- Что же, я понимаю. Прости.
Борра ушел.
- Огонь - это больно, - после долгого молчания сказал Вала.
- Я знаю, - коротко ответил человек и повернул руки ладонями вверх.
- ...Властелин...
Тревожные черные глаза, напряженно-звенящий голос.
- Я хочу быть твоим воином...
СОВЕТ ВЕЛИКИХ. 533 ГОД I ЭПОХИ
...И Эарендил ступил на берега Земли Бессмертных.
Он поднимался по зеленым склонам Туны, но никто не встретился ему на
пути, и пусты были улицы Тириона; и непонятная тяжесть легла на сердце
Морехода.
Какой воздух здесь... Он глубоко вдохнул - мелкие иглы впились в
горло и легкие: пыль, алмазная пыль. Ему стало страшно. Быть может, потому
никто из Смертных не может жить в Земле Аман, что и самый воздух здесь
смертелен для них? И он умрет - умрет, не достигнув своей цели,
задохнется, как выброшенная на берег рыба... Режущая боль в глазах
заставляла по-иному вспоминать слова предания: "Враг был ослеплен красотой
и величием Валинора"...
Сквозь радужную дымку он пытался рассмотреть город. О Тирион-на-Туне,
улицы и площади твои, мощеные белым камнем, гордые башни твои...
Игрушечный городок игрушечной земли. Земли Великих. Что со мной, почему -
так... Где же эта красота, это величие?..
Он шел - беспомощный, растерянный, полуослепший от приторно-ровного
сияния белой дороги; а волосы и одежда его были покрыты алмазной пылью. Он
шел и уговаривал себя - этого не может быть, это все потому, что я пришел
из Смертных Земель, потому что моя душа омрачена тенью Зла, потому что во
мне кровь Людей... Стало немного легче, но тоска и непонятное гнетущее
ощущение не исчезали. Он поднимался по бесконечным белоснежным лестницам и
звал, звал - уж во власти отчаянья, - звал хоть кого-нибудь... И когда,
потеряв всякую надежду, повернул к берегу - услышал - голос, грозный и
величественный. Он стоял, склонив голову, а голос, шедший словно с высоты,
возвещал:
- Здравствовать тебе, о Эарендил, величайший из мореходов!
Здравствовать тебе, о вестник предреченный и нежданный, вестник надежды,
несущий Свет, славнейший из Детей Земли! Ныне призывают тебя Великие пред
лице свое, дабы говорил ты пред ними о том, что привело тебя в
Благословенный Край. Я, Эонве, Уста Манве, сказал.
- ...Брат мой, - Манве озабоченно смотрел ему в глаза. - Брат мой, я
призвал тебя, дабы великое дело обсудить с тобою. Никто больше не сможет
помочь мне, только ты!
- Разве не поможет тебе совет Эру, Отца Сущего?
- Когда стоишь на вершине горы, мелочей не видишь. Отец указал нам
путь и цель, идти мы должны сами. А кому ведомы пути судеб лучше, чем
тебе, брат мой?
- Я слеп. Я не знаю цели Эру, она открыта лишь тебе. Я вижу тысячи
дорог, и в разные края ведут они. Куда мы должны прийти? Лишь тогда можно
знать путь.
- Отец наш желает блага Арды.
- Много путей я назвал бы путями ко благу. Но они все разные и к
разному ведут, брат мой. Просвети меня, если ты знаешь.
Манве поднялся, неспешно подошел по яркому мозаичному полу к
витражному окну. Радуга стояла в тихом теплом зале, радуга, поднимающаяся
от драгоценной блестящей мозаики пола и золотых блестящих колонн,
причудливо изогнутых, обвитых гирляндами драгоценных каменьев. Пылинки не
плясали в чистом безвкусном воздухе. Свет струился сквозь разноцветные
окна и, отражаясь в миллионах граней, радужным сиянием сходился на золотом
троне, скрадывая все очертания. Молчание - усыпляющее, чистое, безвкусное,
как валинорский воздух. Намо вздрогнул, когда Манве, наконец, заговорил.
Он по-прежнему смотрел в окно.
- Одному тебе откроюсь. Мне было слово от Эру, Отца Сущего. И сказано
было: песнь Арды нарушена. Ведомо мне, что в Конце Времен, когда замысел
Единого свершится, Арда раскинется среди Эа, и Сильмариллы вновь явятся, и
оживут Деревья, и свет их равно разольется из конца в конец Арды...
