лубого цвета. Когда наступил месяц реби-уль-эвел, неретлянин накануне
одиннадцатой пятницы взял пистолет и ту самую вилку, которую он купил в
Салониках, раскопал Шайтанову могилу и увидел там двоих. Один лежал на
спине и курил трубку с длинным чубуком, а другой, в стороне от него,
молчал. Когда он прицелился в них из пистолета, тот, что курил, выпустил
ему в лицо дым и сказал:
- Меня зовут Никон Севаст ?, и со мной у тебя дел нет, потому что я
похоронен на Дунае. - С этими словами он исчез, только трубка осталась в
могиле. Тогда зашевелился второй, и неретлянин узнал в нем Акшани, кото-
рый укоризненно сказал ему:
- Э-э, приятель, я ведь мог погубить тебя в Салониках, да не захотел
и даже помог тебе. Что ж у тебя за вера, что ты так мне за это пла-
тишь...- При этих словах Акшани рассмеялся, и неретлянин увидел у него
во рту обрывок своего голубого пояса... Тут он собрался с духом, пере-
вернул пистолет вверх курком и выстрелил в Акшани. Тот попытался дотя-
нуться до него, но только оцарапал - было уже поздно: грохнул выстрел, и
пуля попала туда, куда он целился. Акшани взревел, как вол, и могила на-
полнилась кровью.
Придя домой, неретлянин положил оружие и хватился своей двузубой вил-
ки, но ее нигде не было. Пока он стрелял в Акшани, тот ее украл...
По другому преданию, Ябир Ибн Акшани вообще не умирал. Однажды утром
в 1699 году в Царьграде он бросил лист лавра в лохань с водой и сунул
туда голову, чтобы вымыть свой чуб. Его голова оставалась под водой нес-
колько мгновений. Когда он ее вынул, вдохнул воздух и выпрямился, вокруг
него больше не было ни Царьграда, ни царства, в котором он умывался. Он
находился в стамбульском отеле высшей категории "Кингстон", шел 1982 год
от Исы, у него была жена, ребенок и паспорт гражданина Бельгии, он гово-
рил по-французски, и только на дне раковины марки F. Primavesi & Son,
Corrella, Cardiff лежал мокрый лист лавра.
АЛЬ-БЕКРИ, СПАНЬЯРД (XI век) - главный арабский хронист хазарской по-
лемики ?. Его текст опубликован только недавно (Kunik and Rosen, 44), с
арабского его перевел Marquart (Osteuropaische und ostasiatische
Streifzuge, Leipzig, 1903, 3-8). Кроме текста Аль-Бекри сохранилось еще
два сообщения о хазарской полемике, то есть о переходе хазар в другую
веру, однако они неполные, и из них не всегда ясно, касаются ли они об-
ращения хазар в иудаизм, христианство или ислам. Это, если не принимать
во внимание текста Иштак-хари, в котором в настоящее время отсутствует
как раз та часть, которая касается хазарской полемики, сообщение Масуди
Старшего, автора сочинения "Золотые луга", который считает, что хазары ?
отказались от своей веры во времена правления Гаруна аль-Рашида
(786-809), когда в хазарском государстве оказалось много евреев, изгнан-
ных из Византии и Халифата, причем встречены они были вполне гостеприим-
но. Вторым хронистом полемики был Ибн аль-Атир, но его свидетельство не
сохранилось в оригинале, нам оно известно в передаче Димаски. И наконец,
наиболее надежный и исчерпывающий источник - это хронист хазарской поле-
мики Аль-Бекри, который утверждает, что хазары после 731 года и войн с
халифами получили от арабов вместе с миром и ислам. Действительно,
арабские хронисты Ибн Рустах и Ибн Фадлан упоминают многих лиц в хазарс-
ком царстве, исповедовавших ислам. Они говорят и о "двойном коро-
левстве", это, видимо, должно означать, что в определенный момент ислам
в хазарском государстве имел такие же права, как и какое-то другое веро-
исповедание, - в частности, каган мог исповедовать веру Мухаммеда, а ха-
зарский король - иудаизм. По свидетельству Аль-Бекри, хазары потом пе-
решли в христианство, а после полемики, имевшей место при кагане Саври-
ел-Овади, в 763 году, приняли иудаизм, причем исламский представитель в
историческом споре не участвовал ввиду того, что по пути к хазарам был
отравлен.
