- Э нет, моя принцесса. Вы просто не знаете Шатофьера - ни с того ни
с сего он никогда не пьянеет. И если он пьян, значит имеет на то
основания.
- Вы не шутите?
- Ни в коей мере.
Тем временем Эрнан взял в обе руки два наполненных вином кубка и
неуверенной поступью двинулся через зал в направлении Филиппа.
- Великолепный и грозный сеньор Эрнан де Шатофьер, граф Капсирский, -
заорал он, довольно удачно подражая главному герольду турнира, - вызывает
на поединок великолепного и грозного сеньора Филиппа Аквитанского, принца
Беарнского, верховного сюзерена Мальорки и Минорки и... э-э... графа
Кантабрии и Андор-р-ры! - Это последнее раскатистое гасконское "р-р-р"
было произнесено так звучно и с таким смаком, что все вельможи, которые
еще оставались при своей памяти, дружно захохотали.
- Неужели он играет? - с сомнением произнесла Изабелла. - Уж больно
естественно у него все получается.
- Я думаю, - предположил Филипп, - что при необходимости он просто
позволяет хмелю ударить себе в голову. Но сколько бы он ни выпил, ни капли
здравомыслия не теряет - за это я отвечаю.
Подойдя к ним, Эрнан поставил оба кубка на стол и бухнулся в соседнее
кресло.
- Ну что, государь, посоревнуемся?
- Не возражаю, - ответил Филипп, внезапно почувствовав настоятельную
потребность дозаправиться. Он взял в руки один из принесенных Эрнаном
кубков, сделал небольшой глоток и спросил: - Что стряслось, дружище?
Почему ты пьян?
Шатофьер бросил быстрый взгляд на Изабеллу и, сохраняя пьяное
выражение лица, но совершенно трезвым голосом заговорил:
- Слушай меня внимательно, Филипп... И пей, пей, не смотри на меня
так... И вы, сударыня, тоже - сделайте вид, что я несу вам пьяный вздор...
Так вот, Филипп, сейчас я отрублюсь, а ты через час-полтора возвращайся к
себе - нам надо потолковать. Понял?
- Да. Но что...
- Об этом позже. Одно скажу - дело серьезное... Гм, ладно. Только что
мне стало известно, что твой брат Робер плетет против тебя заговор. Но не
тревожься понапрасну - я держу ситуацию под контролем... И еще раз
повторяю: через час, максимум через полтора часа я жду тебя в твоих
покоях. - Он снова взглянул на Изабеллу. - Ну, хорошо. Крайний срок - два
пополуночи. Если в четверть третьего тебя не будет, я тебе голову оторву.
Уразумел?
- Да.
- А вас, сударыня, - обратился он к Изабелле, - убедительно прошу
держать все услышанное вами в тайне.
- Безусловно, граф, - кивнула она. - О чем может быть речь!
- Вот и ладушки! - Эрнан одним духом осушил свой кубок и пьяно
завопил: - Где вино, черт возьми? Где же вино, чтоб вам пусто было! Куда
делись слуги, так их перетак? Эй вы, свиньи ленивые, несите еще вина.
С этими словами он запустил пустой кубок в ближайшего лакея, грузно
откинулся на спинку кресла, умиротворенно закрыл глаза и спустя мгновение
из его глотки раздался могучий храп, который вызвал новый приступ
гомерического хохота в окружении Маргариты.
- Отнесите господина графа в его покои, - велел Филипп двум
подошедшим лакеям. - Нет-нет, возьмите третьего - вдвоем вы его уроните...
А еще лучше, если вас будет четверо.
Когда четыре лакея вынесли Шатофьера из банкетного зала и смех
пирующих поутих, Изабелла спросила у Филиппа:
- Он что, вправду заснул?
- Похоже на то. Но через полчаса он проснется и будет свеженький, как
огурчик.
- Однако странный у вас друг!
- До странности странный, - согласился Филипп. - И жутко охоч до
драматических эффектов.
- Вы имеет в виду его последнюю выходку? - (Филипп утвердительно
кивнул). - Да, кстати, ваш брат действительно интригует против вас?
- О нет, для этого он слишком прост и прямолинеен. По сравнению с ним
даже Симон де Бигор может показаться гигантом мысли.
- Но ведь господин де Шатофьер...
