Как мы видим, три перевода -- No 7, 9 и 11, выполненные соот-
ветственно Державиным, Пеньковским и Стрижковым, очень похожи,
они почти дословно повторяют друг друга, у них даже одни и те же
рифмы: в No 7 и 11 бесконечно -- вечно -- беспечно, в No 9 Бес-
конечно -- вечно -- конечно. По-видимому, все три перевода сде-
ланы с одного подстрочника, опубликованного в издания Хайяма
1959 года. Это тот случай, который можно назвать "плен подстроч-
ника": рифма в трех приведенных выше примерах задана именно этим
напечатанным дословным переводом, первая строка которого --
"Будь весел, ибо невзгоды будут бесконечно...". Напротив, Пли-
сецкий (No 10), придерживающийся творческого подхода к переводу,
совсем разорвал все связи с буквальным текстом рубаи: русское
четверостишие дает очень поэтичную трактовку произведению Хайя-
ма, но несколько произвольную.
Переводческая судьба этого четверостишия Хайяма весьма пока-
зательна, можно было бы привести еще не менее трех десятков
только самых длинных серий русских художественных переводов од-
ного и того же рубаи, среди которых встречаются и первый и вто-
рой типы переводческой работы.
Это наблюдение верно для всей коллекции переводов хайямовских
четверостиший русскими стихами. Огромная популярность Омара Хай-
яма, особенно в последние десятилетия, привела к двум нежела-
тельным явлениям. Переводы множатся, порождаемые в значительной
части опубликованным подстрочником 1959 года (в нем двести девя-
носто три четверостишия) без достаточного учета работы предшест-
венников. Возникают переводы-близнецы, переводы-аналоги, однооб-
разные и по художественной интерпретации, и даже по лексике. С
другой стороны -- существует уже немало повторных переводов,
настолько далеко отошедших от дословного Хайяма, что они с тру-
дом поддаются идентификации с подлинником и неправомерно получа-
ют литературное обращение, как разные, совершенно самостоятель-
ные хайямовские стихотворения.
Вот два первоклассных перевода Хайяма:
Когда пустился в бег златой небесный свод?
Когда поглотит смерть все, что под ним живет?
На это дать ответ людской не в силах разум:
Бесчисленным векам он потеряет счет.
(пер. О. Румер) [rum-0191]
Это -- перевод О. Румера. Нижеследующий перевод -- Г. Плисецкого:
Круг небес ослепляет нас блеском своим.
Ни конца, ни начала его мы не зрим.
Этот круг недоступен для логики нашей,
Меркой разума нашего неизмерим.
(пер. Г. Плисецкий) [pli-0029]
Читатель вряд ли разглядит в них один и тот же текст хайямов-
ского рубаи.
Повторные переводы включаются на правах самостоятельных сти-
хотворений в сборники Омара Хайяма. Например, в полиграфически
прекрасно выполненной книге "Омар Хайям. Рубаи", опубликованной
в Ташкенте двумя изданиями, в 1977 и 1981 годах, где впервые бы-
ла сделана ценная попытка отобрать лучшие из русских переводов,
попало несколько десятков переводов-двойников. Есть случаи, ког-
да одно рубаи представлено в трех переводах, приведем один из
примеров:
Не прав, кто думает, что бог неумолим.
Нет, к нам он милосерд, хотя мы и грешим.
Ты в кабаке умри сегодня от горячки, --
Сей грех он через год простит костям твоим.
(пер. О. Румера) [rum-0159]
Я при жизни не в силах грехов побороть;
Над душою царит ненасытная плоть.
Но я верю в великую милость господню:
После смерти простит мои кости господь.
(пер. Н. Стрижкова) [str-0010]-1
Веселясь беззаботно, греша без конца,
Не теряю надежды на милость творца.
Снова, пьяный мертвецки, лежу под забором.
Лягу в землю -- создатель простит мертвеца!
