недели он должен был жениться на мисс Аннабел Адамс. Мистер Адамс,
типичный провинциальный банкир, благоволил к Спенсеру. Аннабел гордилась
им не меньше, чем любила его. В доме у мистера Адамса и у замужней сестры
Аннабел он стал своим человеком, как будто уже вошел в семью.
И вот однажды Джимми заперся в своей комнате и написал следующее
письмо, которое потом было послано по надежному адресу одному из его
старых друзей в Сент-Луисе:
"Дорогой друг!
Мне надо, чтобы в будущую среду к девяти часам вечера ты был у
Салливана в Литл-Рок. Я хочу, чтобы ты ликвидировал для меня кое-какие
дела. Кроме того, я хочу подарить тебе мой набор инструментов. Я знаю, ты
ему обрадуешься - другого такого не достать и за тысячу долларов. Знаешь,
Билли, я бросил старое вот уже год. Я открыл магазин. Честно зарабатываю
на жизнь, через две недели женюсь: моя невеста - самая лучшая девушка на
свете. Только так и можно жить, Билли, - честно. Ни одного доллара чужих
денег я теперь и за миллион не возьму. После свадьбы продам магазин и уеду
на Запад - там меньше опасности, что всплывут старые счеты. Говорю тебе,
Билли, она ангел. Она в меня верит, и я ни за что на свете не стал бы
теперь мошенничать. Так смотри же, приходи к Салли, мне надо тебя видеть.
Набор я захвачу с собой.
Твой старый приятель Джимми".
В понедельник вечером, после того как Джимми написал это письмо, Бен
Прайс, никем не замеченный, въехал в Элмор в наемном кабриолете. Он не
спеша прогулялся по городу и разузнал все, что ему нужно было знать. Из
окна аптеки напротив обувной лавки он как следует рассмотрел Ральфа
Д.Спенсера.
- Хотите жениться на дочке банкира, Джимми? - тихонько сказал Бен. -
Не знаю, не знаю, право!
На следующее утро Джимми завтракал у Адамсов. В этот день он
собирался поехать в Литл-Рок, чтобы заказать себе костюм к свадьбе и
купить что-нибудь в подарок Аннабел. Это в первый раз он уезжал из города,
с тех пор как поселился в нем. Прошло уже больше года после того, как он
бросил свою "профессию", и ему казалось, что теперь модно уехать, ничем не
рискуя.
После завтрака все вместе, по-семейному, отправились в центр города -
мистер Адамс, Аннабел, Джимми и замужняя сестра Аннабел с двумя девочками
пяти и девяти лет. Когда они проходили мимо гостиницы, где до сих пор жил
Джимми, он поднялся к себе в номер и вынес оттуда чемоданчик. Потом пошли
дальше, к банку. Там Джимми Валентайна дожидались запряженный экипаж и
Долф Гибсон, который должен был отвести его на станцию железной дороги.
Все вошли в помещение банка, за высокие перила резного дуба, и Джимми
со всеми вместе, так как будущему зятю мистера Адамса были рады везде.
Конторщикам льстило, что им кланяется любезный молодой человек, который
собирается жениться на мисс Аннабел. Джимми поставил свой чемоданчик на
пол. Аннабел, сердце которой было переполнено счастьем и буйным весельем
молодости, надела шляпу Джимми и взялась рукой за чемоданчик.
- Хороший из меня выйдет вояжер? - спросила Аннабел. - Господи,
Ральф, как тяжело! Точно он набит золотыми слитками.
- Тут никелированные рожки для обуви, - спокойно отвечал Джимми, - я
их собираюсь вернуть. Чтобы не было лишних расходов, думаю отвезти их сам.
Я сиановлюсь ужасно экономен.
В элморском банке только что оборудовали новую кладовую с сейфом.
Мистер Адамс очень гордился ею и всех и каждого заставлял осматривать ее.
Кладовая была маленькая, но с новой патентованной дверью. Ее замыкали три
тяжелых стальных засова, которые запирались сразу одним поворотом ручки и
отпирались при помощи часового механизма. Мистер Адамс, сияя улыбкой,
объяснил действие механизма мистеру Спенсеру, который слушал вежливо, но,
видимо, не понимал сути дела. Обе девочки, Мэй и Агата, были в восторге от
сверкающего металла, забавных часов и кнопок.
