Во-первых, я держала в объятиях кого-то, кто кричал в отчаянии, потому что
ему тут было плохо, и смотрела на другого, с безупречно красивым юношеским
телом, но без малейшего признака разума, который нельзя вернуть. Затем я
шла с молодым Торговцем, но не по ярмарке, как сегодня ночью, а где-то на
холмах, и знала, что это место печальное и страшное. Но человек
превратился в животное, и рядом со мной шагал барск, который вертелся туда
и сюда и смотрел на меня глазами, полными угрозы, сначала он умолял, а
потом ненавидел. Но я шла без страха - не из-за жезла, у меня его больше
не было, а потому, что животное не могло разрушить оковы, связывающие его
со мной. И в этом сне все было ясно и имело большое значение, но когда я
проснулась с тупой болью в глазах и с неотдохнувшим телом, это значение
ушло, остались только обрывки призрачных воспоминаний.
Но я знала, что этот сон остался в глубинах моего мозга и намеревался
расти там, пока не проявится ясной мыслью. Я не отступлю от этой мысли,
когда придет время привести ее в исполнение, потому что она заполнит все
мое существо.
Барск был все еще жив, и мое внутреннее зрение сказало мне, что его
тело поправляется. Мы оставили его в глубоком сне, потому что для него это
было самым лучшим. Когда я опустила занавески вокруг его клетки, я
услышала металлический звон сапог и радостно обернулась, думая, что пришли
Торговцы. Однако это оказался Слэфид, на этот раз один.
- С добрым утром, Госпожа, - приветствовал он меня на городской
манер, как человек, полностью уверенный, что он здесь желанный гость.
Желая знать причину его появления, я ответила на приветствие.
- Я вижу, - он огляделся вокруг, - что все в порядке.
- А почему бы и нет? - спросил Малик, выходя из загона казов.
- Здесь ничто не потревожено, но зато в другом месте прошлой ночью...
- Слэфид поочередно оглядел нас и, поскольку наши лица ничего не выражали,
продолжал: - Некий Отхельм из Ылта подал на вас жалобу, Госпожа, и
упомянул в ней инопланетника.
- Да?
- Использование инопланетного оружия, кража ценной собственности. По
законам ярмарки и то, и другое - тяжкие преступления. В лучшем случае вас
ждет судебное разбирательство, а в худшем - штраф и изгнание.
- Правильно, - согласилась я. Самой мне не страшны жалобы Отхельма,
но случай с Торговцем - дело другое. Был ли это тот случай, который Озокан
мог повернуть в свою пользу? Портовый закон разрешал Торговцу носить
личное оружие, потому что оно было относительно безвредным. В сущности,
оно было куда менее опасным, чем мечи и кинжалы, без которых лорды и их
оруженосцы и шагу не делали. А Ворланд, защищая меня, применил свое оружие
против запрещенного ножа, за ношение которого Отхельм может быть наказан
строже, чем он думает. Но дело в том, что любое столкновение с законами
ярмарки восстановит начальство Торговцев против Ворланда. Мы хорошо знали
о строгости их правил поведения на чужих планетах.
- Сегодня начальником городской стражи Окор, родственник Озокана.
- Что вы хотите этим сказать? - нетерпеливо спросил Малик, в упор
глядя на Слэфида.
- Это значит, что вы все же выполнили желание Озокана, Господин, -
улыбнулся Слэфид. - Я думаю, вы можете требовать благодарности за это,
даже если он не намерен воспользоваться результатом.
- Я пока не улавливаю сути. В чем дело?
Он все еще улыбался.
- Тэсса считают себя выше местных законов. А если здесь будут новые
законы, Госпожа? И что, если легенда о Тэсса окажется, в основном, только
легендой, и потребуется немногое, чтобы все изменить? Разве теперь вы -
Великий народ? Говорят, что нет, даже если когда-то вы и были великими. Вы
так далеки от местных жителей, что они не считают вас людьми. Как вы
бегаете под Тремя Кольцами, Госпожа, на двух ногах, на четырех или парите
на крыльях?
