решил, что выпил достаточно, чтобы уснуть, и направился к своей крохотной
хижине, которую он выстроил из плавника и Обрывков парусины под деревьями.
Он поднимался вверх по склону дюны, но замер на месте, когда из ночной
тьмы донесся глубокий бас, тихо приказавший ему остановиться. Шэнди
пригляделся к скользящим в лунном свете теням листьев пальм и в конце
концов различил огромную черную фигуру, по-турецки восседавшую посередине
начерченного на песке круга, тщательно очищенного от мусора.
- Не входи в круг, - предупредил человек, не оборачиваясь, и Шэнди с
опозданием узнал бокора Дэвиса, Печального Толстяка. Считалось, что он
глух, и потому Шэнди только кивнул, опять же с опозданием сообразив, что
это еще более бессмысленно, чем говорить с бокором, раз тот сидит к нему
спиной. Шэнди сделал шаг назад,
Печальный Толстяк не оборачивался. Он тыкал в воздух деревянным ножом,
который всегда носил с собой; казалось, нож встречает сопротивление.
- Raasclaat, - выругался он тихо, а затем прогудел: - Не могу
утихомирить этих толстых ублюдков. Спорю с ними с самого вечера.
- Э-э... - неуверенно протянул Шэнди, озираясь по сторонам и
вспоминая, есть ли другой путь по склону к хижине, поскольку Печальный
Толстяк перекрыл эту тропинку. - Почему бы мне...
Бокор резко выкинул руку с деревянным ножом вверх, устремив лезвие в
небо.
Шэнди невольно поднял глаза и в темноте меж крон двух пальм вдруг
увидел прочерк падающей звезды, как линию, проведенную светящимся мелом на
грифельной доске. Несколькими секундами позже ветер на мгновение стих, а
затем снова подул, но теперь уже явно сильнее.
Печальный Толстяк опустил руки и неожиданно легко для своей грузной
фигуры поднялся на ноги. Он одарил Шэнди ободряющей улыбкой и
посторонился.
- Иди, - пробасил он. - Теперь это только черта на песке.
- Спасибо. - Шэнди проскользнул мимо гиганта, пересек круг и пошел
дальше. Он слышал, как Печальный Толстяк тяжелой поступью удаляется к
морю, слышал, как, хмыкнув, тот пробурчал себе под нос: "C'etait
impossible de savoir ci c'etait le froid ou la faim"(6). Бокор снова
хмыкнул, но Шэнди больше ничего не слышал.
Шэнди несколько минут смотрел ему вслед, словно колеблясь: не
последовать ли за ним. Наконец, бросив опасливый взгляд на звезды, он
направился к своей хижине, радуясь, что построил ее под чистым навесом
ветвей.
ГЛАВА 6
- Эй, держи, Джек! - сказал Скэнк, сунул в руки Шэнди деревянную
кружку с ромом и снова присоединился к матросам, натягивавшим канат. - Еще
один глоток, и я свалюсь за борт! - крикнул он весело.
- Спасибо! - откликнулся Шэнди. Похоже, его новые товарищи привыкли
быть постоянно навеселе. Он оглянулся. За кормой уходил вдаль
зелено-лиловый остров: неровная полоска выделялась на синем фоне океана,
Ему вдруг пришло в голову, что ему будет не хватать Нью-Провиденс.
Скэнк вернулся на ют, облокотился на каронаду.
- Угу, - сказал он, словно соглашаясь с чем-то, что сказал Шэнди. -
Может, нам этого острова больше и не увидеть. На следующий год, пожалуй,
загнать добычу будет куда сложнее. Теперь ведь нет обычного, всем
известного места, куда купцы могли бы присылать своих агентов.
Шэнди пригубил ром.
- Коммерсанты заключают сделки с пиратами?
- Ну да, а с чего, ты думаешь, они иначе разбогатели бы? И остались
богатыми? Они, конечно, не являются сюда лично, а присылают управляющих да
поверенных для закупок. А при особенно больших сделках мы даже сами
доставляем товар, куда скажут. Сколько раз я безлунной ночью, обернув
уключины тряпками, водил груженые лодки в какую-нибудь потайную бухточку
на Ямайке, Гаити или Барбадосе, Ведь это всем выгодно: мы продаем
задешево, потому что сами ничего не платим.
