"А ты?"
- А он - нет, - отозвался чужой голос.
Рядом с двойником стоял мальчик. Неправильный мальчик. Он стоял, как
стоят немолодые мужчины, и отвечал, как отвечают старики - сухо и
беспощадно.
- А ты кто? - Отмеченный Герой даже не удивился тому, что говорит
вслух. - Ты жертва или нет?!
- Нет, хотя мог бы ею быть.
- Тогда кто же ты?
- Твой отец.
- Ты не можешь быть отцом. Ты маленький. Прошу тебя - уйди... не
обижай меня.
- Это ты маленький. А маленьких всегда обижают. Нет, я отец большого
сына... сына, который плыл ко мне через разъяренный Кефис.
- У меня действительно был отец?
- Если ты сидишь на том краю - нет. Если ты по-прежнему хочешь
считать себя жертвой, прячась от прошлого и самого себя, как раньше
прятался от безумия - у тебя нет и не было отца. И, значит, я зря боролся
за тебя с богом.
Что-то исподволь закипало в Геракле, что-то давно забытое и
похороненное на самом дне души, под слоем дурманящих испарений, заставляя
с кровью отдирать корку забытья, присохшую на ране; и он закусил губу, с
ненавистью глядя на двойника и старого мальчишку.
Ненависть была жгучей и целительной, как нож лекаря.
- У меня есть... у меня был отец, - каждое слово резало по живому, и
стоило большого труда не сорваться на крик. - Вы врете, вы оба! Я помню...
нет, не помню, но мне кажется, что однажды я клялся его именем! У меня был
отец - слышите?!
- Нет.
- У меня был отец! И еще... еще у меня был брат! Он стоял с камнем в
руках, давая мне подняться с земли! Вы слышите?! У меня был брат!..
- Нет, - отрезал двойник, и согласно кивнул старый мальчишка. - Если
ты жертва, значит, у тебя не было брата, потому что жертва всегда одинока.
Жертвы не поднимаются с земли - поэтому им не нужен брат.
Геракл встал.
Он стоял на краю дымящейся пропасти, набычившись и сжимая кулаки; и
туман, навевающий грезы о будущем, расступился и попятился в страхе перед
ожившим будущим, грозно стоящим на самом краю прошлого.
- Я убью тебя, - бросил Геракл двойнику. - Уходи, или я убью тебя.
- Меня? - удивился тот. - Ты убьешь меня? Но ведь ты уже сделал это,
когда убил себя! Помнишь: "Я - это ты!"
- Я - это ты? - боль была совершенно непереносимой. - Это правда?
- Это правда, - вместо двойника ответил мальчишка-отец. - Если ты не
вспомнишь, что это правда - значит, все жертвы были напрасны. Все - и те,
что приносили тебе, и те, что приносил ты... и ты сам - потому что ты
будешь доживать свой срок сыном Зевса, жертвой, не имевшей настоящего отца
и настоящего брата. Олимп, Тартар, Одержимые - если ты сидишь на том краю,
лелея свое безумие, значит, ОНИ были правы, принося человека в жертву
своим прихотям. Твой прадед Персей убил Медузу...
- По велению богов!
- Нет! Просто он больше не мог видеть мраморные статуи вместо живых
людей! А я отгонял Тевмесскую чудо-лисицу не от полей Креонта, будь они
прокляты! - я боялся смотреть в глаза матерям тех юношей, которых
ежемесячно приносили в жертву, ублаготворяя Зверя! И тебя я не для того
назвал Алкидом, то есть Сильным, чтобы ты упивался беспамятством и
страданием в кругу теней!
- У меня есть имя?!
- Да. У тебя есть имя. Прыгай, Алкид!
И он бросил себя через расщелину.
...навстречу рукам, протянутым к нему.
...навстречу памяти, принимая ее в себя, как принимают копье в
исступлении боя - как можно глубже, с рычанием нанизываясь на древко,
чтобы дотянуться до врага за полмгновения до смерти.
...навстречу отцу и брату.
...навстречу скверне, от которой не в силах очистить никто чужой;
даже бог, даже беспамятство.
...навстречу судьбе, Ананке-Неотвратимости, которую не выбирают;
которую не выбирают разучившиеся выбирать.
...через пахнущий плесенью туман.
...и встал на том краю.
