с ним поладить, и оказалась совершенно права: Джордан Рис во всем был
полной ее противоположностью!
- Надеюсь, вы все-таки решитесь войти внутрь?
Кэсси вконец смешалась. Господи, как глупо! Ведь он открыл ей дверь и
ждет. А она стоит с отсутствующим видом, бессмысленно уставившись на не-
го и думая о своем. Всему виной это письмо. Оно повергло ее в настоящую
панику.
- Простите. Я задумалась о... кое о чем... - Поблагодарив его легким
кивком, Кэсси быстро вошла в здание газеты. Рис не сказал больше ни сло-
ва. Поднимаясь по лестнице, она чувствовала спиной его взгляд и была ра-
да, когда наконец добралась до дверей офиса. Гай Мередит открыл было
рот, намереваясь что-то сказать, но осекся, увидев вошедшего следом за
нею главного редактора, и быстро согнал с лица удивленное выражение.
- Театральная рецензия готова, Кэсси? - спросил Гай и, дождавшись ут-
вердительного кивка, жестом показал на стол. - Тебе там прислали два би-
лета на следующую неделю. С кем пойдешь? С приятелем?
- Разумеется!
Кэсси опустилась на стул и, роясь в сумке, краем глаза отметила, как
мимо прошел в свой кабинет Джордан Рис. Приятель! Слова "театральная" и
"приятель" все еще отдавались в ее душе болью и стыдом. А ведь все это
было давным-давно. И думать об этом ей совершенно не хотелось. Кстати,
ехать домой вовсе не обязательно. Вполне можно либо не ответить на
письмо, либо сослаться на перегруженность работой. Но нет, на такое она
неспособна. Не в ее привычках уклоняться от жизненных сложностей, а если
еще представить себе хорошо знакомую мину насмешливого презрения на лице
у матери, тем более отбросишь подобные мысли.
С Луиджи Розато Кэсси познакомилась в университете, когда он только
что приехал из Италии. В свои тридцать лет он был гораздо старше других
студентов и буквально заворожил всех, особенно девушек. Смуглый красавец
с мягкими манерами уроженца Средиземноморья, Луbджи пользовался огромной
популярностью в студенческой общине. К тому же он был невероятно милый!
Ему никогда не надоедало выслушивать чужие проблемы. И то, что у Кэсси
таковых не имелось, что она была просто "хорошим парнем", вызывало у не-
го живейшую симпатию.
Он занимался в той же группе сценического мастерства, которую в сво-
бодное время посещала и Кэсси, и был великолепным актером. Выросшая в
театральной семье, Кэсси сразу заметила в нем настоящий талант и посто-
янно внушала ему, что сцена - его призвание.
Общие интересы сблизили их, и как-то само собой получилось, что все
вокруг решили: самому завидному холостяку недолго осталось пребывать в
этом качестве. Ну а Кэсси была по уши влюблена и совершенно счастлива.
Казалось, ничто не способно омрачить ее безоблачное счастье, и она приг-
ласила Луиджи к себе домой на долгие летние каникулы. Вот тогда-то и
рухнули все ее мечты. Домой прилетела мать, выкроившая для отдыха нес-
колько дней между репетициями. Но, увидев Луиджи, Лавиния Престон прод-
лила свой отпуск.
Кэсси очень рано поняла, что родители не питают друг к другу особо
нежных чувств. Отец не достиг такой известности, как Лавиния. Он был ха-
рактерным актером, много работал над собой, но прекрасно сознавал, что
его игра никогда не сравнится блеском с игрой его жены. По-настоящему
Кэсси не чувствовала близости ни к той, ни к другому. Она вечно им меша-
ла и, как только подросла, тотчас отправилась в школу-интернат, а до
этого времени ее воспитывали няньки и гувернантки. Так что Луиджи был ей
намного ближе родителей.
Далеко не сразу Кэсси поняла, что происходит, далеко не сразу догада-
лась, что ее красивая и талантливая мать нарочно медлит с отъездом и си-
дит в этой ненавистной глуши... ради Луиджи! Ну не смешно ли? Ведь он
моложе ее на целых двенадцать лет! Однако Лавиния Престон никогда не
скрывала, что в ее жизни много мужчин, а вдобавок эта женщина - огненно-
рыжая, с сияющими изумрудно-зелеными глазами - была изумительно хороша
собой; Кэсси с ее каштановыми локонами и золотисто-карими глазами выгля-
дела рядом с матерью как Золушка, тем более что не могла похвастаться ни
житейским опытом, ни какими актерским талантом.