Не так уж всем это выгодно, подумал Шэнди.
- А эти торговцы, они знают, что товар краденый?
- А то как же, Джек. Если хочешь знать, некоторые богачи даже
подкупают королевскую береговую охрану, чтобы моряки смотрели в другую
сторону, когда мы переправляем груз. Вот Тэтч и знается с
купцами-богачами, с Боннетом на Барбадосе - правда, он сам теперь пират,
хотя и непонятно зачем. Лапин и Шандирнак на Гаити, и...
- Кто, кто на Гаити? - Шэнди вцепился в свернутый парус и только
отчаянным усилием не выронил кружку с ромом.
- Лапин - это значит кролик, и в общем, прозвище ему подходит. - И
Шандирнак... или как там французишки его называют... - Скэнк пьяно
нахмурился. - Твое настоящее имя тоже ведь как-то так звучит, да?
- Вроде того. - Шэнди глубоко вздохнул и поинтересовался: - Этот...
тип, Шандирнак, он что, постоянно скупает добычу у ва... у нас?
- А, он настоящий прожектер. Тэтч обожает прожектеров. Им всегда
вот-вот должно подфартить, понимаешь? Ну как-то так выходит, что и через
год, когда встречаешься с ними, они все еще ждут удачи. Когда у них есть
деньги, они готовы тут же расплатиться с нами, а когда денег нет, им нужен
кредит, а уж богачам Тэтч всегда рад его предоставить.
- Такой долг, наверное, довольно трудно стребовать, - рассудил Шэнди.
Скэнк одарил его снисходительной улыбкой, оттолкнулся от каронады и
побрел назад на корму.
Шэнди остался на полубаке, и улыбка медленно расплылась на его лице.
Глаза сузились в предвкушении того дня, когда он сможет воспользоваться
этой информацией, чтобы прижать своего дядюшку. Он теперь был рад, что
пираты отправлялись к необитаемому побережью Флориды, а не собирались
ввязаться в какую-нибудь стычку, ибо было просто немыслимо погибнуть, не
расквитавшись с братом отца.
Как только они выбрались с мелководья у Багамских островов и вошли в
глубокие воды пролива, Ходж - худощавый улыбчивый шкипер "Дженни" -
подозвал Шэнди и объявил, что тому пора отрабатывать свой хлеб. И
следующие пять часов Шэнди некогда было и пот стереть со лба. Он научился
натягивать гафель правильно, с крохотными складочками, которые
располагались параллельно рее. К своему удивлению, он вдруг узнал, что
снасти - это совсем не то, что он раньше думал, И теперь он научился
кое-каким тонкостям установки парусов для лавирования против ветра.
Поскольку "Дженни" была более маневренна, чем "Кармайкл", Ходж решил
преподать новому рекруту урок мореходства. Довольно быстро он научил Шэнди
разным премудростям: как закладывать галсы, как по дрожанию деревянных
колец, которыми крепился основной парус грот-мачты, угадывать тот
единственный момент, когда необходимо слегка повернуть штурвал, чтобы
полнее использовать силу ветра.
И словно решив пополнить образование Шэнди, далеко на востоке в чистом
голубом небе из-за горизонта выплыло сизое пятнышко, и хотя туча
находилась за много миль, Ходж погнал всю команду ставить штормовой гик и
обрасопливать паруса, готовясь к приближающемуся шторму. Это называлось у
него "снимать выстиранное белье". Он же вызвал на палубу старика-бокора,
чтобы тот насвистел дагомейскую мелодию, утихомиривающую ветер; по его
команде матросы подтягивали канаты и разворачивали реи, чтобы шквал не
сломал их.
Сизое облачко неслось по кобальтовой синеве неба. Шэнди, которому
никогда раньше не доводилось обращать внимание на погоду, теперь был
поражен скоростью, с которой шторм надвигался на корабли. Через час он уже
их нагнал. Даже при зарифленных парусах корабль резко накренился на левый
борт при первом порыве ветра.
Вслед за ветром хлынул ливень. Вода вокруг бортов тут же вспенилась и
побелела от брызг, словно вскипев, а силуэт "Кармайкла" едва
просматривался сквозь мглистую пелену. Ходж приказал ослабить гитовы.