Лицо Манве сияло вдохновением.
- ...и великая Песнь зазвучит из уст Айнур, и Валар, и Майяр, и
Элдар...
- А Люди?
- Тогда Единый откроет нам их пути, и мы поймем их, и в общем хоре
воспоют они. Но, брат мой, нам не свершить этого, пока Арда под пятой
Моргота. Он, он один мешает свершению Замысла, отравляя мысли, убивая,
совращая. Он могуч и ужасен, и я боюсь, что он уничтожит Арду. Брат, я бы
давно уже изгнал его за Стену Ночи - пусть скитается, где хочет, но ведь
он не уйдет просто так! Он разрушит Арду - не ему, так никому! Он
разрушает души! Помнишь, что он сделал с Эльфами?
Намо вздрогнул.
- Брат, помоги. Ты видишь и знаешь. Я все открыл тебе. Помоги мне. Я
согласен даже на мир с ним. Помоги.
Намо неотрывно смотрел в лицо Манве. Все происходящее окончательно
смутило его разум. Прекрасное лицо Манве было полно тревоги, чистые
лазурные глаза смотрели прямо, и великая забота была в них. Он был
прекрасен, Король Арды. Он просил помощи. Намо вспомнил другие глаза,
переполненные болью. "Даже здесь я вижу звезды..." Скованные руки
творца... Великое непонимание, что разделило этих двоих. Вот она - гибель
Арды. Свет и Тьма, сплетенные воедино, великое движение; вот она - песнь
Арды... Он видел эту нить, слышал эту струну, и радость поднималась в нем.
Он видел братьев рядом.
Радость? Он схватил свое я за горло. "Не торопись. Не забывай".
- Почему ты думаешь, что Мелькор хочет гибели Арды?
- А разве ты не видишь, что лишь его волей нарушен замысел Эру? Ты
знаешь, что делать?
- Кажется, знаю. Вы должны заключить мир. Как равные.
- Мир? С ним? После того, что он сделал? После всех войн, после
Орков?
- Согласись, то, что сделал с ним ты, не может склонить к приязни к
тебе.
- Не я один судил его!
- Ты - король. Ты мог сказать свое слово.
- Не мог! Я пошел бы против Эру, против моих братьев и сестер.
- А он тебе не брат?
- Манве отвернулся.
- Намо, что же делать, что?
- Я сказал.
- Но как? Он не примет гонца. Он так уверен в своей силе и
неуязвимости...
- О чем ты говоришь, Манве? Какая неуязвимость? Почему ты пытаешься
сделать из него злодея? Разве Эльфы не сокрушили его войска? Разве сам он
- Вала - не изранен Финголфином? Разве его не ранил Человек?
- Человек?
- Да, Берен.
- Ты не говорил.
- Ты не спрашивал. Манве, он не сильнее нас. Да, он могуч, достаточно
могуч, чтобы помочь тебе в твоих трудах. Но он не разрушитель, Манве.
- Тогда, может, он и согласится... И что будет?
- Я это вижу. Арда будет воистину прекрасна и благословенна. Люди
станут равными Бессмертным, а их дар Свободы позволит им сделать Арду
столь прекрасным миром, что не предвидит даже Эру. Разве не возрадуется
он? Разве не во славу будет это нам?
- Может, ты и прав, - задумчиво промолвил Манве. - Но как же замысел
Эру?
- А был ли его замысел таков? Ведь мы не видели всего, брат.
- Не видели... Да. Но... что будет, если мы не сможем...
договориться?
- Я не хочу об этом думать. Смерть вновь придет в Валинор. Арда
замрет. Как будет жить разум, если затихнет сердце? Я видел...
- Ты уверен?
- Я умею видеть.
- Значит, два пути... Но, может мы сумеем и без... него?
- Сумеем, но чем ты заменишь долю Мелькора? Это будет другой мир,
ущербный. Такова истина.
- Я понял. Я скажу на Совете. Пусть решают все.
- Манве...
- Я понимаю тебя. Я клянусь - никто из Валар не ступит на берега
Средиземья. Я клянусь - пальцем не коснусь его. Я клянусь - каждый будет
выслушан и мера заблуждений каждого будет определена, и мера искупления
назначена будет каждому.