Аль-Бекри считал (как полагает Даубманнус ?), что самым важным и ре-
шающим моментом был тот, когда хазары в первый раз сменили веру и переш-
ли в ислам. "Божественная книга" многослойна, писал он, и об этом свиде-
тельствует первый имам, когда говорит: "Ни одно слово этой Книги, пос-
ланной через Ангелов, не сошло с небес иначе, как прямо к моему перу, и
нет ни одного, которое я прежде не повторил бы вслух. А каждое слово он
объяснил мне восемь раз: буквальное значение и духовный смысл; смысл
строки, меняющей смысл предыдущей, и смысл строки, меняющей смысл следу-
ющей; смысл сокровенный и духовный; частное и общее". Следуя некоторым
ориентирам врача Захария Рази, Аль-Бекри считал, что три веры - ислам,
христианство и иудаизм - могут быть поняты как три уровня "Божественной
книги". Каждый народ усваивает слои "Божественной книги" по-своему, в
том порядке, который ему больше подходит, проявляя тем самым свою глу-
бинную природу. Первый слой значений он даже не рассматривал, потому что
это буквальный слой, называющийся "авам", и он доступен каждому челове-
ку, независимо от его веры. Второй слой - слой аллюзий, переносных зна-
чений, который называется "кавас" и который понимают избранные - предс-
тавляет христианскую церковь и покрывает настоящий момент и звук (голос)
Книги. Третий слой называется "авлия" и охватывает оккультные значения,
представляя еврейский уровень "Божественной книги", это слой мистической
глубины и чисел, слой письменных знаков Книги. А четвертый, "анабия", -
слой пророческого света и будущего, он представляет исламское учение в
его самом сущностном значении, это дух Книги, или седьмая глубина глуби-
ны. Таким образом, хазары приняли сначала самый высший уровень ("ана-
бию") и только потом остальные слои "Божественной книги", причем не по
порядку, показав тем самым, что больше всего им подходит учение Мухамме-
да. Так что, в сущности, они и потом никогда не порывали с исламом, хотя
и переходили в определенный период из христианства в иудаизм.
Доказывает это тот факт, что перед тем, как погибло хазарское
царство, последний хазарский каган снова перешел в первоначально выбран-
ную им веру, то есть в ислам, о чем недвусмысленно свидетельствует за-
пись Ибн аль-Атира.
Сочинение Спаньярда Аль-Бекри написано изысканным арабским языком,
таким же, каким говорили ангелы, однако в последние годы жизни, в глубо-
кой старости, стиль его изменился. Это произошло тогда, когда он начал
кормить свой шестьдесят седьмой год. Был он лыс, леворук и правоног, и
единственное, что еще оставалось от прошлого, - это пара прекрасных
больших глаз, похожих на двух маленьких голубых рыбок. Однажды ночью ему
приснилось, что какая-то женщина стучит в его дверь. Лежа в постели, че-
рез небольшое отверстие для лунного света, имевшееся в двери, он хорошо
видел ее лицо, напудренное рыбьей мукой, как это было принято у
девственниц. Когда он подошел к двери, чтобы впустить ее, оказалось, что
она стучит не стоя, а сидя на земле. Но и в таком положении она была вы-
сотой со стоящего Аль-Бекри. А когда она начала вставать, это длилось
так долго и голова ее уходила в такую высоту, что Аль-Бекри перепугался
и проснулся, но не в своей постели, где он видел описанный сон, а в ка-
кой-то клетке над водой. Был он юношей лет двадцати, левоногим, с длин-
ными волнистыми волосами и бородой, которая напоминала ему нечто такое,
чего никогда, он был в этом уверен, не было,- будто он обмакивает эту
бороду в вино и моет ею грудь какой-то девушке. По-арабски он не знал ни
слова, а с тюремщиком, который пек ему хлеб из мелко смолотых мушек,
свободно говорил на каком-то языке, который тот понимал, а он сам - нет.
