приобретя большую известность от того, что обнаружил труп, чем от своих
четырех книг (не считая пятой, готовившейся к печати).
Я все больше мрачнел, переходя от группы к группе и думал о том, что
бесполезно искать иголку в стоге сена, и вдруг, примерно без четверти
восемь, услышал ее голос, повернулся в этом направлении и увидел ее. Я
присоединился к группе людей, среди которых она стояла, и в конце концов
мне удалось встретиться с ней глазами. Она мгновенно узнала меня, но тут
же отвернулась. Я протиснулся к ней и легонько потрогал ее за локоть.
Когда она обернулась я сказал так тихо, что практически никто не мог
расслышать:
- Мне надо поговорить с вами.
- О чем?
- Это очень важно, - ответил я все так же тихо.
- Пол поводу... - она не закончила фразу, но это внезапное молчание
было столь же красноречивым, как если бы она договорила.
- Да, - сказал я. - Выйдем из комнаты. Мы не можем говорить здесь.
Она пошла за мной. Я рассчитывал пройти во внутренний дворик, но и
там за маленькими столиками сидели участники приема. Я подвел ее к
невысокой бетонной ограде, окружающей ресторан, подтянулся и сел на нее,
болтая ногами.
- Ужасная история, - проговорила она. - Совсем не нужная реклама.
Попадет во все газеты.
- Об этом я ничего не знаю, Генриетта. Отель примет все меры, чтобы
замять шумиху.
- Ведь объявить о случившемся пришлось мне.
- Такая у вас работа.
- Но мне это не нравится.
- Согласен. Не нравится. Но, судя по вашему виду, вам не нравлюсь я,
только потому, что сообщил вам о происшедшем. Мне это тоже не нравится.
Интересно, понравилось бы вам войти туда и...
- Замолчите! - К моему удивлению, она готова была расплакаться. Я
замолчал, выжидая, заплачет или сдержится. Она не заплакала и спросила:
- Для чего мы сюда пришли?
- Послушайте, он был моим другом. Вчера вечером он не хотел идти с
вами, помните? Я заставил его пойти, и именно поэтому он не смог взять в
гардеробе пакет, который ему был нужен, и попросил меня это сделать, а я..
не смог выполнить его просьбу. Теперь для меня важно убедиться в том, что
это не привело к его смерти.
- Как мог пакет иметь столь важное значение?
- В нем были ручки. Джайлс всегда пользовался ручками со своей
монограммой, и он забыл их дома. Я не принес пакет вовремя, и он писал
автографы единственной ручкой, которая у него была с собой, а в ней
кончилась паста, и это вывело его из равновесия. Если бы он не
разволновался, он мог бы пойти на ленч книготорговцев и писателей. Но
поскольку он был вне себя: он поднялся в свой номер, решил принять душ,
чтобы поостыть, и, видимо, упал. Так что в каком-то смысле вина лежит на
мне.
- Если дело обстояло так, то чем я могу помочь?
- Я просто хочу знать все, что произошло вечером.
- Мне, собственно, нечего рассказывать. Мы поехали на телевидение и
записали передачу.
- А как он вел себя во время записи?
- Самым примерным образом. Очень хорошо говорил. Эту передачу покажут
через три недели, приурочат ко дню выхода книги. Если у них котелок варит,
прокрутят раньше. Я не удивлюсь, - добавила она с горечью, - если они
покажут ее завтра утром, пока съезд еще продолжает работу.
- Надо будет посмотреть, - сказал я. - А что было после записи?
- Ничего. Мы вернулись.
- Я имею в виду, после того, как вы доставили его в номер.
- Почему вы говорите, что я доставила его в номер? - спросила она, и
голос ее дрогнул.
- Ведь вы собирались, не правда ли? Последние ваши слова перед
отъездом были: "Я сама провожу вас до вашего номера".
- А, помню, - сказала она с неожиданным равнодушием. - Я поднялась с
ним на лифте до его этажа.
- Он попросил вас зайти к нему?
- Не-ет, - ответила она неуверенно.
