радуется вместе с тобой. Я будто вижу сейчас твое прекрасное счастливое
лицо, твои волосы - водопад бледного золота..."
Там были еще стихи - непривычные, странные и прекрасные; Эльфу
казалось - от строк веет музыкой, ласковой и почему-то печальной. Он и не
знал, что Люди способны на такое.
"...Я обещал тебе, любовь моя, рассказать об Учителе. Я стоял на
страже, когда он подошел ко мне. Он назвал меня по имени - до сих пор
удивляюсь, как он помнит всех нас, - и спросил, что меня тревожит. Я не
хотел отвечать - подумал, какое ему дело до таких пустяков? Но он
посмотрел мне в глаза - показалось, он читает в моем сердце, и я рассказал
ему все о нас. Все, от начала до конца. И, когда я окончил рассказ, то
увидел, что он улыбается. Чуть заметно, уголком губ. Он сказал: "Я хотел
бы побывать на вашей свадьбе. Услышать, как поет Илха, твоя госпожа... - а
потом остановился и закончил уже совсем другим голосом. - А впрочем, не
стоит". И, знаешь, что-то было в его голосе такое, отчего у меня сжалось
сердце. Я понял - ведь его лицо изуродовано, и он не любит появляться на
людях, особенно в час их радости. Знаешь, когда он улыбается, в ранах
выступает кровь... Я не знаю, почему они никак не заживают - так долго...
Я даже слышал однажды, как его называли - "Тот, кто не улыбается"...
Я что-то говорил ему, сам не понимая, что говорю, что-то доказывал,
убеждал... А он вдруг сказал так грустно: "У тебя доброе сердце, мальчик".
И ушел. Я смотрел ему вслед, и внезапно понял, как невероятно одинок этот
мудрый и сильный человек. Как беззащитен - при всей своей силе. То бремя,
что легло на его плечи, не по силам простому смертному. А он - один.
Судьба слишком жестока; разве он менее заслужил счастье, чем мы?.."
Ниже была приписка - неровным торопливым почерком:
"Я перечел письмо. Не знаю, можно ли писать такое, не кощунство ли -
даже думать так. И неожиданно поймал себя на том, что совершенно забыл:
ведь он..."
Здесь запись обрывалась.
...Вскоре он познакомился и с хозяином этой обители - светловолосым
золотоглазым северянином лет двадцати двух. Звали северянина Хонахтом, и
оказался он вовсе не книжником, как полагал Элион, а воином. Зачем ему
столько книг - он, конечно, объяснял, но Элион до конца так и не понял;
для него это мало вязалось с обликом воителя.
Говорить с человеком было странно, иногда тяжело; Элион зачастую не
понимал его. Но человек не был ему ни ненавистен, ни неприятен: не враг,
просто - другой. Однажды Элион решился высказать ему одну неотвязную
мысль:
- Послушай, на что тебе Тьма? Я же вижу - в тебе зла нет. Все еще
можно исправить. Ты умен, ты способен понять ошибку... Принеси покаяние,
пади на колени перед Великими - ты будешь прощен, верь мне! Ведь ты просто
обманулся, запутался...
Человек помолчал немного, потом сказал:
- Знаешь, почему я останусь здесь?
Заглянул Эльфу в глаза и продолжил тихо и очень серьезно:
- Учитель никого не заставляет становиться перед ним на колени.
"...Ты знаешь, что равным воинскому искусству почитаю я искусство
исцеления, потому и призвали меня к этому пленнику. То был Эльф из племени
Нолдор, и, увидев его, я ужаснулся: я понял, что он сходит с ума. Может,
по недомыслию, может, по какой другой причине его заточили в подземелье.
Вечное безмолвие и мрак могут свести с ума человека; для Эльфа же это
поистине подобно смерти. Вид его был страшен; он бредил, он плакал и
проклинал в бреду, он молился, он говорил что-то о звездах и свете... И
тогда я вывел его к свету. Он немного пришел в себя, и, знаешь, что-то
перевернулось у меня в душе, когда я увидел, как он тянется к солнцу.
Словно беспомощный ребенок, ищущий защиты. Тогда-то я и понял, почему
Учитель называет Элдар бессмертными детьми... Я понимал, что вернуть его
во мрак означает убить его. И я просил милости для него у Учителя. Я
просто не мог по-другому.