- Жизнь начинается заново? - спросил Алкид, тяжело дыша. - Скажите -
да; и я вам не поверю.
- Нет, - ответил Амфитрион, снизу вверх глядя на сына. - Жизнь
продолжается, и не всегда это подарок. Я это знаю лучше других.
- Мы вернемся в Фивы? - спросил Алкид, сдвигая брови. - Скажите - да;
и я с вами не поеду.
- Нет, - ответил Ификл, обнимая брата за плечи. - Мы едем в Микены, к
Эврисфею Сфенелиду, нашему двоюродному дяде и ровеснику. А потом - в
Тиринф, где и будем ждать приказаний. Зевс назначил нам десять лет
очищения на службе у этого недоношенного владыки всех Персеидов - ну что
ж, это немного... Десять лет за пятерых детей - по два года за каждого!..
извини, брат, я в последнее время разучился шутить. Это бывает, когда
вокруг слишком много героев, как на "Арго"!
- Да, Ификл. Десять лет - очень малый срок. Ничтожно малый для
очищения - очищения Эллады от скверны человеческих жертвоприношений! Но
я... но мы постараемся. Мы очень постараемся. Правда?
- Правда, Алкид. Мы очень постараемся. Ведь нам будет легче, чем
другим героям - герой должен быть один, а нас все-таки трое... если не
считать Пустышки.
- И Хирона.
- И Хирона. Пошли отсюда, Алкид! Тут есть обходная тропа, а Гермий
обещал ждать нас снаружи.
- Пошли. Только... как же клятва, данная мною под Орхоменом?
- Я освобождаю тебя от нее, - чуть заметно усмехнулся Амфитрион. -
Ведь ты клялся отцом? Я рад, Алкид, что к тебе вернулась память, но в
дальнейшем воздержись от клятв, хорошо? Или клянись так, как это делает
Автолик - заранее зная безопасный способ нарушить клятву! Неужели ты
научился у Автолика лишь ломать чужие шеи?
- Нет, отец. Я еще научился у него не ломать свою. Проверим?
- Проверим. Вот немного подрасту, сынок, и проверим.
- И не один раз, - оглядываясь на дымящуюся расщелину, добавил Ификл.
Похоже, плавая с аргонавтами, он действительно разучился шутить.
12
На рассвете Геракл отправился в Микены.
ЭКСОД
"...еще до того, как Амфитрион прибыл в Фивы, Зевс, приняв его облик,
пришел ночью (превратив одну ночь в три) к Алкмене и разделил с нею ложе.
Амфитрион же, прибыв к жене, заметил, что жена не проявляет к нему пылкой
любви и спросил ее о причине этого. Та ответила, что он уже разделял с ней
ложе, и Амфитрион, обратившись к прорицателю Тиресию, узнал о близости
Зевса с Алкменой.
Алкмена же родила двух сыновей (согласно IX Пифийской оде Пиндара -
близнецов): Зевсу она родила Геракла, который был старше на одну ночь,
Амфитриону же Ификла. Когда маленькому Гераклу было восемь месяцев, Гера
подослала двух огромных змей к его ложу, желая погубить дитя. Но Геракл,
поднявшись с ложа, задушил змей обеими руками. Ферекид же сообщает, что
сам Амфитрион, желая узнать, который из мальчиков является его сыном,
впустил в их постель этих змей; когда Ификл убежал, а Геракл вступил в
борьбу с ними, Амфитрион таким образом узнал, что Ификл - его сын.
Геракл учился управлять колесницей у Амфитриона, борьбе - у Автолика,
стрельбе из лука - у Эврита, сражаться в полном вооружении - у Кастора,
пению и игре на кифаре - у Лина, брата Орфея. Лин погиб от удара, который
нанес ему Геракл, разгневавшись за то, что Лин побил его. На суде по
обвинению в убийстве Геракл прочел закон Радаманта, гласивший, что, кто
ответит ударом на несправедливый удар, не подлежит наказанию; и был таким
образом освобожден от ответственности.
Амфитрион же из боязни повторения чего-либо подобного сослал его на
Киферон к пастухам, где он и рос. С первого взгляда можно было сказать о
нем, что он сын Зевса. Восемнадцати лет, все еще оставаясь среди пастухов,
он убил Киферонского льва, который пожирал коров Амфитриона и Теспия.
