сказать?
- Папе? Нет, папе не надо. Зачем его попусту тревожить?
- Правильно! Зачем его тревожить? А мы прямо сейчас пойдем жертву
приносить?
- Дедушке-то? (Амфитрион вдруг сообразил, что старуха упрямо не
желает произносить его имя, именуя покойного только "дедушкой".) Нет,
сейчас не пойдем. Это дело неспешное, к нему готовиться надо. Ты жди,
Иолайчик, жди-пожди, я сама тебя найду, когда надо будет! Хорошо?
- Хорошо, бабушка Галинтиада! Только бы...
Но сгорбленная карлица-старушонка уже семенила прочь.
А Амфитрион направился в палестру, но не вприпрыжку, а тяжелым
неспешным шагом, словно груз десятилетий отягощал острые мальчишеские
плечи.
Завтра он должен будет связаться с Гермием, рассказать ему обо всем и
уговорить не трогать старуху до полной уверенности в том, что они берут
именно Одержимую Тартаром.
Значит, до мгновения принесения жертвы.
Лишь бы Гермий был наготове...
Завтра.
Завтра он заглянет на базар и положит две вяленые рыбешки в миску
горластого рапсода.
Амфитрион не знал, что через неделю и три дня к нему у входа в
палестру подойдет загорелый мускулистый мужчина с пустыми и выцветшими
глазами.
- Ты Иолай? - коротко спросит мужчина.
- Да.
- Галинтиада велела передать тебе, что все готово. Пошли.
На миг Амфитрион растеряется, понимая, что на этот раз не успевает
предупредить Лукавого и дождаться появления бога в крылатых сандалиях.
Но... отступать было поздно.
Оставалось рассчитывать на Гермия, который обещал быть начеку.
- Пошли. Только мне сперва на базар забежать надо.
- Галинтиада ждет.
- Подождет! Сказал - на базар надо. Это быстро.
- Ну ладно... идем!
И мужчина с остановившимся взглядом возьмет за руку мальчика с
недетскими глазами, после чего оба направятся в сторону городского базара.
7
Сегодня Ификл излишне увлекся, ставя бросок сперва дискоболам, а
потом борцам (правда, в первом случае ученики швыряли плоский диск, а во
втором - друг друга) - и поэтому не сразу заметил исчезновение сына.
Собственно, он мог бы вообще ничего не заметить, поскольку за
последнее время успел привыкнуть к самостоятельности Иолая, но прибежавший
из оружейной подросток начал спрашивать про юного Ификлида - и того в
результате нигде не оказалось.
- Эх, жаль! - огорчился подросток. - А говорил - заходи во второй
половине дня в оружейную, подберем тебе щит по руке! Соврал, выходит...
- Что подберем? - с удивлением переспросил Ификл.
- Щит. Мне Поликлей все в грудь копьем попадает, я к Иолаю, а он
говорит, что у щита ремень скошен, вот я его излишне на отлет и беру.
Договаривались в оружейной встретиться - не пришел ваш Иолай!
Ученики загалдели, обсуждая всякие советы Иолая (на которые тот, как
оказалось, не скупился), и когда изумленный Ификл поинтересовался, знают
ли они, сколько лет его сыну - четко ответил только один, и то сразу
застеснялся, словно никогда раньше над этим не задумывался.
Пожав плечами, Ификл оставил учеников на помощника (того самого
Поликтора из первого выпуска палестры, с которым не раз дрался в детстве)
и пошел искать сына.
В палестре Иолая не оказалось.
Проклиная вполголоса странности своего первенца, Ификл направился
домой, где заставил изрядно разволноваться Алкмену с Астеропей, поскольку
женщины тоже не знали, где бродит Иолай.
- Не пропадет ваш сновидец, - бросила своенравная Мегара, выходя из
гинекея. - Дедушка с того света поможет. Небось, кто-нибудь из моих пропал
- и не заметили бы даже! Спать легли бы, небось. Следить за детьми лучше
надо...
Ификл бешено глянул на старшую Креонтову дочь - и та умолкла. Четыре
с лишним года назад, когда Мегара под предлогом того, что не различает
близнецов, пыталась залезть в Ификлову постель - между ними состоялся
серьезный разговор.
Но не в постели, как надеялась пышнотелая Мегара.