Так случилось, что теперь он живет у меня. Его имя Элион, Сын Звезд.
Он убежден в том, что все мы - враги, но, как ни странно, кажется мне, что
он способен понять нас. Сам не заметив того, я привязался к нему; да и он,
хотя почти не покидает покоев и все еще смотрит на меня с опаской, думаю,
начинает мне доверять. Он - словно ребенок, и я все время забываю о том,
что, быть может, ему сотни лет. Он напуган, он не имеет смелости поверить
нам - ему внушили, что мы злобные чудовища, прислужники Врага, во всем он
видит хитрость, ловушки, коварство... Он не может забыть того, чему его
учили. А нас учили по-другому...
Он думает, что и меня тоже обманули. Мне трудно объяснить ему, что
это не так. Странно думать, что, при всех дарах, которыми наделены Элдар,
люди зачастую оказываются мудрее их. Старше - мы, столь недолговечные по
сравнению с ними, бессмертными. Может быть, потому, что мы способны
меняться. Я хочу понять их. Но захочет ли Элион понять нас, людей? - не
знаю..."
Человек в черном остановился.
- Хонахт!
Северянин почтительно склонился перед ним:
- Приветствую тебя, Властелин...
Эльф отступил в тень, пристально разглядывая того, кого назвали
Властелином. Это тонкое лицо было бы, наверное, самым прекрасным из тех,
что доводилось видеть Элиону, если бы не несколько свежих шрамов... А
глаза - светлые, ярче эльфийских. Казалось, он излучает силу и какое-то
ласковое сочувствие. Элион почувствовал, что невольно начинает поддаваться
непонятному обаянию этого человека. Его душа - душа умеющего ценить
красоту - была переполнена горечью. Словно кто-то изуродовал великолепное
произведение искусства - наверно, это сравнение пришло потому, что человек
пытался сохранять неподвижность лица; Элион вспомнил о строках письма -
кровь выступает, когда он улыбается. Какая-то смутная тревога зашевелилась
в сердце Нолдо.
- Что же отец госпожи Илхи?
- Он не дает согласия, - скупо ответил воин.
- Но почему? Ты умен, отважен и благороден; даже королю не зазорно
иметь такого зятя.
Хонахт смущенно опустил глаза и заметно покраснел:
- Он говорит - я слишком молод, Учитель.
Элион расслышал только слово "Учитель". "Наверно, это все же кто-то
из Забытых Богов. Но что же ему делать здесь, во вражьей крепости? Или
Ангамандо - это что-то иное, не то, что мы думаем?.." Здесь он никогда не
чувствовал ни ненависти, ни враждебности к себе: разве что настороженное
любопытство.
- Как ты думаешь, Хонахт, если я попрошу его - может быть, он
согласится?
- Ты, Учитель?.. - Хонахт был растерян и явно не знал, что говорить.
- Да. Почему бы и нет?
- Но... ведь это такая мелочь...
- Ты и Илха - вы любите друг друга. Разве счастье двух людей может
быть "мелочью"? Как ты думаешь, тогда отец даст согласие?
- Конечно! Но...
- Значит, решено. Через два дня на Север отправляется гонец. Он
повезет еще одно письмо. Я сегодня же напишу его.
Хонахт преклонил колено:
- Учитель! Как мне благодарить тебя?
Человек в черном положил ему руку на плечо:
- Не стоит благодарности, Хонахт. Встань.
Когда Элион увидел эту руку - обожженную, охваченную в запястье
тяжелым наручником, - он отшатнулся, вжимаясь в стену. Он понял, кем
был... этот. "Враг. Моргот. Невозможно... Я схожу с ума!.."
Он закрыл лицо руками и опрометью бросился прочь - куда угодно,
только вон, вон отсюда, как можно дальше!..
Вала смотрел ему вслед.
- Кто это?
- Элион, - вздохнул юноша.
- Тот Нолдо, что живет у тебя?
- Да, Учитель...
- Иди за ним. Скорее. Иди, - голос Валы стал жестким. - Иди.
- Что с ним, Учитель? - обеспокоенно спросил Хонахт.
- Он понял, кто я. Он перестал понимать все остальное. Перестал
понимать себя. Помоги ему. Торопись.
Хонахт быстро догнал Элиона, взял его за плечи:
- Что с тобой?