Я почувствовала себя как воин, получивший удар меча в жизненно важные
органы, потому что такие слова и то, что за ними крылось, было мечом,
оружием, которое, если им умело воспользоваться, может вырезать весь мой
род. Вот, значит, какова была угроза Озокана, с помощью которой он хотел
прижать нас! Но я гордилась тем, что ни я, ни Малик не показали, что удар
достиг цели.
- Вы говорите загадками, Благородный Гомо, - ответила я на языке
инопланетников.
- Спрашивать о загадках и отгадках будут другие, - ответил он. - Если
у вас есть безопасное место, Госпожа, вам лучше всего собираться в будущем
там, иначе вы можете исчезнуть в войне, как меньший вид. Вас будут искать,
пока вы не объявитесь.
- Никто не может говорить за всех, пока его не послали под щит
объявлений, - заметил Малик. - Вы говорите от имени Озокана, Благородный
Гомо? Если нет, то от имени кого? Что инопланетник собирается делать на
Йикторе? Почему угрожает войной?
- Что такое Йиктор? - засмеялся Слэфид. - Маленькая планетка с
отсталым народом, который не может добиться ни богатства, ни славы, ни
оружия других миров. Его можно разжевать и проглотить, как ягоду тэка,
мимоходом.
- Значит, мы все равно, что ягоды тэка? - теперь уж засмеялась я. -
Ах, Благородный Гомо, может, вы и правы. Но если съесть ягоду за день до
того, как она созреет, или лишь часом позже ее созревания, желудку будет
очень скверно и неуютно. Да, конечно, мы - малый и отсталый мир, и я
только удивляюсь, ради каких сокровищ великие и далекие миры так заботятся
о нас.
Я не надеялась легко поймать его и не поймала. Но зато и он, я думаю,
ничего не узнал о нас, по крайней мере, ничего существенного, такого, что
показал он сам, когда наносил свой удар, чтобы принудить нас ответить на
его вопросы.
- Благодарим вас за предупреждение, - мысли Малика шли параллельно
моим. - Нам есть что ответить суду. А теперь...
- А теперь у вас есть дела, которыми лучше заниматься без меня, -
весело согласился инопланетник. - Я ухожу, на этот раз вам не придется
опрокидывать кубок, Благородная дама.
Когда он ушел, я посмотрела на Малика.
- Тебе не кажется, родич, что он был доволен собой.
- Да. Он говорил о... - но даже дома, где его мог подслушать только
наш маленький народ, неспособный проболтаться или предать нас, он не хотел
выражать свою мысль словами.
- Древние...
- Да, - кивнул он. - Сегодня полнолуние.
Жезл заскользил в моих пальцах, не холодный на ощупь, не горячий -
его меняла лишь жизнь моих мыслей.
Итак, в самом центре этой могущественной, теперь враждебной
территории была возможная опасность. Однако, Малик был прав: необходимость
была сильнее риска. Он прочитал в моих мыслях согласие, и мы занялись
рутинной работой по подготовке шоу.
В течение дня я дважды подходила к барску, каждый раз с мысленным
зондом. Его тело поправилось, но еще не настолько, чтобы его можно было
вывести из сна и попытаться коснуться его мозга. Сейчас не время для
подобных экспериментов, когда на нас давило другое.
У нас, как всегда, было много зрителей, и наш маленький народ был
счастлив и доволен своей работой, а мы с Маликом постарались закрыть свой
мозг, чтобы наша озабоченность не встревожила животных. Я глядела, нет ли
Торговцев - если не тех двоих, что были у нас, то других. Ведь если
Ворланд доложил о том, что случилось в палатке Отхельма, кто-нибудь из них
мог прийти к нам по поводу этого дела. Но никого не было.
В полдень Малик послал Уджана посмотреть, кто занимается покупателями
в палатке "Лидиса". Мальчик доложил, что ни Ворланда, ни Шервина там не
видел. Может быть, они быстро закончили работу и ушли.
- Разумно с их стороны, - заметил Малик. - Чем меньше мы будем их
видеть, тем лучше. Почему эти инопланетники ссорятся между собой и почему
это на руку Озокану, нас не касается. Возможно, нам тоже придется
укладываться и уходить на этих днях.