С тех пор только Ификл и мог укротить эту кобылицу. Да и то потому,
что после того случая она пыталась оклеветать Ификла в глазах Алкида, но
на сей раз действительно перепутала братьев и нажаловалась не тому.
За что и была изрядно бита.
И до сих пор не могла понять - которым?
- Где Алкид? - спросил Ификл.
Мегара презрительно тряхнула гривой тщательно расчесанных волос и, не
ответив, удалилась.
"Басилеев подарочек!" - чуть не вырвалось у Алкмены.
- Он у Креонта, - Астеропея успокаивающе положила руку на плечо мужа.
Словно ласточка присела на край утеса.
- Он у Креонта. К папе гонец с Эвбеи прибыл, от Эврита Ойхаллийского
- ну, Алкид и пошел новости узнать. Говорят, Ифит-лучник, учитель ваш
бывший, плохо с отцом ладит. Из-за Иолы, сестры своей пятилетней - то ли
бьет ее старый Эврит, то ли еще что...
Дальше слушать Ификл не стал и, подхватив со стены плащ, выскочил из
дома.
Редкий дождь немного охладил его, и Ификл побежал кругами по
окрестным улицам, внимательно глядя по сторонам и периодически зовя сына
по имени.
Через полчаса безрезультатных поисков его догнал запыхавшийся
подросток - тот самый, которому Иолай обещал подобрать щит по руке.
- Учитель! Мы это... ну, мы занятия прервали! Только нам Поликтор
разрешил, вы не подумайте!..
- Короче! - рявкнул Ификл, машинально беря на заметку плохо
поставленное дыхание юнца.
- Ну, это... мы Иолая вашего ищем, с ног сбились... и это...
- Нашли?!
- Да нет!
- Да или нет?!
- Нет! Зато нашли Фока-пьяницу... ну, знаете, который вечно у базара
трется!..
Ификл еле сдержался, чтобы не дать болтливому недорослю по шее.
И хорошо, что не дал - понял он через мгновение.
- Фок вашего Иолая видел! С каким-то верзилой! Говорит, что Иолай ваш
слепому рапсоду - ну, который все Гермеса славит! - две рыбешки в чашку
сунул, а верзила его поторопил, и они пошли!
- Куда?!
- Фок говорит, что к Кадмее, к северной окраине... Вы не подумайте,
учитель - Фок трезвый был! Ну, почти... Стойте! Стойте, учитель! Я с
вами!..
Куда там! - безнадежно отставший подросток только головой покрутил в
восхищении, когда рванувший с места Ификл нырнул в усиливающийся дождь и
исчез за мерцающей пеленой.
А богиня туч Нефела все доила своих небесных коров...
Миновав последние хижины и забирая влево от Кадмеи в холмы, поросшие
желтеющим тамариском, Ификл собирался сделать большой круг, обогнув
крепость. Город разрастался к югу, и Кадмея из внутренней крепости
становилась скорее внешним северным бастионом, но это сейчас волновало
Ификла в последнюю очередь. Уже минут десять он петлял по размокшей
тропинке, во весь голос выкрикивая имя сына, но вдруг поскользнулся и упал
в грязь.
Выругавшись, он собрался вскочить - но остался лежать, повернув
голову вправо.
Померещилось?
Вроде бы нет... на вершине одного из дальних холмов робкой, нелепой
искоркой поблескивал костер, невидимый с высоты обычного человеческого
роста.
Задумываться над этой странностью не было ни времени, ни желания.
Превратившись в бесшумную тень и с благодарностью вспоминая уроки
Пана на Кифероне, Ификл стал приближаться к заветному холму, стараясь
зайти с подветренной стороны; дождь, правда... нет, не будем рисковать.
Почему-то ему даже не пришло в голову, что у костра могут просто
коротать время охотники или обычные бродяги.
Уже ползком подбираясь к каменным ступеням, невесть как оказавшимся
на вершине холма и похожим на выщербленные челюсти чудовища, Ификл понял -
почему.
Потому что скользкий дождь, щупающий тело сотнями зябких пальцев,
начал пахнуть плесенью.
Пять лет - целую вечность - не слышал Ификл Амфитриад, брат Алкида,
этого запаха.
А слов, донесшихся из углубления за ступенями, из смрадной пасти
дохлого чудовища, он вообще не слышал никогда.