Эльф попытался сбросить руку человека:
- Отпусти меня... оставь... не надо... - с трудом выдавил он.
- Я не могу тебя оставить. Тебе плохо. Почему, объясни?
- Уходи... Я не могу здесь... Он - Враг, Враг! - отчаянно вскрикнул
Эльф. - Я не хочу!.. Я не верю!.. Все - ложь, ложь! Ложь...
Вряд ли он понимал, что говорит сейчас, кто перед ним, иначе никогда
не простил бы себе, что человек видит его слабость и смятение.
- Идем со мной. Посидишь у меня, успокоишься... Если хочешь, потом я
уйду. Пойдем.
Эльф повиновался, не сознавая, что делает. Он только стискивал руки и
шептал: "Этого не может быть... Моргот, Враг, зло... Этого не может
быть..."
Он пришел в себя только в комнате Хонахта, когда северянин подал ему
тяжелый серебряный кубок:
- Пей... Тебе станет легче, пей...
- Этого не может быть, - глухо сказал Элион, подняв глаза на Хонахта.
"Не может быть... Я не мог не понять, что это - он, Проклятый... но
ведь не понял! Должен быть почувствовать - и не почувствовал... не может
быть, чтобы он был настолько другим... Я ничего не понимаю, ничего...
Уйти..."
Человек долго молчал, потом сказал тихо:
- Тебе тяжело будет оставаться здесь. Если хочешь - можешь уйти. Он
отпустит тебя. Я попрошу, - он коротко усмехнулся. - Все возьму на себя.
Хочешь?
Эльф молча кивнул. "Как он угадал? Смог понять... он, человек,
Смертный - меня, Нолдо? Что же может быть дано ему, что не дано мне?
Вражье наваждение... нет, слова могут лгать, но обмануть чувства -
невозможно... неужели он просто другой, а мы не поняли? Не может быть... А
Орки? А Финве? Сильмариллы? А войны?.. Неужели правда то, что говорят эти
Смертные? - не может быть. Не может быть! Бежать, бежать отсюда... может,
разберусь... Или - это ловушка?.."
Элион подозрительно взглянул на Хонахта, но в лице молодого человека
не читалось ничего, кроме сочувствия.
- Когда? - отрывисто спросил Эльф.
- Хоть сейчас.
Элион ничего не ответил. Слишком многое теснилось в душе. Сейчас он
просто не смог бы идти...
"Вот и случилось это, госпожа моя. Элион сам все понял, и не мне
довелось открыть ему имя Учителя. Я не успел его подготовить. Он считал
Учителя кем-то из Забытых Богов, и я не решался назвать ему имя - то имя,
которое они проклинают. Да он, наверно, и не поверил бы мне, стал бы
говорить, что я лгу... Как тогда, когда я рассказывал ему об Эльфах Тьмы.
Он плакал, а потом словно очнулся. У него были страшные, отчаянные глаза.
Он закричал: "Я не верю! Этого не могло быть! Этого не было, не было! Не
было! Это ложь!.." Все это словно душу его разорвало надвое, а теперь уже
ничем не помочь... Как мне объяснить ему, если он не поверил бы даже
Книге? Я не могу оставить его. Не может быть, чтобы мы не могли понять
друг друга! И, если я сумею убедить его - тогда у нас появится надежда...
Если бы он смог говорить с Учителем!.. но нет, он не захочет этого. И я
догадываюсь, почему. Он боится понять: тогда весь его мир рухнет. Элдар
невыносимо терять веру в свою правоту, потому они страшатся сомнений,
страшатся всего, что может изменить их взгляд. Так и с Элионом. Прав
Учитель: самое страшное - непонимание. Оно рождает вражду..."
"Госпожа моя, ты просишь рассказать тебе о судьбе твоего брата.
Прости, что снова причиняю тебе боль; я знаю, как вы любили его, но знаю и
то, что правда для тебя дороже, и что красивая ложь не утешит тебя. Ахто
принял меч Аст Ахэ всего год назад. Он был отважен и горд, твой брат, как
и должно сыну вождя и рыцарю Твердыни; быть может, слишком горд. Он не
вынес оскорблений, которые бросил ему в лицо пленник. Он ударил...
Тогда старший сказал ему: это против чести. Закон Аст Ахэ гласит -