- Генриетта, - сказал я. - Не надо темнить. Он приглашает к себе
каждую женщину. (Я этого точно не знал, но решил рискнуть). И вы,
несомненно, вошли, иначе вы бы не были так смущены.
Она не ответила и отвернулась.
- Я обещаю вам, - сказал я, - что никому не передам, что вы мне
рассказали. Нет надобности входить в подробности. Просто расскажите в
общих чертах, что произошло.
- Мне-то нечего стыдиться. Я ушла от него вчера вечером и вообще его
больше не видела.
- Значит, вы не видели, как он надписывает автографы?
- Конечно, нет!
- Кто-нибудь заходил за ним утром?
- Не знаю, во всяком случае не я.
Между тем у меня было отчетливое впечатление, что утром до десяти
часов с ним была женщина. Кто-то сказал мне об этом. Мне даже назвали
имя... Бесполезно. Я не мог вспомнить.
- Когда вы ушли от него вчера?
- Я не смотрела на часы. Вероятно, было около 11, но точно не знаю.
Послушайте, я не хочу больше об этом говорить.
Она поспешно сбежала вниз по лестнице, а я повернул в другую сторону
и направился к отелю.
15. ШИРЛИ ДЖЕННИФЕР. 21.10
Что дальше? Мне было известно, что Джайлс делал примерно до 23 часов
накануне. В 10 часов утра он надписывал автографы. Что же произошло в
течение 11 часов ночью и утром, что могло бы объяснить случившееся около
полудня? К концу этого периода с ним была женщина. В этом я был уверен,
хотя и не мог вспомнить, что вселило в меня уверенность. Возникал вопрос:
кто она и провела ли она с ним ночь?
Я вошел в вестибюль и услышал возглас, которого, наверное,
подсознательно опасался с самого начала:
- Дэра-ай-ес, я ищу тебя целый день.
Не думаю, чтобы она делала это, но с ее стороны было мило так
сказать.
- Привет, Ширли, - сказал я бесцветным голосом. - Извини, у меня был
очень трудный день.
- Знаю. Все об этом говорят. Как ужасно! Именно ты должен был найти
его. Я думаю, из-за этого ты не подошел к киоску, где я надписывала
автографы.
- Я провел время с полицейскими, малоприятное занятие, - оправдывался
я.
- Бедняжка, - проворковала она.
Странно, до чего я чувствовал себя неуязвимым для ее чар.
- Меня уже мутит от этого, я собираюсь пойти домой и немного прийти в
себя, - я слегка отодвинулся от нее.
У нее был удивленный и обиженный вид.
- Домой?
- Так будет лучше, Ширли. Сегодняшний день вымотал меня, - я нарочно
зевнул и почувствовал, что мне и впрямь хочется спать. - Ты будешь здесь
завтра?
- Не знаю, - ответила она сухо.
- Я буду. Может быть увидимся. - Я повернулся и вышел из отеля.
Когда я очутился в своей комнате, и дверь захлопнулась за мной, я не
мог вспомнить, как дошел от отеля до дома. Расстояние было больше мили, но
я не помнил ни одного шага. Мое возвращение напоминало мгновенное
перенесение массы, нечто из глупых научно-фантастических рассказов
Азимова.
(Насколько я помню, я имел в виду вообще научно-фантастические
рассказы. Не сомневайтесь, что Азимов вставил свое имя, как будто он
единственный автор научной фантастики в мире.
Дэрайес Джаст.
В одном из моих лучших рассказов "Такой прекрасный день", который
входит в сборник "Сумерки" и другие рассказы", происходит перенесение
массы. Поскольку Дэрайес после настойчивых расспросов признал, что читал
этот рассказ, я утверждаю, что моя интерпретация максимально близка к
истине.
А. Азимов.)
Прежде чем заснуть, я вспомнил, что Айзек Азимов был вторым
писателем, надписывающим утром автографы. Он мог видеть, с кем пришел
Джайлс. Завтра утром, кажется, в 11 часов, он должен участвовать в
симпозиуме, и я подумал, что пойду туда. Во всяком случае... сам по себе
он... может оказаться интересным. И я заснул.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ВТОРНИК. 27 МАЯ 1975 ГОДА
1. ДЭРАЙЕС ДЖАСТ. 6.00
Спал я плохо. Мне снились дурные сны, подробностей которых я не
помню. Я открыл глаза в 6 часов утра - во рту был отвратительный привкус,
подушка намокла от пота.