- Он не доверяет женщинам, их способности молчать, поэтому решил
пустить вас по ложному следу - на тот случай, если вы пробол... если вам
будет невтерпеж с кем-нибудь поделиться услышанным.
- Понятно. А вы, стало быть, доверяете женщинам?
- Не всем. Но вам - да.
- Спасибо. Я постараюсь оправдать ваше доверие, - сказала Изабелла и
поднялась с кресла.
Следом за ней вскочил и Филипп.
- Вы уже покидаете меня?
- Пожалуй, мне пора уходить. Я не привыкла засиживаться так допоздна.
Благодарю вас за приятную беседу, кузен... - Она умолкла в
нерешительности; на щеках ее заиграл слабый румянец смущения. Наконец она
собралась с духом и робко добавила: - Окажите мне еще одну любезность,
проводите меня до моих покоев.
Филипп одарил ее лучезарной улыбкой:
- С превеликим удовольствием, кузина.
К счастью для Изабеллы, граф де Пуатье к тому времени вконец осовел и
перестал что-либо соображать, кроме того, что в правой руке у него -
вместительный кубок, а в кубке - вино, которое надо пить, и то побольше,
чтобы не давать возможности бездельничать пажам, в чьи обязанности
вменялось следить за бокалами гостей. Изабелла даже не стала прощаться с
ним. Ей было хорошо знакомо это агрессивное беспамятство, в которое впадал
наследник французского престола, всякий раз напившись в стельку. В таком
состоянии он никого, кроме своей кормилицы, не узнавал, а всех прочих, кто
пытался заговорить с ним, в том числе и родителей, посылал в очень
неприличные и весьма отдаленные места.
Когда Филипп и Изабелла выходили из зала, за их спиной послышался
едкий комментарий Маргариты:
- Приношу свои извинения, кузен Фернандо. Ведь поначалу я грешным
делом подумала, что вы малость присочинили насчет нескольких свиданий в
одну ночь...
Филипп ухмыльнулся. Он уже забыл о своей перебранке с Маргаритой -
будучи вообще злопамятным, Филипп, однако, не мог подолгу держать зла на
хорошеньких женщин.
- Боюсь, принцесса, - тихо произнес он, - что граф, муж ваш, сегодня
вряд ли способен посетить супружеское ложе.
Изабелла сделала вид, что не услышала его тонкого намека, и
промолчала, а сопровождавший их паж украдкой захихикал.
5. В КОТОРОЙ ФИЛИПП ДОКАЗЫВАЕТ, ЧТО
НЕ ПРИВЫК ДОЛГО ОСТАВАТЬСЯ В ДОЛГУ
Весь путь они прошли молча. Изабелла знай искоса поглядывала на
Филиппа и то и дело заливалась краской. Во всем ее облике, в каждом
движении чувствовалось необычайное напряжение, будто она решала про себя
какую-то мучительную дилемму.
Возле дверей ее покоев Филипп взял Изабеллу за обе руки и спросил:
- Так вы точно сожгли мои долговые расписки или только припрятали их?
В ответ она смерила его томным взглядом и тихо, но с пылом,
произнесла:
- Анна даже не представляет, как ей повезло с мужем. Надеюсь,
когда-нибудь она поймет это и думать забудет про девчонок.
Изабелла рывком прижалась к Филиппу и жадно поцеловала его в губы. Но
не успел он опомниться и заключить ее в объятия, как она быстро
отстранилась от него, даже чуть его оттолкнула, и, страстно прошептав:
"Прости меня, Господи!" - скрылась за дверью.
Несколько секунд Филипп стоял, не двигаясь с места, и обалдело
таращился на дверь. Затем он посмотрел на ухмылявшегося пажа, затем снова
на дверь, наконец пробормотал: "Черти полосатые!" - и ворвался внутрь.
В два прыжка он пересек маленькую переднюю, распахнул следующую дверь
и вихрем влетел в прихожую, едва не столкнувшись с Изабеллой. Лицо ее было
бледное, как мрамор; она прижимала руки к груди и прерывисто дышала. В
полумраке комнаты, освещенной лишь одной свечой, ее изумрудные глаза
сияли, как две яркие звезды.
"У меня еще никогда не было зеленоглазых женщин", - почему-то подумал
Филипп.
Тут он увидел стоявшую в стороне горничную и прикрикнул на нее:
- Пошла вон!