Немного спустя после беседы с Манве радость Намо сменилась сомнением,
а затем ощущением собственной невероятной глупости и какого-то стыда.
Мучительнее всего было то, что он никак не мог понять причины этого
неуютного чувства. Ведь он искренне пытался быть беспристрастным и
справедливым к обеим сторонам. Он искренне желал примирения и хотел в него
верить - но почему-то не верил. Предчувствие, всегда безошибочное,
противоречило доводам разума. Или Манве менее холоден, чем казалось Намо,
и его чувства могут одолеть разум? Намо не знал.
- Так что же здесь думать! - кричал Тулкас, потрясая кулаками. - Если
он с Эльфами и даже с Людьми справиться не в силах, то...
- Умерь свой гнев, могучий Тулкас. Я сказал: два пути у нас. Решайте.
- О чем спорить, супруг мой? Воля Эру священна. И тот мир, что
задумал Отец, должен быть построен. Значит, Враг должен быть сокрушен.
- Разве не было тебе слова Эру? - удивился Ороме.
- Да, но... - Манве не мог смотреть в глаза Намо. Но ведь все шло
очень удачно, решало большинство...
- И что будет, если Арда станет владением Людей? Что ты будешь за
король? Над кем? Над Эльфами? Над Валинором? А Люди - ему?
- Судьбы Арды решать не владыкам ее. Пусть слова свои скажут дети
Арды, те, кто живет в ней, и кому Арда принадлежит по праву. Их воле мы
подчинимся.
Манве говорил спокойно и уверенно - олицетворение высшей
справедливости. Слова - холодные хрустальные капли.
- Я хочу знать - во благо ли Арде деяния брата моего. Я хочу знать -
следует ли нам говорить с ним или начать беспощадную войну. Я хочу знать -
отправить ли к нему посланца, дабы он сам пришел на суд Валар под честное
мое слово, что я не трону его?
Молчала Варда. Молчал Тулкас - не от раздумий, он был лишь в
изумлении. Что возиться-то с Врагом? Бей, и все.
- Гонца? - наконец, выдохнул Ороме. - Ты забыл, как он чуть не убил
благородного Отца Орлов?
- А мы разве не убили его посланника? - спросил Намо.
- Страшен во гневе Гнев Эру, - насмешливо сказал Ирмо. - Почему бы не
разгневаться и Мелькору? Или гибель Майя не стоит вырванного хвоста
Соронтура?
- И все же это опасно. Довольно было смертей, - сказал Манве.
- Может, слово Валар будет в устах Людей и Элдар?
- А он что - станет их слушать? - усмехнулся Ороме.
- Почему бы и нет? Принял же он послов сыновей Феанаро.
- И Майдрос за это поплатился.
- Не за это. И ты это знаешь. Боюсь, ныне он не примет послов ни от
кого. Он никому уже не верит.
- А силой привести, - рявкнул Тулкас.
- Это в самом крайнем случае, - остановил его Манве. - Впрочем, потом
все равно уйдет по своей воле, если правда на его стороне. Только, - Манве
предупредительно поднял руку, - никто из Валар не ступит больше на землю
Арды. Хватит. Арда - не место для решения споров Великих. Это чужой дом -
дом Элдар и Людей, и пусть решают хозяева. Наш дом - здесь.
- Тогда пусть они скажут слово, - заговорила Варда.
Рек Эонве:
- Слушайте же посланца Смертных Земель Эарендила к Великим.
- Может ли Смертный Человек ступить на берега Земли Бессмертных и
остаться в живых? - мрачно спросил Намо.
- Для этого и пришел он в мир, - ответил Ульмо. - Он сын Туора из
Дома Хадора; но разве не Идрил, дочь Тургона из рода Финве, мать его?
- Валар не предлагают дважды. Не было ли изречено, что никто из
Нолдор, покинувших Валинор вслед за Феанаро, не сможет возвратиться назад?
- в голосе Владыки Судеб звучала скрытая угроза. Он уже знал, что будет
говорить Эарендил; знал - и страшился.
И тогда заговорил Манве:
- Твои слова справедливы, брат мой; но ныне волею Отца изречь его
судьбу дано - мне. Любовь к Элдар и Атани вела Эарендила; и проклятье не
властно над ним. Потому повелеваем мы тебе, Эарендил, и супруге твоей
Элвинг говорить ныне перед Великими.