Какое-то время я смотрел в потолок, пытаясь отделить кошмары,
созданные моим воображением, от кошмара вчерашних реальных событий, и
понял, что больше мне не заснуть. Я встал, принял душ, побрился и решил не
возиться с завтраком дома. Было теплое ясное утро, и я пешком отправился в
отель.
Кафе в отеле было почти полно, хотя я пришел в 7.30. Я заказал блины
и ветчину и стал прислушиваться к разговорам. Говорили о чем угодно - о
боксе, о том, что ни редакторы, ни издатели не заглядывают в книжные
магазины - как же им знать проблемы книготорговцев? - и о других пустяках.
Закончив завтрак, я пошел между столиками, продолжая прислушиваться. Как
понимаете, я делал это не из любопытства. Мне хотелось знать, какое
впечатление смерть Джайлса произвела на участников съезда. Ответ был прост
- никакого.
Жизнь продолжается.
2. САРА ВОСКОВЕК. 8.45
Примерно без четверти девять я поднялся на шестой этаж. Начальник
службы безопасности, наверное, еще не пришел, и я вообще не знал, где его
кабинет, зато знал, где кабинет Сары. Вряд ли она уже явилась, но я решил
подождать.
Я ошибся: она была у себя, я постучал по косяку двери.
- Привет!
Она обернулась:
- Как себя чувствуете, Дэрайес? Вид у вас измученный.
- Плохой день и плохая ночь. Но ничего.
- Знаете, медицинский эксперт приезжал вчера около 19.30 и увез тело.
- Я так и предполагал. А куда делась Юнис? Я имею в виду миссис
Дивор.
- Этого я не знаю. Думаю, что ушла домой. Хотите кофе?
- Спасибо, только что пил.
- Могу я вам чем-нибудь помочь?
- Когда приходит начальник службы безопасности? У него какое-то
труднопроизносимое имя.
- Марсольяни, - она взглянула на часы. - Обычно он приходит рано.
Хотите повидать его?
- Даже очень.
- Я позвоню ему и скажу об этом, но, знаете, вчера он был немного
недоволен вами.
- Он сказал, почему?
- Сказал, что вы суете нос, куда не следует. Но не уточнил.
- Я действительно всюду сую свой нос, по крайней мере в данное время.
Например, можете вы мне сказать кое-что, прежде чем позвоните ему?
- Смотря что.
- Существует ли в отеле проблема наркотиков?
- Проблема наркотиков?
- Ну, замешан ли отель в той или иной степени в продаже или доставке
наркотиков... героина?
- Конечно, нет!
- Хорошо, не отель. Но не происходит ли это здесь без ведома отеля?
Вот что я имею в виду.
Она задумчиво смотрела на меня:
- Почему вы спрашиваете?
- Я же сказал, что всюду сую свой нос.
- Поистине. Вы не имеете права задавать такие вопросы, а я - отвечать
на них. Если вам надо об этом знать, следует спрашивать у Марсольяни, но
не думаю, чтобы он вам ответил.
- Вы ему позвоните?
Она позвонила и вкрадчивым голосом сказала:
- Он хочет зайти к вам на минутку.
Это она придумала сама, я такого не говорил.
3. ЭНТОНИ МАРСОЛЬЯНИ. 9.20
Марсольяни - его кабинет тоже на шестом этаже - заставил меня долго
ждать. Он не спеша перебирал бумаги и всем своим видом показывал, что не
спешит. Я сидел, стараясь не проявлять признаков нетерпения. Наконец в 20
минут десятого, когда ему надоело играть в ничегонеделание под моим
пристальным взглядом, он спросил:
- Чем могу быть полезен?
- Можете вы узнать, показало ли вскрытие, что мистер Дивор употреблял
наркотики?
- Нет. Позвоните в полицию или узнайте у его жены. Еще что?
- Полиция мне не скажет, и с моей стороны было бы непристойно