Перед охотой на льва Теспий радушно принимал Геракла в своем городе и
каждую ночь подсылал к нему на ложе одну из своих дочерей (а всего их было
у Теспия пятьдесят), которых родила Теспию Мегамеда, дочь Арнея. Геракл
же, полагая, что с ним каждую ночь спит одна и та же, сошелся таким
образом со всеми. Убив льва, он надел на себя его шкуру, а пастью
пользовался, как шлемом.
Когда он шел обратно, закончив охоту, ему повстречались посланные
Эргином глашатаи, которые должны были получить с фиванцев дань. Геракл
жестоко с ними расправился: отрубил носы, уши и руки, повесил все это им
на шеи и приказал отнести Эргину, как дань.
Разгневанный Эргин двинулся походом на Фивы. Геракл, встав во главе
войска, убил Эргина и заставил минийцев платить дань в двойном размере.
Случилось так, что в этой войне погиб Амфитрион, отважно сражавшийся рядом
с Гераклом. Геракл же получил от царя Фив Креонта в награду за доблесть
его дочь Мегару, которая родила герою троих сыновей. Младшую дочь Креонт
отдал за Ификла, у которого уже в то время был сын Иолай от Автомедузы,
дочери Алкатоя.
После сражения с минийцами случилось так, что Геракл был ввергнут
ревнивой Герой в безумие и кинул в огонь собственных детей, которых родила
ему Мегара, вместе с двумя сыновьями Ификла. Осудив себя за это на
изгнание, он был очищен от скверны Теспием. После этого он прибыл в Дельфы
и стал спрашивать у бога, где ему поселиться. Пифия тогда впервые назвала
Геракла его именем (раньше он назывался Алкидом) велев ему поселиться в
Тиринфе и служить в течении десяти лет [Эврисфей не засчитал Гераклу два
подвига - Лернейскую Гидру и Авгиевы конюшни - поскольку Геракл совершил
их не в одиночку, а за конюшни еще и потребовал плату; таким образом
десять подвигов превратились в двенадцать, и на выполнение их понадобилось
двенадцать лет] микенскому царю Эврисфею, совершив десять подвигов, после
которых он станет бессмертным.
Но говорят также, что покинув Фивы после сожжения детей, Геракл
отправился в поход с аргонавтами и был оставлен ими в Мизии, потому что
должен был великий сын Зевса вернуться в Тиринф и совершить предписанные
ему подвиги; морской же бог Главк сообщил аргонавтам об этом, а Гермес
сопровождал Геракла на службу к Эврисфею..."
Вот что осталось от двадцати трех лет жизни Геракла спустя всего
тысячу лет; а то, что останется через три с половиной тысячелетия, будет
достойно лишь служить погремушкой в руках великовозрастных детей!
О мудрые рапсоды!
Ничтоже сумняшеся, они будут повторять друг за другом, как Геракл
загнал неуязвимого Немейского льва в пещеру с двумя выходами, один из
которых завалил камнями, после чего вошел во второй и удушил чудовище - и
никто не задумается, почему лев не покинул логово через запасной выход,
пока герой таскал камни к первому?!
Тряся седыми бородами, они расскажут, как герой бил в медные тимпаны,
пугая медноклювых и стрелоперых птиц из Стимфала, расстреливая стаю из
лука - и почему-то никого не озаботит, можно ли стрелять из лука,
одновременно стуча в тимпаны?!
Сверкая лысинами, они сообщат про участие Иолая Ификлида в убийстве
Лернейской Гидры - забывая упомянуть, что Иолаю тогда не было и десяти
лет, и не удивляясь, как Ификл Амфитриад отпустил малолетнего сына на
смертельно опасное дело вместе с припадочным дядюшкой, да еще после того,
что Алкид натворил в Фивах!
Сказка - ложь?..
И даже мудрейший из рапсодов, великий слепец Гомер от имени Одиссея
скажет про темное царство мертвых:
- Видел я там, наконец, и Гераклову силу, один лишь
Призрак воздушный; а сам он с богами на светлом Олимпе
Сладость блаженства вкушал близ супруги Гебеи цветущей,
Дочери Зевса от златообутой владычицы Геры...
Только не станет объяснять Гомер, с чего бы это Гераклу одновременно