- ...хлынет рекою кровавой от устья к истоку, от Павших к герою;
жертву приносим Алкиду, потомку великого Крона, Хозяина Времени внуку...
предки, услышьте, откликнитесь!..
- Слышим Тартар, - глухо подвывали два низких голоса. - Слышим, отцы
наши... скоро уже!.. скоро...
И щербатое лезвие в руке старухи-карлицы дрогнуло, забыв опуститься,
хищным клювом зависнув над распростертым на алтаре шестилетним мальчишкой
- когда Ификл, не таясь, шагнул в пасть капища, срывая насквозь промокший
плащ.
- Животики, значит, лечила? - он словно и не видел двух коренастых
мужчин, двинувшихся к незваному гостю. - Илифий, значит, от маминого ложа
гоняла?.. Радуйся, Галинтиада, дочь Пройта - пришло время умирать!
- Кому?! - карлица, изогнувшись змеей, оскалилась прямо в лицо
пришельцу. - Кому умирать, герой?! Вот он, сынок твой, дитя невинное - а
вот и ножик... пить хочет ножик, истомился весь! Ох, боюсь, не удержу -
опустится! Ты уж тихонько постой, герой, дай ручки связать-то, да
покрепче, а то порвешь сгоряча!
- Слепа ты, Галинтиада, дочь Пройта...
Говорил мальчишка.
Силясь приподнять голову, беспомощно запрокидывающуюся назад,
маленький Иолай улыбался - и у Ификла встал комок в горле, когда он увидел
эту страшную улыбку на лице своего ребенка.
Как огонь в ладони.
- Слепа ты, Одержимая Тартаром! Смотришь, а не видишь... не Ификл
перед тобой, а Алкид-безумец, не отец Иолая, а дядя! Опусти нож на жертву,
старая жрица Павших, дай напиться лезвию, дай Павшим хоть ненадолго войти
в Алкида! И подумай: надолго ли переживешь ты жертву свою?! Вспомни
Лина-кифареда, глупая дочь Пройта, вспомни послов-минийцев; битву под
Орхоменом вспомни!..
И, не дав замешкавшейся старухе опомниться, мальчишка вдруг вскинулся
пойманной рыбой, связанными ногами ударив сбоку по руке Галинтиады, в
которой был зажат нож.
- Маленьких обижают! - звонкой плетью хлестнул яростный крик.
Это были единственные слова, способные сорвать Ификла с места и
бросить вперед.
Хорошо, что ученики из палестры не видели сейчас своего учителя,
потому что никогда не учил их Ификл Амфитриад тому, чему учил в свое время
близнецов Гермий-Лукавый, покровитель атлетов и воров.
Решили бы ученики, что и впрямь Алкид перед ними, обуянный безумием!
Сухо хрустнуло подвернувшееся колено у ближайшего служителя, запястье
второго сковал бронзовый захват, и ладонь Ификла широким кинжалом вошла в
подмышечную впадину несчастного, заставив родившийся крик умереть в
распухшей гортани; опустевший алтарь дважды встречал искаженное лицо
очередной жертвы, словно пытаясь расплескаться кровавым барельефом, и
извивалась на земле хрипящая змея, бывшая человеком до того, как ему
сломали позвоночник - а дождь все лил и лил, безразличный к происходящему.
Узкое тельце скользнуло мимо и неожиданно споткнулось на бегу, упало
на каменные ступени, корчась попавшей в тенета лаской - не ногу ли себе
отгрызть хотела Галинтиада, дочь Пройта?!
- Стоять! - словно за уши оттащили Ификла от старухи с жертвенным
ножом, торчащим из ее бедра. - Стоять, сын! Мне она нужна живой!..
- Да, папа, - машинально ответил Ификл и обернулся, бледнея от
запоздалого понимания.
У алтаря стоял Амфитрион Персеид. И было неважно, что у него лицо
Иолая, что ростом он чуть ли не по пояс Ификлу, что рука его с огрызком
веревки на запястье была худой и тонкой - эта рука только что безошибочно
метнула нож вслед убегающей старухе, этим голосом в свое время кричал
Амфитрион на нерадивых близнецов, и именно этот взгляд мучил Ификла по
ночам, когда ему снился кипящий Кефис, оборванная переправа и четвертая