Девушка растерянно заморгала и не сдвинулась с места. Филипп схватил
ее за плечи и вытолкал в переднюю. Захлопнув за ней дверь, он сразу же
бросился к Изабелле.
Они целовались наперегонки. Едва переведя дыхание, они снова и снова
осыпали друг друга жаркими поцелуями. Потом Изабелла положила свою
белокурую голову ему на плечо и вдруг тихо заплакала.
Филипп растерялся. Он всегда терялся перед плачущими женщинами;
женский плач выбивал его из равновесия, и всякий раз невесть почему на
глаза ему тоже наворачивались слезы.
Филипп усадил Изабеллу в ближайшее кресло, сам опустился перед ней на
колени и сжал ее руки в своих.
- Не плачь, родная, - взмолился он. - Прошу тебя, не плачь. Если ты
не хочешь, я не стану принуждать тебя.
- О нет, милый, нет. Ты был прав. Я хочу, чтобы ты остался со мной. -
Она поднесла его руку к своим губам и поцеловала ее. - Я так хочу тебя...
- Но почему ты плачешь?
- Это я так... от счастья.
- Ты счастлива?
- Безумно! Я уже оставила всякую надежду когда-нибудь свидеться с
тобой... Но вот, благодаря Маргарите, мы снова вместе, и ты опять целуешь
меня... как и тогда...
- Ты все еще помнишь об этом? - спросил Филипп, нежными
прикосновениями губ собирая с ее щек слезы.
- Да, помню. Все до последней мелочи помню. - В глазах Изабеллы
заплясали изумрудные огоньки. - Я никогда не забуду ту неделю, что ты
провел у нас в Сарагосе.
- Я тоже не забуду...
- Особенно тот последний вечер, когда ты явился ко мне в спальню
якобы для того, чтобы попрощаться со мной. И тогда мы чуть не переспали.
Филипп улыбнулся - мечтательно и с некоторым смущением.
- Чуть не считается, Изабелла. - Он крепче обнял ее и прижался лицом
к ее груди. - Тогда мы здорово испугались.
- Как? Ты тоже?
- Еще бы! У меня аж поджилки тряслись.
- А мне сказал, что не хочешь лишать меня невинности вне брака.
- Надо же было как-то оправдать свое отступление. Да и скрыть испуг.
Вот я и сказал, что первое пришло в голову.
- Подумать только! - томно произнесла Изабелла, запуская пальцы в его
золотистую шевелюру. - У тебя - и поджилки тряслись!
- Тогда я был ребенком, - пробормотал Филипп, изнывая от блаженства;
ему было невыразимо приятно, когда женщины трепали его волосы. - Я был
невинным, неиспорченным ребенком. Лишь через два месяца мне исполнилось
тринадцать лет.
- Но выглядел ты на все пятнадцать.
- На четырнадцать. Это ты выглядела младше своих лет, и потому мы
казались ровесниками.
- Отец тоже так говорил. Он сказал: это не беда, что я старше тебя на
два с половиной года, что с течением времени эта разница сгладится. В
конце концов, моя бабка, королева Хуана, была не целых пять лет старше
моего деда, Корнелия Юлия, - и ничего, жили в мире и согласии. Отец был
уверен, что из нас получилась бы замечательная пара.
- А я думал, что это была твоя идея.
- Это была наша с отцом идея. Когда я сказала ему, что хочу стать
твоей женой, то думала, что он лишь посмеется надо мной и уже готовилась
закатить истерику. Но отец отнесся к этому очень серьезно. В письме к
твоему отцу, предлагая обручить нас, он пообещал сделать меня наследницей
престола, если твой отец, в свою очередь, завещает тебе Гасконь. Он пол
а...
- Да что ты говоришь?! - перебил ее пораженный услышанным Филипп; он
поднял к ней лицо и вопрошающе поглядел ей в глаза. - Неужели так было?
- А разве твой отец ничего тебе не рассказывал?
- Нет. Тогда он вообще со мной не разговаривал, а потом, когда мы
помирились... Думаю, он просто побоялся признаться мне в этом. Побоялся
моего осуждения... Черт возьми! - Филипп досадливо закусил губу. - А как
же твой брат? - после секундного молчания спросил он.
- Педро не будет королем, - ответила Изабелла, качая головой. - Это