Пока все были этим заняты, в банк вошел небрежной походкой Бен Прайс
и стал, облокотившись на перила и как бы нечаянно заглядывая внутрь.
Кассиру он сказал, что ему ничего не нужно, он только хочет подождать
одного знакомого.
Вдруг кто-то из женщин вскрикнул, и поднялась суматоха. Незаметно для
взрослых девятилетняя Мэй, разыгравшись, заперла Агату в кладовой. Она
задвинула засовы и повернула ручку комбинированного замка, как только что
сделал у нее на глазах мистер Адамс.
Старый банкир бросился к ручке двери и начал ее дергать.
- Дверь нельзя открыть, - простонал он. - Часы не были заведены и
соединительный механизм не установлен.
Мать Агаты опять истерически вскрикнула.
- Тише! - произнес мистер Адамс, поднимая дрожащую руку. - Помолчите
минуту. Агата! - позвал он как можно громче. - Слушай меня!
В наступившей тишине до них едва донеслись крики девочки, обезумевшей
от страха в темной кладовой.
- Деточка моя дорогая! - вопила мать. - Она умрет от страха! Откройте
двеь! Ах, взломайте ее! Неужели вы, мужчины, ничего не можете сделать?
- Тлько в Литл-Рок есть человек, который может открыть эту дверь,
ближе никого не найдется, - произнес мистер Адамс нетвердым голосом. -
Боже мой! Спенсер, что нам делать? Девочка... ей не выдержать долго. Там
не хватит воздуха, а кроме того, с ней сделаются судороги от испуга.
Мать Агаты, теряя рассудок, колотила в дверь кулаками. Кто-то
необдуманно предложил пустить в ход динамит. Аннабел повернулась к Джимми,
в ее больших глазах вспыхнула тревога, но она еще не отчаивалась. Женщине
всегда кажется, что нет ничего невозможного или непосильного для мужчины,
которого она боготворит.
- Не можете ли вы что-нибудь сделать, Ральф? Ну, попробуйте!
Он взглянул на нее, и странная, мягкая улыбка скользнула по его губам
и засветилась в глазах.
- Аннабел, - сказал он, - подарите мне эту розу.
Едва веря своим ушам, она отколола розовый бутон на груди и протянула
ему.
Джимми воткнул розу в жилетный карман, сбросил пиджак и засучил
рукава. После этого Ральф Д. Спенсер перестал существовать, и Джимми
Валентайн занял его место.
- Отойдите подальше от дверей, все отойдите! - кратко скомандовал он.
Джимми поставил свой чемоданчик на стол и раскрыл его. С этой минуты
он перестал сознавать чье бы то ни было присутствие. Он быстро и аккуратно
разложил странные блестящие инструменты, тихо насвистывая про себя, как
всегда делал за работой. Все остальные смотрели на него, словно
заколдованные, в глубоком молчании, не двигаясь с места.
Уже через минуту любимое сверло Джимми плавно вгрызалось в сталь.
Через десять минут, побив собственные рекорды, он отодвинул засовы и
открыл дверь.
Агату, почти в обмороке, но живую и невредимую, подхватила на руки
мать.
Джимми Валентайн надел пиджак и, выйдя из-за перил, направился к
дверям. Ему показалось, что далекий, когда-то знакомый голос слабо позвал
его: "Ральф!" Но он не остановился.
В дверях какой-то крупный мужчина почти загородил ему дорогу.
- Здравствуй, Бен! - сказал Джимми все с той же необыкновенной
улыбкой. - Добрался-таки до меня! Ну что ж, пойдем. Теперь, пожалуй, уже
все равно.
И тут Бен Прайс повел себя довольно странно.
- Вы, наверное, ошиблись, мистер Спенсер, - сказал он. - По-моему, мы
с вами незнакомы. Вас там, кажется, дожидается экипаж.
И Бен Прайс повернулся и зашагал по улице.
О'ГЕНРИ
ДОРОГИ, КОТОРЫЕ МЫ ВЫБИРАЕМ
(из сборника "Коловращение" 1910 г.)
В двадцати милях к западу от Таксона "Вечерний экспресс" остановился
у водокачки набрать воды. Кроме воды, паровоз этого знаменитого экспресса
захватил и еще кое-что, не столь для него ролезное.
