Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Demon's Souls |#11| Мaneater part 2
Demon's Souls |#10| Мaneater (part 1)
Demon's Souls |#9| Heart of surprises
Demon's Souls |#8| Maiden Astraea

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Проза - Джин Нодар Весь текст 319.06 Kb

Повесть о смерти и суете

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 3 4 5 6 7 8 9  10 11 12 13 14 15 16 ... 28
голых дельфина.
     Во рту у меня пересохло, и в висках забила кровь.
     Я развернулся, шагнул к подножию  лестницы, вцепился руками в поручни и
поднял глаза  вверх. Всё это проделал  бесшумно,  опасаясь  не  столько даже
того, что спугну дельфинов, сколько присутствия роскошной старинной мебели с
пригвождённой к ней инвентарной эпитафией: "Всесоюзная Чрезвычайная Комиссия
СССР".
     Женщина меня как раз  не испугала. Мне почудилось даже, будто  мы с ней
заодно.  Будто  вдвоём  сговорились подкрасться  к её  застывшим  дельфинам,
затаить  дыхание и задрать голову вверх. Мне стало, тем не  менее, стыдно. И
возникло предчувствие, что позже, в будущем, будет ещё стыднее. Но тогда это
чувство стыда лишь нагнетало  нараставшую во мне тревогу. Кровь не умещалась
в височных артериях и толкалась наружу...
     Толкалась она  и в набухших жилах  на щиколотках перед  моими  глазами.
Толкалась не  наружу, а вверх по исподней стороне голеней. В коленных сгибах
синие жилы снова набухали и закручивались в пульсирующие  узлы,  из которых,
однако, легко выпутывались и,  млея, уползали выше - высоко,  где  исчезали,
наконец, в толще светящейся плоти.
     Дыхание моё стихло, а сердце забилось громче. Ещё страшнее стало  когда
я осознал, что под вельветовой юбкой трусов не было.
     Лестница  вдруг  дёрнулась,  и  по ней из-под  потолка скатился ко  мне
негромкий звук:
     -- Осторожно...
     Вздрогнув,  я  вскинул взгляд  выше, к  источнику звука, и только тогда
полностью осознал, что эти голые ноги с синими жилами принадлежали  женщине.
Согнувшись в поясе, Натела, видимо, давно уже смотрела на меня сверху своими
насмешливыми глазами сфинкса.
     У меня  мелькнула  мысль  прикинуться,  будто я всего лишь  придерживаю
лестницу.  Но  Натела  опять смешала мои чувства:  нагретым в  теле голосом,
совсем уже тихо, она проговорила неожиданное слово:
     -- Увидел?
     Я отозвался  как ребёнок:  проглотил  слюну и  кивнул  головой.  Натела
пригнулась  ниже. Вопреки  моему  впечатлению,  она не издевалась. Глаза  её
горели любопытством неискушённой и напуганной школьницы, которая  вдруг сама
совершила запретное.
     -- Ещё хочешь? -- шепнула она.
     Я не знал  что  ответить.  Не - как,  а  - что. Поймал  в себе ощущение
физического замешательства. Неподвластности мне  моего же тела.  Потом вдруг
мне подумалось, что на шум пульсирующей в моих висках крови  могут сбежаться
гебисты. Захотелось скрыться, но, заколдованный страхом и возбуждением, я  с
места не двинулся.
     -- Иди! -- позвала Натела. -- Иди же ко мне...
     Наконец  я  зашевелился,  но никуда  не  убежал.  Наоборот, вступил  на
лестницу  и  полез вверх. Достигнув площадки,  пригнул под  потолком голову,
чтобы  выпрямить  ноги. Натела быстро  прильнула к моей  груди,  как если бы
делала это не впервые, и подняла глаза.
     Она дрожала, и взгляд у неё был кротким. Потом шепнула:
     --  Любишь  меня?  --  и  дохнула  глубоко  изнутри  горячим  и влажным
воздухом, пахнувшим грудным младенцем.
     Я не ответил. Не знал - как.
     Вместо  слов  в  сознании  вспыхнуло резкое  желание дотронуться  до её
переполненных  кровью  артерий.  Так  я и сделал: раскрыл ладони и осторожно
приложил их сердцевинами к тугим сосудам. Одну - на  шею, а вторую - на сгиб
за  коленом. Почувствовал как  наливается в артериях горячая кровь и рывками
выплёскивается вовнутрь её накалявшейся и твердевшей плоти.
     Этого  ощущения  близости  к  женской  крови  мне  сразу  же  оказалось
недостаточно, и,  оттянув ей голову за  волосы, я  впился губами в  набухшую
жилу под ухом.
     Тело её содрогнулось и вытолкнуло из себя жалобный стон.
     Испугавшись этого звука, я отпрянул и ладонью перекрыл Нателе рот.
     Теперь уже кровь просачивалась и в помутившиеся белки её глаз. А зрачки
стали тонуть в густеющей влаге.
     -- Тихо! -- повелел я ей и огляделся.
     Она  оттолкнула мою ладонь, и, жадно хватив ртом воздух,  выдохнула его
на меня вместе с прежними словами:
     -- Любишь меня?
     Я ответил что знал:
     -- Ты хорошо пахнешь. Молоком.
     Эта фраза раздразнила  её. Задрав шёлковую  блузку, она обнажила груди,
обхватила  одною  рукой левый сосок, а другою  порывисто пригнула к нему мою
голову.  Синие  жилы,  сбегавшиеся  к соску,  пульсировали  и изнемогали  от
распиравшего их давления. Одна из них, самая толстая, начиналась у ключицы.
     Я  обхватил её  зубами  у  истока  и  не  спеша  стал скользить вниз, к
пылавшему  жаром  устью. Сосок был  твёрд и нетерпелив. Я  полоснул  по нему
языком сперва осторожно, чтобы не обжечься, но,  охладив  его своею  влагой,
начал  тискать  его  губами.  Потом  открыл  рот  шире  и принялся  медленно
заманивать сосок в горло. Он тыкался в нёбо и трепетал от желания извергнуть
мне в глотку кипящую струю из молока и крови.
     Как  живой,  подрагивал  на шнурке передо  мной чёрный камушек с белыми
прожилками и глубокими царапинами.
     Попытавшись прокрасться взглядом в  одну  из  трещинок,  я  зажмурился:
камень располагался слишком близко - и в глазах возникла боль.
     Тотчас же где-то в затерявшихся глубинах  моего  существа  всполошилось
издавна дремлющее  там,  но  неподвластное сознанию  блаженное  чувство моей
невычлененности из всего  живого.  Чувство это, как всегда, было мимолётным,
но настолько сильным, что каждый раз я вздрагивал от мысли, будто именно оно
таит  в  себе   и  оберегает  от  объяснения   некую  опасную   тайну  моего
существования.
     Я понимал о нём только то, что мимолётное не мимолётно: мгновение любви
есть невообразимо мощная конденсация  людского опыта.  Не  моего личного, не
всемужского даже, а всечеловеческого. Надвременного и двуполого...
     Поэтому я, наверное, и люблю женщин!