Шэнди удивило то, что шкипера, похоже, ничуть не испугала перемена погоды.
- Это опасно? - нервно спросил у шкипера Шэнди.
- Это? - отозвался Ходж, перекрикивая грохот ливня и вой ветра. - Это
пустяки. Так, только одежку замочить. Вот если бы сначала дождем накрыло,
а потом налетел ветер, вот уж тут-то было бы над чем подумать.
Шэнди кивнул и пробрался обратно на полубак. Дождь был теплый, и, как
справедливо заметил Ходж, смыть с себя соль им не повредило бы; так что
назавтра их одежда высохнет и наконец перестанет быть липкой от морской
воды. Первый натиск ливня ослаб, и теперь "Кармайкл" снова явственно
виднелся впереди. Через несколько часов Шэнди, он знал, ожидал ночлег в
трюме в мокрой одежде, он надеялся, что Бет Харвуд повезло больше и что ей
найдется более приличное место. Он оперся спиной о каронаду, расслабил
ноющие мышцы и принялся дожидаться новых приказов шкипера.
Все свободное время следующего дня матросы тренировались в стрельбе из
пушек. Шэнди, который по роду своей бывшей профессии всегда был ловок во
всех тонких работах, вскоре стал настоящим экспертом в том, как наводить
каронаду на цель, вовремя запаливать фитиль, при этом не сбивая наводку и
отскакивая, чтобы не опалило глаза при взрыве порохового заряда. Когда он
разнес в щепки подряд несколько бочонков, которые скидывали за борт в
качестве целей, Ходж тут же произвел его в старшего пушкаря, и к сумеркам
пираты стали мазать куда реже, чем утром.
Третий день был целиком посвящен маневрам, и к полудню Шэнди уже
позволили встать к рулю и даже отдавать приказы; он сумел за двадцать
минут совершить полный круг вокруг "Кармайкла". Потом были учебные тревоги
и боевые учения, и Дэвис для пущего правдоподобия сделал несколько
выстрелов рядом по борту.
Шэнди испытывал гордость от того, что он так ловко карабкается теперь
по вантам и уверенно передвигается по палубе, и от того факта, что, хотя
многие пираты возражали против такой нагрузки, он чувствовал лишь приятную
усталость, когда вечернее солнце начало высекать золотые искры из волн.
Однако вся его радость мигом улетучилась, когда Дэвис проорал с
"Кармайкла", что прошлой ночью они потеряли слишком много времени, лежа в
дрейфе, а потому и сегодня обоим судам придется плыть всю ночь до самого
рассвета.
Шэнди досталась полночная вахта, и первое, что он усвоил, когда выполз
на палубу, это то, что ночью холодно и сыро. Роса обильно покрывала все
кругом, и даже неструганные доски палубы сделались скользкими. Шэнди с
трудом пробирался в темноте на корму, и каждый раз, когда ему приходилось
хвататься за канаты, чтобы удержаться на ногах, холодная струйка воды
сбегала в рукав. Угловатое насмешливое лицо Ходжа, сидевшего за компасом,
освещенным красной лампой, которая не слепила глаза, казалось почти
демоническим. К облегчению Шэнди, задания, которые давал ему шкипер, были
легки и нечасты: время от времени обходить с лампой палубу и осматривать
канаты, вести наблюдение на носу на тот маловероятный случай, если
какой-нибудь корабль встретится им в этих водах, а заодно проверять, горит
ли под бушпритом лампа, благодаря которой рулевой с "Кармайкла" мог, не
слишком приближаясь к шлюпу, в то же время не потерять его в темноте.
Корабль огромной черной башней высился по правому борту, хлопал
парусами и скрипел. Но когда Шэнди смотрел в другую сторону, на залитый
лунным светом безбрежный океан, ему чудилось: он слышит какие-то голоса и
видит чьи-то призрачные руки, которые настойчиво манили и звали его за
собой.
В четыре часа утра Ходж угостил Шэнди подогретым ромом, сказал ему,
кого разбудить на смену, и отослал в трюм спать.
В полдень следующего дня, вторника 26 июня, как раз когда оба корабля
вошли в течение Гольфстрим между островами Бимини и полуостровом Флорида,