Потом они вернулись в университет, и почти сразу же Луиджи уехал,
бросив учебу, которой, в общем-то, никогда не увлекался, а через неделю
Кэсси увидела в газете, на первой полосе, фотографию: звезда английского
театра Лавиния Престон на трапе самолета перед вылетом в Нью-Йорк и ря-
дом с нею - Луиджи, красивый, улыбающийся. Конечно, в университете тот-
час пошли пересуды, что-де собственная мать отбила у Кэсси любимого, от-
била сознательно и умело; но пересуды - это еще полбеды, самое страшное
- предательство матери, которое оставило в сердце Кэсси незаживающую ра-
ну... И вот теперь Лавиния снова здесь, вместе с Луиджи, и ждет мирной
встречи в семейном кругу!
Прошло четыре года, а кажется, все было только вчера. В Нью-Йорке Лу-
иджи не произвел того впечатления, на какое рассчитывал, а впрочем, он в
этом и не нуждался. Лавиния была не только талантливой актрисой, природа
не обидела ее и другими способностями. Она была богата, но зря деньгами
не швырялась и свои финансовые дела вела с умом, на солидной основе. Под
ее крылышком Луиджи мог жить как принц и ничегошеньки не делать - только
оставаться красивым и внимательным чичисбеем. К тому же Лавиния знала,
чем привязать его к себе: она постоянно сулила ему большие роли, что с
успехом сделала и в первую встречу, а он верил каждому ее слову.
Давняя любовь, еще сохранившаяся в сердце Кэсси, была теперь отмечена
изрядной долей презрения, и все-таки ей не хватало мужества встретиться
с ними, даже спустя столько лет. Она нипочем не выдержит насмешливого и
понимающего взгляда матери, безучастности отца и неискренних сетований
Луиджи на превратности судьбы.
- Мисс Престон!
О Боже, оказывается, она работала и одновременно думала совсем о дру-
гом! Кэсси резко выпрямилась, не отрывая тревожного взгляда от дисплея:
выходит, она уже закончила свою заметку и текст исчез с экрана. Что она
сделала не так? Ладно, сейчас узнаем. На негнущихся от страха ногах Кэс-
си проследовала в кабинет Джордана Риса.
- Что с вами происходит? - сердито воскликнул он. - До сих пор я мог
упрекнуть вас в излишней язвительности, пристрастном подходе, в резкости
тона, наконец, но не в ошибках!
- Ч-что?.. Что я сделала не так? - в панике спросила Кэсси.
Рис что-то буркнул и жестом указал ей на стул.
- Вам лучше присесть, а то упадете... Я просмотрел ваш материал, так
как он весьма заинтриговал меня, и обнаружил массу нелепых ошибок. Такое
впечатление, будто вы сидели за компьютером в полубессознательном состо-
янии. Честно говоря, я бы не удивился.
- О Господи, ведь это уже пошло в набор! Я не успею!..
Кэсси вскочила на ноги, однако главный нетерпеливым жестом заставил
ее снова сесть и кивнул на дисплей собственного компьютера.
- Я внес исправления и запустил материал в набор, - бросил он. - В
целом статья замечательная, но напичкана прямо-таки дикими ляпами! Эрик
Браун стал бы посмешищем Совета, появись он в публикации под именем мисс
Браун! Что с вами случилось? Я составил список ваших нелепостей, можете
взглянуть.
Он протянул ей лист бумаги с длинным перечнем ошибок, и Кэсси зали-
лась краской стыда и унижения. Оправдаться ей было нечем, и, посмотрев
на нее долгим, досадливым взглядом, он наконец позволил ей удалиться.
Она задержалась в редакции, пока номер не был окончательно подписан в
печать. Все уже ушли, свет горел только над ее столом. Но и в тиши опус-
тевшего здания она никак не могла отыскать решения своей проблемы - его
просто не существовало. Если отказаться приехать, мать поймет, что Кэсси
одержала победу, пусть и ценой мучительных терзаний. Луиджи преисполнит-
ся наигранного сожаления, а что до отца, так ему вообще плевать на ее
проблемы! Если же поехать - сумеет ли она встретить их лицом к лицу? Су-
меет ли убедить их в своей победе, в своем равнодушии к тому, что ког-
да-то произошло? Вряд ли ей по силам сыграть беспечность, которой на са-
мом деле нет и в помине.