Таким образом, он больше не знал ни одного языка, и это было единствен-
ным, что еще осталось от него, каким он был до пробуждения. Клетка висе-
ла над водой, и при каждом приливе над волнами оставалась только его го-
лова, а во время отлива он мог, опустив руку, схватить под собой рака
или черепаху. Морская вода тогда уходила, и приходила речная, и он прес-
ной водой смывал соль с кожи. Сидя в клетке, он писал - выгрызал зубами
буквы на панцире раков или черепах, но прочитать написанное не умел и
выпускал животных в воду, не зная, что сообщает миру в своих письмах.
Бывало и так, что во время отлива он вытаскивал черепах, на спин торых
были изображены какие-то послания, он их читал, но не понимал ни слова.
Умер он, грезя о соленой женской груди в соусе из слюны и зубной боли и
снова учась языку "Божественной книги", у дерева, к которому был подве-
шен.
ATEX ? (начало IX века) - по исламскому преданию, при дворе хазарско-
го кагана ? жила его родственница, известная своей красотой. Перед ее
покоями стояли огромные сторожевые собаки с серебряной шерстью и хлеста-
ли себя хвостами по глазам. Они были выдрессированы стоять все время не-
подвижно, и иногда было видно, как, не двигаясь с места, они мочатся на
свои передние лапы. В их груди, на дне, как камни перекатывались соглас-
ные звуки, а перед тем, как лечь спать, они сворачивали свои длинные
хвосты в бухты, как корабельные канаты. У Атех были серебряные глаза, и
вместо пуговиц она использовала бубенчики, так что и за стенами дворца
можно было бы по звуку догадаться, чем занята во дворце принцесса - оде-
вается ли она или раздевается, готовясь ко сну. Но ее бубенчиков никогда
не было слышно. Принцесса была одарена не только необыкновенным умом, но
и необыкновенной медлительностью. Она вдыхала воздух реже, чем другие
чихают, и при всей своей вялости питала страшную ненависть ко всем и ко
всему, что могло попытаться заставить ее действовать быстрее, независимо
от того, собиралась или нет она сама этим делом заняться. А подкладка
этого платья из медлительности была видна в ее разговоре через другую
особенность - она никогда долго не задерживалась на одном предмете и,
общаясь с людьми, скакала в беседе с ветки на ветку. Правда, спустя нес-
колько дней она опять неожиданно возвращалась к начатому рассказу и про-
должала, даже если ее об этом не просили, то, что раньше бросала на по-
луслове, увлеченная своими порхающими мыслями. Это полное нежелание или
неумение отличать в разговоре важные предметы от неважных и совершенное
безразличие к любой теме объясняется тем несчастьем, которое произошло с
принцессой во время хазарской полемики ?. Кроме того, Атех писала стихи,
но достоверно известно лишь одно ее изречение, которое звучит так: "Раз-
ница между двумя "да" может быть большей, чем между "да" и "нет"". Все
остальное ей только приписывается.
Считается, что в арабских переводах сохранилось многое из ее стихов
или текстов, созданных при ее участии. Особое внимание исследователей
истории хазар в период обращения этого народа в новую религию привлекли
стихи, посвященные хазарской полемике. По некоторым оценкам, это были
любовные стихи, использованные позже в качестве аргументов в вышеупомя-
нутом споре и записанные теми, кто фиксировал хронику событий того вре-
мени. Как бы то ни было, Атех участвовала в этой полемике с огромным жа-
ром и успешно противостояла и еврейскому, и христианскому участнику, чем
оказала большую помощь представителю ислама, Фараби Ибн Коре ?, и вместе
со своим властелином, хазарским каганом, перешла в ислам. Грек, участво-
вавший в полемике, почувствовав, что проигрывает, объединился с еврейс-
ким посланцем, и они договорились передать принцессу Атех властителям
двух адов - еврейскому Велиалу и христианскому Сатане. Чтобы избежать
такого конца, Атех решила добровольно отправиться в третий ад, исламс-
кий, и отдаться в руки Иблиса. Так как Иблис был не в состоянии пол-
ностью изменить решение Велиала и Сатаны, он лишил Атех пола, осудил ее
забыть все свои стихи и свой язык, за исключением одного слова - "ку" ?,
