никак не исчезает.
- Войди. Он ждет тебя.
Гилмир вздрогнул: задумавшись, даже не услышал, как вернулся Ангор.
Не без робости Эльф открыл дверь. Недоуменно огляделся, подождал немного,
потом обратился к человеку в свободных черных одеждах, стоящему к нему
вполоборота:
- А где...
Человек обернулся. Светлые задумчивые глаза скользнули по лицу Эльфа:
- Приветствую, менестрель, - голос был глубокий, низкий.
Гилмир застыл с широко раскрытыми глазами, совершенно ошеломленный
внезапной догадкой.
"А... каков он собой?"
"Увидишь".
- Ты и есть?..
- Я. Ждал другого, да? - уголок губ дернулся - тень грустной усмешки.
Вообще, когда он говорил, лицо его оставалось неподвижным: шрамы.
Двигались только губы.
- Ты вырос, - непонятно сказал Властелин. - Выбрал дорогу менестреля?
- и, не дожидаясь ответа. - Спой.
- Что ты хочешь услышать?
- Все равно. Выбери сам. Мне нечасто приходится слышать песни Элдар,
- что-то странное было в его голосе.
Гилмир не подумал, стоит ли петь эту песню - вот же, Вала сам дал
ключ! Пожалуй, баллада о Берене и Лютиэнь была не совсем уместна... Он
поймал себя на том, что боится оскорбить этого усталого седого человека с
лицом, изорванным шрамами и такими странными глазами... Человека?..
- Благодарю, эллинни.
- Как ты сказал?.. - слово было слишком знакомым; так называли его в
видениях те двое.
- Ты - помнишь? - взгляд - острый и короткий: вспышка молнии. - Ты не
все забыл, эллинни?
- Объясни, - голос не повиновался Эльфу.
- Постой... не сразу... - Вала был взволнован, кажется, не меньше. -
Позволь - твою лютню.
Менестрель лютню покорно отдал, но невольно отвел глаза, увидев руки
Валы. В этом легенды не лгали. "Не сможет он играть", - подумал с
непонятной тоской. Тем более удивился, когда услышал первый аккорд, чистый
и звучный.
Мелодия была медленной, светлой и напевной, как чистая глубокая река.
И - удивительно знакомой. "Колыбельная..."
- Колыбельная? - шепотом.
- Да... А - вот это?
Чуткие пальцы пробежали по струнам, сплетая нить
пронзительно-печальной музыки. Губы Эльфа дрогнули. Он услышал слова
песни, не сразу поняв, что поет это он сам.
Андэле-тэи кор-эме
Эс-сэй о анти-эме
Ар илмари-эллар
Ар Эннор Саэрэй-алло...
О'ллаис а лэтти ах-энниэ
Андэле-тэи кори'м...
Я подарю тебе мир мой -
родниковую воду в ладонях,
звездную россыпь жемчужин,
светлое пламя рассветного Солнца...
В сплетении первых цветов
я подарю тебе сердце...
Чужой язык... "Чужой? Но ведь я знаю, я помню, я понимал его..." Он
замер, пораженный, и Вала, почувствовав его смятение, опустил руки.
- Еще, - попросил Эльф почти умоляюще. - Сыграй еще...
И снова звучала мелодия, печальная и светлая, как серебристая дымка
тумана ясным осенним утром; и еще одна, и еще...
- Благодарю... Учитель, - шепотом, не сразу вспоминая слова древнего
языка, - Халлэ, Астар...
- Гэлмор, мальчик мой, - Вала коснулся пепельных волос Эльфа - и тут
же отдернул руку. Тот поднял глаза удивленно - и вскрикнул:
- Учитель!.. Великие Валар, что же я наделал... твои руки...
Вала невольно усмехнулся: "Учитель" - и "великие Валар"? Усмешка
вышла кривой: искалеченные пальцы свела судорога.
- Что мне делать, говори... Как помочь? Как же я мог забыть,
глупец...
- Не бойся, мне не больно.
- Зачем ты лжешь, я же вижу...
- Ничего. Главное - ты вспомнил.
- Учитель, кто мои родители? Там - мне говорили, что их убили Орки...
- Не Орки, мальчик. Счастье еще, что ты попал к Синдар. Наверно,
потому, что ты похож на них. Ты ведь не первый приходишь ко мне.
- А - кто? ты расскажешь?..