Но этого мы не могли сделать. В воздухе пахло слежкой. К вечеру
беспокойство достигло маленького народа, несмотря на все мои усилия
держать мозговой заслон для их спокойствия. Я дважды пользовалась жезлом,
чтобы изгнать страх из их мозга, и выключила мощные лампы, чтобы в палатку
вошла ночь. Пока все было спокойно. Страж ярмарки не потребовал меня к
ответу на жалобу Отхельма. Я уже подумала, что было бы разумней первой
подать на него жалобу.
Мы разместили маленький народ по клеткам, и я зажгла по четырем углам
нашего дома лунные лампы средней мощности. Затем мы с Маликом осмотрели
барска и пошли взять с места нашего посланника.
Длиннокрылый осторожно завозился, когда Малик поставил его на стол в
нашей комнате, слегка развернул сильные крылья и заморгал, как будто
только что проснулся.
Я зажгла порошок, чтобы крылатый пил дым. Он полураскрыл клюв, и его
тонкий язычок задвигался туда и обратно с невероятной быстротой. Затем
Малик взял в ладонь его голову, чтобы я могла фиксировать своим взглядом
красные глаза птицы. Я запела, но не громко, как обычно принято, а
полушепотом, чтобы никто чужой не услышал.
Я вложила много усилий, зажав жезл в ладонях, пока он не загорелся
жарким огнем, и держала его ровно, чтобы его энергия могла перелиться
через меня в посланца. Когда я кончила петь, моя голова откинулась назад,
и у меня едва хватило сил сесть на стул, чтобы не упасть. Теперь Малик
смотрел в глаза посланца и говорил быстрым резким шепотом, вкладывая в его
мозг слова, которые посланец должен был передать в том далеком месте, куда
он полетит.
Закончив, Малик надел плащ, закрыл им птицу, которая прижалась к его
груди, и вышел в темноту. Он пошел на луг, где паслись наши животные, в
стороне от палаток и ларьков.
У меня не было сил встать, и я продолжала сидеть, чувствуя тяжесть во
всем теле. Собственно, я даже не сидела, а почти лежала на столе, обхватив
его руками, близкая к обмороку. Я не спала. Мои мысли бесконтрольно
носились туда и сюда, а память пробивалась сквозь них, требуя здравого и
осторожного размышления.
Я еще раз увидела медленное изображение: лицо Торговца в темноте над
тем лицом, которое я знала гораздо лучше. И оба стерлись, превратившись в
рычащую маску проснувшегося животного. Мне показалось, что это очень
важно, но я не могла понять, почему именно.
Затем у меня возникло желание послать читающую мысль, хотя я знала,
что нужная для этого концентрация вне пределов моих возможностей. Но я
твердо решила, что сделаю это. Узнаем ли мы по этому лучу будущее или
только одну из его вероятностных линий? Имея читающий луч, не повернем ли
мы бессознательно на тот путь, который нам откроется? Я много раз слышала
споры ученых по этому поводу и почти поверила, что это окажет влияние на
выбор личного будущего, к чему многие относились с отвращением. За
пользование этим лучом Древние могут призвать нас к ответу. Но я должна
это сделать, когда моя сила вернется ко мне. Приняв это решение, я уснула.
Тело мое было скорчено и напряжено, но зато мысли ушли и оставили меня в
покое.
КРИП ВОРЛАНД
5
Закон причины и следствия не из тех, что наша или любая другая порода
может отменить. Можно надеяться на лучшее, но нужно быть готовым к
худшему. Мне пришлось безвылазно сидеть в корабле, и я, рассуждая здраво,
не мог спорить с этим. По-моему, мне еще повезло, что капитан Фосс не
добавил к этому минимальному наказанию черную отметку в моих документах.
Другие командиры так и сделали бы. У меня была личная пленка, которую мы
все носим в поясе, и она дала правильный отчет о скандале в палатке
торговца животными и подтвердила, что мои враждебные действия были вызваны