25. Записывать тишину и воспроизводить её в разной громкости


     По всей видимости, Натела любила то же самое. Мужчин.
     Она опять издала прежний жалобный стон, но теперь уже самоотрешённый.
     Испугавшись, что, впав  в агонию,  она свалится  с лестницы, я  стал её
трясти. Как только она вернулась к жизни,  - медленно и нехотя, - я вздохнул
и, запрещая издавать звуки, перекрыл ей губы указательным пальцем.
     Натела  поняла жест превратно,  вскрикнула "да",  присела на  корточки,
расстегнула  пояс  на  моих  штанах  и   дёрнула  змейку  вниз.  Теперь  уже
всполошилась и лестница:  дрогнула  под нами, скрипнула и,  подражая Нателе,
издала протяжный стон. Вскинув руки и  ухватившись одною за полки,  а другою
за потолок, я напряг колени  и изловчился удержать сразу и себя, и Нателу, и
лестницу.  Устояли все, но  зато рухнули в ноги  -  на голову  Нателе -  мои
штаны, звякнув пряжкой о металлический поручень.
     В  то же  мгновение  скрипнула дверь  - и,  к моему ужасу, из  кабинета
выступил начальник контрразведки. Я остолбенел, а генерал огляделся.
     -- Натела! -- крикнул он.
     Высунув голову из-под моих штанов, она вскинула на меня строгий взгляд,
приложила к губе со шрамом палец, но сама вдруг кашлянула и отозвалась:
     -- Я здесь, Сэрж! Не могу найти твою библию!
     Генерал  посмотрел  в нашу сторону. Я повернулся к нему спиной, зарылся
носом  в  книги и захлопнул глаза. Сердце,  которое  только  что так  громко
стучало,  остановилось.  В  наступившей  тишине я  представил себя  снизу, с
генеральской позиции, согнутого под потолком в жалкую скобку,  без штанов, с
голой   волосатой  задницей   в  сетчатых  брифсах,  приобретённых  женою  в
подпольном Петхаине.
     Обратился генерал не ко мне.
     -- Ну её в жопу, эту библию! Слезай, потом поищешь!
     -- Почему? -- удивилась Натела и выпрямилась.
     -- А потому! Хитрожопый он...
     Хотел, конечно, сказать "голожопый", подумал я.
     -- Ты о ком, Сэрж? -- спросила Натела.
     -- О твоём философе! Не нужна мне, мол, ваша сраная библия, заткните её
себе  в задницу! Но мы  ещё посмотрим  -  кто и  что  кому  заткнёт...  -- и
взревел: -- Да спускайся же ты, наконец!
     Я вцепился в пояс на юбке Нателы.
     -- А ты успокойся! -- велела Натела то ли Абасову, то ли мне.
     -- В  Америку, бля, спешит! Поднять там хай на весь сарай: "Вэй да вай,
братья-жидята, мучают красные нас дьяволята!"
     -- А библия ему уже не нужна?! -- рассердилась на меня Натела. -- Нужна
она ему всё-таки или нет?
     --  Сам  не  понимает!  Гамлет  сраный!  --  обозвал  меня  Абасов.  --
Петхаинский говнодав!
     Теперь уже Натела разгневалась на него:
     --  Сэрж,  ты  опять?! Обещал  ведь  насчёт  Петхаина! Не  всем же быть
армянами! И не ругайся при мне: я женщина! И не чета твоей усатой дуре!
     -- Она мать моего Рубенчика! -- снова взревел Абасов.
     -- Ну и катись к ней в жопу! -- крикнула Натела, а лестница скрипнула и
качнулась.
     Абасов выждал паузу и шумно выдохнул. То ли изгнал  из себя ярость,  то
ли раскурил трубку:
     -- Извини! Я ж не на тебя... Я на него... Ненавижу я Гамлетов...
     -- А он уже ушёл?