Это была дерзость отчаянья - прийти сюда и сказать: я хочу говорить с
Владыкой. Думал - тут и убьют, но его пропустили, даже не разоружив.
Нет, конечно, он не собирался говорить ни о чем. Государь его
Инголдо-финве: он пришел мстить. Он не задумывался особенно о том, как
осуществить это: если Врага можно ранить, быть может, можно и убить. А не
удастся - в лицо ему выкрикнуть слова проклятия.
Он не сразу поверил, что это и есть Враг. Да и был ли хоть один, кто
понял и поверил бы сразу? ни короны, ни несокрушимых доспехов, ни свиты...
Но когда увидел лицо Врага, снова накатила жгуче-соленая волна ненависти.
- Приветствую, Моргот, Владыка Ангамандо, - глухо сказал он,
подчеркнув это - Моргот.
- Приветствую, Элда, - Вала поднялся и подошел к Эльфу; спросил тихо
и мягко. - О чем же ты хотел говорить со мной?
"Думаешь, можешь меня обмануть или разжалобить? - не выйдет,
проклятый!.."
- Я хотел сказать...
Он ударил быстро - но все же недостаточно быстро: Вала успел
перехватить его руку, сильно, до боли сжав запястье. Эльф зарычал от
ярости и попытался вырваться - не вышло.
- Значит, ты пришел меня убить... - медленно проговорил Вала. - Но я
ведь бессмертен, эллинни.
Эльф замер, уже не пытаясь освободиться:
- Как... ты меня назвал?
- Ты ведь понял. Я не стану тебе мешать. Я заслужил кару именно от
тебя, Ахэир.
Рука Валы разжалась, но Эльф уже даже не пытался нанести удар.
- Какое... имя ты... назвал...
- Ведь ты из Эллери Ахэ, из Эльфов Тьмы, мальчик. Твои родные были...
моими учениками. Я...
- Нет! Ты... нет, ты лжешь...
- Но это правда. Ты вспомнил свое имя - так вспомни же...
- Нет! Замолчи! Я не хочу слышать!.. - Эльф зажал уши ладонями, лицо
его исказилось, как от боли.
- Ахэир, мальчик мой, выслушай. Ведь ты все-таки пришел...
- Я... я хотел... Я ненавижу тебя! Будь ты проклят! И будь проклят я
- я не могу уже убить тебя, ну, так бей же, зови своих рабов, я не боюсь,
- потому что я буду мстить тебе, пока я жив, слышишь, ты!..
- Успокойся, - Вала шагнул к Эльфу, заглянул в растерянные глаза -
тот отшатнулся в ужасе.
Двери распахнулись, и двое стражей ворвались в зал - услышали крик.
- Учитель, что...
Эльф стремительно обернулся к ним; странно, но, кажется, он
успокоился, только в глазах вспыхнул яростный огонь; он вырвал из ножен
меч.
- Стойте! - властный окрик за спиной. - Оставьте его.
Воины одновременно и без колебаний вложили мечи в ножны; один все же
сказал:
- У него оружие, Учитель.
- Да! - оскалился Эльф. - И я убью любого, кто попытается
приблизиться ко мне!
- Тогда уходи сам. Я клянусь - никто не тронет тебя.
- Думаешь, я поверю клятве лжеца? Но я не доставлю тебе удовольствия
видеть, как мне перережут глотку! Твои псы сдохнут первыми! - с хриплым
отчаянным воплем Эльф бросился на воинов.
- Не убивать.
Несколькими минутами позже Эльф снова оказался перед Валой. Только
теперь его держали за руки воины.
- Трус, подлец! Я не боюсь ни твоих палачей, ни пыток, ни твоих глаз!
Тебе не удастся сломить мою душу!..
И - та же смесь растерянности и ненависти в глазах. Вала горько
усмехнулся:
- Ты воистину стал - Нолдо... Ты скорее готов умереть, чем поверить
мне. Что ж, я не стану неволить тебя. Калечить твою душу и отнимать волю,
- с насмешкой прибавил он. И, обращаясь к воинам:
- Пусть уходит. Он свободен. Оружие ему верните.
...У подножия поросших редким сосняком гор воин рассек коротким
кинжалом ремни, стягивавшие руки Эльфа, и бросил на землю рядом его меч:
- Иди. И, знаешь... я тебе скажу на прощание: если б не слово
Учителя, я убил бы тебя, - человек говорил совершенно спокойно, без тени
гнева или ненависти.