В то время как кочегар отцеплял шланг, Боб Тидбол, "Акула" Додсон и
индеец-метис из племени криков, по прозвищу Джон Большая Собака, влезли на
паровоз и показали машинисту три круглых отверстия своих карманных
артиллерийских орудий. Это произвело на машиниста такое сильное
впечатление, что он мгновенно вскинул обе руки вверх, как это делают при
восклицании: "Да что вы! Быть не может!" По короткой команде Акулы
Додсона, который был начальником атакующего отряда, машинист сошел на
рельсы и отцепил паровоз и тендер. После этого Джон Большая Собака,
забравшись на кучу угля, шутки ради направил на машиниста и кочегара два
револьвера и предложил им отвести паровоз на пятьдесят ярдов от состава и
ожидать дальнейших распоряжений.
Акула Додсон и Боб Тидбол не стали пропускать сквозь грохот такую
бедную золотом породу, как пасссажиры, а направились прямиком к богатым
россыпям почтового вагона. Проводника они застали врасплох - он был в
полной уверенности, что "Вечерний экспресс" не набирает ничего вреднее и
опаснее чистой воды. Пока Боб Тидбол выбивал это пагубное заблуждение из
его головы ручкой шестизарядного кольта, Акула Додсон, не теряя времени,
закладывал динамитный патрон под сейф почтового вагона.
Сейф взорвался, дав тридцать тысяч долларов чистой прибыли золотом и
кредитками. Пассажиры то там, то здесь высовывались из окон поглядеть, где
это гремит гром. Старший кондуктор дернул за веревку от звонка, но она,
безжизненно повиснув, не оказала никакого сопротивления. Акула Додсон и
Боб Тидбол, побросав добычу в крепкий брезентовый мешок, спрыгнули наземь
и, спотыкаясь на высоких каблуках, побежали к паровозу.
Машинист, угрюмо, но благоразумно повинуясь их команде, погнал
паровоз прочь от неподвижного состава. Но еще до этого проводник почтового
вагона, очнувшись от гипноза, выскочил на насыпь с винчестером в руках и
принял активное участие в игре. Джон Большая Собака, сидевший на тендере с
углем, сделал неверный ход, подставив себя под выстрел, и проводник
прихлопнул его козырным тузом. Рыцарь большой дороги скатился наземь с
пулей между лопаток, и таким образом доля добычи каждого из его партнеров
увеличилась на одну шестую.
В двух милях от водокачки машинисту было приказано остановиться.
Бандиты вызывающе помахали ему на прощанье ручкой и, скатившись вниз по
крутому откосу, исчезли в густых зарослях, окаймлявших путь. Через пять
минут, с треском проломившись сквозь кусты чаппараля, они очутились на
поляне, где к нижним ветвям деревьев были привязаны три лошади. Одна из
них дожидалась Джона Большой Собака, которому уже не суждено было ездить
на ней ни днем, ни ночью. Сняв с этой лошади седло и уздечку, бандиты
отпустили ее на волю. На остальных двух они сели сами, взвалив мешок на
луку седла, и поскакали быстро, но озираясь по сторонам, сначала через
лес, затем по дикому, пустынному ущелью. Здесь лошадь Боба Тидбола
поскользнулась на мшистом валуне и сломала переднюю ногу. Бандиты тут же
пристрелили ее и уселись держать совет. Проделав такой длинный и
извилистый путь, они пока были в безопасности - время еще терпело. Много
миль и часов отделяло из от самой быстрой погони. Лошадь Акулы Додсона,
волоча уздечку по земле и поводя боками, благодарно щипала траву на берегу
ручья. Боб Тидбол развязал мешок и, смеясь, как ребенок, выгреб из него
аккуратно заклеенные пачки новеньких кредиток и единственный мешочек с
золотом.
- Послушай-ка, старый разбойник, - весело обратился он к Додсону, - а
ведь ты оказался прав, дело-то выгорело. Ну и голова у тебя, прямо министр
финансов. Кому угодно в Аризоне можешь дать сто очков вперед.
- Как же нам быть с лошадью, Боб? Засиживаться здесь нельзя. Они еще
до рассвета пустятся за нами в погоню.
- Ну, твой Боливар выдержит пока что и двоих, - ответил
жизнерадостный Боб. - Заберем первую же лошадь, какая нам подвернется.