(пер. Г. Плисецкого) [pli-0373]
Любопытно отметить, что рождение двух-трех псевдосамостоя-
тельных рубаи из одного подлинника возникает не только под пером
разных переводчиков, но иногда в процессе работы одного поэта.
Выше мы упоминали, что такая ошибка вкралась в собрание перево-
дов В. Державина. Покажем это на одном примере. В хайямовском
сборнике В. Державина 1965 года напечатан под No 108 перевод:
Не порочь лозы-невесты, непорочной виноградной,
Над ханжою злой насмешкой насмехайся беспощадно.
Кровь двух тысяч лицемеров ты пролей, в том нет греха,
Но, цедя вино из хума, не разлей струи отрадной! [Х-014]
(пер. В. Державин) [der-0215]
И ниже, под No 395 второй перевод того же рубаи:
Кровь влюбленных не лей, их живые сердца пожалей,
Лучше кающихся как опасных безумцев убей.
Лучше кровь этих тысяч от мира ушедших аскетов
Ты железом пролей, но ни капли вина не пролей.
(пер. В. Державин) [der-0216]
Нераспознанные переводы-двойники создают неверное представле-
ние о самом фонде хайямовских четверостиший и еще более запуты-
вают вопрос об истинном литературном наследии Омара Хайяма.
Х А Й Я М И А Д А
О М А Р Х А Й Я М:
П Р О Б Л Е М Ы
И
П О И С К И
(Магомед-Нури Османов)
(1972 г.)
Имя Омара Хайяма хорошо известно на его родине и далеко за ее
пределами. Может быть, это самый популярный в Европе и Америке
чужеземный поэт: во Франции и в США существовали (а кое-где су-
ществуют и сейчас) кабачки, названные по имени Хайяма, клубы
последователей Хайяма, многие английские солдаты в первой и вто-
рой мировой войне несли в солдатских ранцах томик переводов пер-
сидского поэта.
Для одного из народов нашей страны -- таджиков Омар Хайям --
родной поэт, творчество которого вошло в классическое наследие.
Русский читатель знает Хайяма довольно давно -- с начала ХХ в.
Широкое распространение получили переводы Хайяма, выполненные О.
Румером в 20-х -- начале 30-х годов, а затем -- переводы И.
Тхоржевского.
Омар Хайям родился в 1040 г. в городе Нишапуре, на востоке
Ирана. Здесь он начал свое образование, а затем продолжил его в
городах Балхе и Самарканде, став знатоком многих наук того вре-
мени, известным ученым. Слава Хайяма как выдающегося математика
распространилась по всему Ирану и Средней Азии, многие феодаль-
ные правители стали приглашать его ко двору. Некоторое время
Хайям провел в Бухаре при дворе Караханидского правителя, а за-
тем по приглашению знаменитого сельджукского везира Низам ал-
Мулка перебрался в Исфахан, столицу огромного Сельджукского го-
сударства. Очевидно, в этот период научная деятельность Хайяма
была особенно плодотворной: он создает несколько важных трудов
по физике и математике, по поручению шаха разрабатывает кален-
дарную реформу. На основе точных астрономических наблюдений и
оригинальной системы подсчета Хайям в XII в. предложил кален-
дарь, который был на 7 секунд в год точнее ныне действующего. К
сожалению, этот календарь никогда не был введен, а многие мате-
матические решения Хайяма -- огромное достижение для того време-
ни! -- были забыты на Востоке и лишь через века открыты вновь
европейскими учеными.
Но в средние века судьба ученых и писателей во многом зависе-
ла от сильных мира сего. В 1092 г. умер Низам ал-Мулк, могущест-
венный покровитель Хайяма, -- и для поэта наступили тяжелые вре-
мена. Он лишился поддержки двора, его научным трудам мешали.
Последние годы жизни Хайяма проходят в скитаниях. Перед смертью
он возвращается в родной город и умирает там в 1112 г. В Нишапу-
ре сохранилась могила Хайяма, позднее над ней был построен мав-
золей.
