна, что всегда
привлекает чиновника.
Конечно, не все больные обслуживаются "предсмертной помощью".
Существует ведь руководящий слой "народных избранников", жизнь
которых будут поддерживать сверх всяких мыслимых пределов, собст-
венно, почти так и было; право на медицинское обслуживание рас-
слоилось на право на предсмертную помощь для трудящихся и право
на перманентную реанимацию для нетрудящихся.
Неравенство реальных возможностей "наверху" и "внизу" госмоно-
полистической системы обязательно должно быть скрыто, но скрыть
главное - значит засекретить все, подменить в сознании абсолютно-
го большинства людей реальный мир, в котором они живут, миром
иллюзий и поэтому признаком госмонополистической системы является
информационное неравенство.
В повести "Доверие" <11> В.Рыбаков блистательно доказывает
обратную теорему. Оказывается, неравенство в распределении инфор-
мации, стоит ему возникнуть, с неизбежностью приводят общество в
стадию ГМК.
Поначалу мир "Доверия" кажется похожим на реальность "Возвра-
щения" или "Туманности Андромеды". Разница лишь в том, что комму-
нистическое общество расслоено у В.Рыбакова на тех, кто знает
все, и тех, кому доступно лишь дозволенное.
Непродуманные эксперименты с нейтринным просвечиванием создали
угрозу вспышки на солнце, начата эвакуация, но первый же послан-
ный корабль погибает, и нет времени искать причину катастрофы, и
тогда, чтобы сохранить доверие, "хоть крохи его, но сохранить",
оперативное руководство Земли начинает лгать. И, раз начав, уже
не может остановиться, идет на новый обман, на преступление, на
все... забываются интересы дела, которыми поначалу оправдывалось
вранье, остается лишь цель - сохранение доверия к себе, то есть -
сохранение себя. И коммунизм приобретает черты совершенно иного
общественного строя.
Повесть полна тонких и глубоких наблюдений о природе руковод-