- По-моему, у вас что-то стряслось, а?
Кэсси вздрогнула, услышав рядом низкий, теперь уже спокойный голос, и
задним числом сообразила, что Джордан Рис, как всегда, покидает здание
редакции последним.
- Я... мм... нет! - Застигнутая врасплох, она совершенно растерялась,
но он словно и не заметил. Потянулся к выключателю, погасил свет, затем
взял сумку и протянул ее Кэсси.
- Берите пальто, Кассандра, - решительно сказал он. - Сейчас мы с ва-
ми пойдем на уголок, в кафе-чайную, и выпьем по чашке хорошего горячего
чая.
- Но я... я не хочу... - промямлила она, в замешательстве оттого, что
Рис назвал ее по имени, а он, не обращая внимания на протесты, взял ее
за локоть и чуть ли не силой повел к выходу.
- Зато я хочу! - твердо заявил он. - К тому же мне надо кое-что вам
сказать, и сейчас для этого самое подходящее время.
Наверняка предложит ей уволиться, подумала Кэсси без тени сомнения, и
приглашает на чашку чая, чтобы, так сказать, смягчить удар. Жуткий день!
Тут бы не чаю, а чего-нибудь покрепче!
- Я вижу, общинные земли украсились рождественскими огнями, - мягко
сказал Джордан Рис, глядя туда, где кончались городские постройки. - Бу-
дем надеяться, что это не за счет жителей Райзуэлла, не то их быстренько
поснимают и развесят вновь, когда в газетных киосках появится ваша
статья. При мысли об этом даже меня переполняет праведный гнев, а ведь я
в Райзуэлле ни разу не бывал!
Он говорит все это, чтобы успокоить ее, не дать ей уйти, решила Кэс-
си. И напрасно, нужды в этом нет. Его рука крепко сжимала ее локоть, и
Кэсси, несмотря на свой высокий рост, чувствовала себя рядом с ним ма-
ленькой и ничтожной. Ясно одно: улизнуть не удастся. Что бы он ни соби-
рался сказать, Кэсси придется выслушать его, так или иначе!
ГЛАВА 2
Кэсси надеялась, что в чайной будет полно народу и поговорить они не
смогут, но ее надежды не оправдались. В небольшом зальчике было всего
три человека, включая официантку, и Джордан повел ее в дальний угол, по-
дальше от любопытных глаз. Сделав заказ, он откинулся назад, устремил на
нее суровый взгляд, и Кэсси тотчас поняла, что ей предстоит трудный пое-
динок с человеком, который, пожалуй, характером был еще решительнее и
тверже, чем она сама.
- С тех пор как я пришел в "Хералд", - негромко начал он, - вы посто-
янно выказываете мне свою антипатию. Очевидно, потому, что я не мой
отец. Любое мое распоряжение вы встречаете чуть ли не в штыки, вполне
сознательно решив для себя, что будете соглашаться со мной лишь в случае
крайней необходимости. Каждую минуту вы готовы скрестить со мной шпаги,
и каждое утреннее совещание превращается поэтому прямо-таки в поле бит-
вы.
Возразить на это было нечего, а лгать Кэсси не умела, поэтому, окинув
ее сердитым взглядом, он продолжил:
- А сегодняшний день показал, что и помимо вашего явного нерасположе-
ния ко мне дело обстоит совсем плохо. Так вот, я не хочу изображать из
себя ни отца, ни друга, но при всем вашем упрямом стремлении к независи-
мости вы не можете не признать, что я просто обязан выяснить ситуацию,
особенно когда вынужден сам исправлять ваши ошибки.
- Это больше не повторится, - быстро сказала Кэсси; Рис холодно смот-
рел на нее, и она поспешно опустила голову. - Я получила некое известие
и очень расстроилась, вот и все. Само собой, я не намерена пребывать в
таком состоянии. Сегодня четверг. Мне нужно продержаться еще только один
день, а в выходные я постараюсь уладить свои проблемы.
- Итак, подведем итог: у вас есть проблема, вы отказываетесь от помо-
щи, а к утру в понедельник вернетесь в нормальное состояние - раздражен-
но-сердитое! - ехидно сказал он.
- Да. Если вы считаете это нормальным! - с досадой парировала Кэсси.