     -- Заспешил, сука, в Америку...
     Как  только я решил, что напряженность в генеральском взоре обусловлена
не гастритом, а близорукостью, Абасов произнёс загадочную фразу:
     -- А ты ведь снизу хорошо смотришься! Спасибо!
     За что это он? -- подумал я.
     -- За то, что хорошо меня знаешь! -- добавил Абасов.
     Я не понял генерала.
     -- Поняла? -- рассмеялся он.
     -- Скажи! -- потребовала Натела.
     Действительно, пусть скажет, подумал я.
     --  Я имею в виду  трусы...  -- застеснялся генерал.  -- То есть -  что
трусов как раз на тебе нету...
     Откуда он это знает? -- ужаснулся я.
     -- Мне отсюда всё видно! -- сказал Абасов сквозь смех. -- Ну, спускайся
же, наконец! Ко мне...
     Я крепче сжал в кулаке пояс на юбке Нателы, а она сказала:
     --  Иди к себе, Сэрж,  а я сейчас приду... Надо же книгу  найти. Другие
согласятся: в Петхаине больше Гамлетов нету...
     -- Жду, -- буркнул генерал и  шаркнул по  паркету обувью. -- Будем - не
чай, будем - вино... Я очень злой!
     Снова  скрипнула дверь. Потом щёлкнула: закрылась. Стало тихо. Я разжал
кулак  на  юбке,  но так  и не шелохнулся.  Прошло  несколько минут.  Натела
наконец развернулась, пригнулась вниз и подняла мои штаны.
     Я  не оборачивался.  Она обвила  меня  сзади  руками  и  стала  наощупь
застёгивать мне пояс.
     Как  и  следовало  ждать,  я  устремился  мыслями  в  будущее.  Причём,
представил его  себе  в формах  очень  далёкого пространства, отделённого от
того, где  находился я сам, большим океаном.  Потом задался вопросом: Почему
всё-таки  я  всегда  верю  в  будущее?  Ответил: Потому что  оно  никогда не
наступает. Сразу возник другой вопрос: Может  ли  тогда  человек или хотя бы
еврей  убежать  в  будущее  и не возвращаться  в  настоящее никогда? Даже  в
субботу? Ответил, что пока не знаю: Надо сперва оказаться в будущем.
     Мне пришла даже в голову мысль, что, там, в будущем,  я буду записывать
на плёнку... тишину. И воспроизводить её. В разной громкости...
     -- Вот же она! -- вскрикнула Натела. -- Номер 127!
     Она оттеснила меня и стала тащить на себя фолиант, в который я упирался
носом. Фолиант  оказался тяжёлым  - и если  бы я  не  вырвал его из  её рук,
Натела грохнулась бы вниз.





26. Взял и убил себя: бросил меня одну


     -- Она? -- спросила Натела, когда я приземлился вслед за ней.
     -- Она! -- ответил я и положил книгу на нижнюю ступеньку лестницы.
     Тот  же  деревянный  переплёт,  покрытый  коричневой  кожей  с  частыми
проплешинами. Раскрывать сейчас библию, однако,  мне не хотелось: как всегда
после блуда, я ощущал себя свиньёй и спешил к жене.
     Раскрыла книгу  Натела. С пергаментных листов мне ударил в нос знакомый
запах  долго  длившегося времени. Читать  я  не  стал - рассматривал  буквы.
Квадратные  письмена  казались  теперь  суровыми,  как  закон.  Точнее,  как
приговор. Ещё точнее выразилась Натела:
     -- Такое чувство, что смотришь на тюремную решётку, правда?
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 3 4 5 6 7 8 9  10 11 12 13 14 15 16 ... 28
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (1)

Реклама