У себя на родине Хайям был больше известен как философ и ма-
тематик, до XIX века -- времени "открытия" Хайяма европейцами --
его популярность как поэта была значительно меньше той, которой
пользовались, например, Фирдоуси, Саади, Хафиз.
Всемирное признание Омар Хайям получил после появления заме-
чательных английских переводов Эд. Фицджералда, впервые опубли-
кованных в 1859 г. Перевод Фицджералда выдержал до конца века
двадцать пять изданий, и, пожалуй, прав был Теннисон, когда наз-
вал его "планетой, равной Солнцу, бросившему ее в пространство".
Однако стихи Фицджералда не были переводами в подлинном смыс-
ле слова: это были скорее вольные поэтические вариации на темы и
мотивы Хайяма; Фицджералд произвольно подобрал и расположил чет-
веростишия Хайяма, даже "дописал" кое-что от себя. В основном в
его сборник вошли стихотворения, в которых были выражены идеи
мировой скорби и пессимизма, а также гедонические мотивы.
Переводы Фицджералда положили начало, и сборники стихов Омара
Хайяма в оригинале и в переводах стали издавать во многих стра-
нах мира, а ученые принялись изучать его творчество. И тут вос-
токоведы столкнулись с неожиданным препятствием: оказалось, что
многие приписываемые Хайяму рубаи (четверостишия) вовсе не при-
надлежат ему! К сожалению, это "досадное недоразумение" не уст-
ранено до сих пор: и по сей день вопрос о подлинности поэтичес-
кого наследия Омара Хайяма остается нерешенным. Остановимся на
основных этапах изучения творчества Хайяма.
В 1867 г. в Париже французский востоковед М. Никола издал
"Рубайат" Хайяма, включив в свой сборник 464 четверостишия. В
1897 г, известный русский востоковед В.А. Жуковский в своей ра-
боте "Омар Хайям и странствующие четверостишия" показал, что из
464 рубаи в издании Никола 82 приписываются 39 (!) другим поэ-
там, жившим намного позднее Омара Хайяма, Такие четверостишия
В.А. Жуковский назвал "странствующими".
В результате исследований других востоковедов, в частности
английского ученого Д. Росса и датского -- А. Кристенсена, в ру-
кописях Хайяма было найдено еще некоторое количество рубаи, ав-
торство которых сомнительно, и общее число "странствующих четве-
ростиший" достигло 108. Неутешительное открытие, особенно если
учесть, что время создания четверостиший отделено от нас проме-
жутком в восемь веков, прижизненной рукописи Хайяма не сохрани-
лось, достоверные подробности написания четверостиший никому не
известны. Тексты самих четверостиший не содержат датировок (а
также косвенных данных, по которым их можно было бы датировать).
В некоторых четверостишиях, правда, встречается имя Хайяма, но,
строго говоря, это не может служить доказательством подлинности,
-- ведь автор подделки, например, начал бы именно с этого. Одно
время (1904 г.) А, Кристенсен, впав в полный пессимизм, утверж-
дал, что подлинно хайямовскими могут быть признаны всего 12 чет-
веростиший, однако потом (1927 г.) отказался от столь нигилисти-
ческой позиции и предложил считать достоверными 121 рубаи.
Дальнейшая работа над изучением поэтического наследия Хайяма
шла с переменным успехом; надежды, вызванные находкой древней
рукописи, сменялись разочарованием: рукопись оказывалась поддел-
кой или датировка ее казалась сомнительной. Так было в 1925 г, с
рукописью, опубликованной в Берлине Ф. Розеном, так получилось и
с нашей (Р. Алиева и моей) публикацией мнимой рукописи XIII в,
Различные ученые (Ф. Розен, Хр. Ремпис, М.-А. Форуги) пытались
создать метод для определения того, какие же четверостишия дейс-
твительно принадлежат Хайяму, а какие -- приписываются ему. Од-
нако установление критерия подлинности оказалось весьма сложной