- Ну, так убей, - глухо откликнулся Эльф, не оборачиваясь.
- У нас, - человек подчеркнул эти слова, - у нас не принято бить в
спину... Нолдо. Прощай.
- ...Ахэир... Да, я помню его. И - где же он теперь?
- Думаю, в отряде Тени.
- Я уже слышал о Тени. Кто он, и что за странное прозвище?
- Не все сразу, мальчик, - в голосе Валы проскользнула тень улыбки.
Смущенно улыбнулся и Гэлмор:
- Странно ты меня называешь... Нет, просто никто никогда не
говорил... Учитель, можно я пока останусь здесь? Мне так много нужно еще
вспомнить, узнать, понять... Можно?
- ...Ты меня сразу назвал - Гэлмор. Почему?
- Я ведь помню вас всех. И еще - ты похож на своего отца. Только его
глаза...
- ...были синими, да? Да... Ты расскажешь о нем?
- Конечно. А как тебя называли в Дориате?
- Гилмир. Ты не знал разве?
- Откуда... - взгляд Валы стал задумчивым. - Конечно... Должно было
звучать похоже на твое прежнее имя. Наверно, так было со всеми...
Он прожил в Твердыне Тьмы долго - покинул ее всего за два года до
Великой Войны. Впрочем, о войне тогда почти никто не думал - его просто
снова позвала дорога. Учитель сказал на прощанье: "Все вы - Странники,
эллинни."
Лютня за спиной, меч на поясе: менестрель Гэлмор...
БРАТЬЯ И СЕСТРА. 521-527 ГОДЫ I ЭПОХИ
- Властелин...
Тревожные зелено-карие глаза, напряженно-звонкий голос, режущий, как
туго натянутая тетива. Меч - слишком знакомый меч... как звали того
славного юношу? Лонньоль, кажется. Да, так, Лонньоль - Певучий. Был одним
из лучших, и ученичество его не должно было быть долгим. Он, кажется,
всего неделю был женат... Да, как только его выбрали, отец невесты сразу
дал согласие. Породниться с воином Твердыни - великая честь. Неделя - и
уехал, чтобы через полгода так нелепо и страшно погибнуть в дружеском
поединке. Меч отослали на родину - и вот он снова здесь уже в других
руках. А родство несомненно - те же волосы цвета кожуры спелого лесного
ореха, те же глаза. Только лет меньше и лицо нежнее. Хочет мести за брата?
Может и так. Только кому мстить... да и за что? Ульв тогда ворвался в
библиотеку с рассеченным лицом, руки, одежда, меч - все в крови, в глазах
отчаяние и ужас. Голос не слушался его, и он едва сумел выговорить: "Я
убил..." Иногда рука действует сама, не слушаясь разума, особенно, если
это рука бойца, годами приученная наносить и отражать удары. Когда по
несчастной случайности Ульв пропустил удар - противник-то не рассчитывал
на эту ошибку - и меч наискось прошел по его лицу, ослепленный болью, он
не сумел сдержать руку. Лонньоль так и не успел ничего понять. Хорошо, что
не успел. Страшно сознавать, что умираешь от руки друга...
- Властелин...
- Приветствую тебя. В чем твоя просьба? Говори, не бойся.
- Я хочу стать твоим воином. Прими мою службу и мой меч.
Молчание, полное ожидания, надежды и страха. И мягкий голос:
- Зачем тебе это нужно, девочка?
- Властелин, - дрожащие губы, совсем детская мольба в глазах, -
ничего от тебя не утаить...
- Для этого и не нужно особых чудес, поверь мне.
- Не прогоняй меня, пожалуйста!
- Я и не гоню тебя. Только зачем тебе быть воином?
- Мой брат погиб. Должен кто-то заменить его.
- Но почему ты? Неужели не нашлось мужчины?
- Властелин, но разве только мужчины могут сражаться? Разве только им
дано совершать великие дела?
- Вот ты о чем... Думаешь, у нас утром подвиги и битвы, а вечером -
пиры? Ты хоть что-нибудь знаешь о воинах Аст Ахэ, о Служении?
- Они... Они сражаются... Убивают врагов... Твоих врагов...
- Так значит, главное - убивать? Так?
- Не знаю, - почти шепотом.
- Я тебе расскажу, чтобы ты хоть немного поняла. Чтобы знала, о чем
