- Отчасти.
- А... почему ты мне рассказал?
- Во-первых, ты хотел понять. Во-вторых - должен же ты знать что-то о
том, чьим гостем собираешься быть в ближайшее время.
- Как ты узнал?
- У тебя все на лице написано.
- Ты прав, - человек наконец нашел в себе силы улыбнуться. - А
бродягу-то в ученики возьмешь?
Вала молча кивнул.
- Хорошо, что ты оказался таким. С тобой легко и просто. И
все-таки... неправильный ты какой-то государь.
- Да и бог неправильный, так?
Халдар посерьезнел.
- Может, и так. А может, боги такими и должны быть...
Преклонил колено, поднял руки ладонями вверх:
- Сердце мое в ладонях твоих... Учитель.
Кажется, Вала несколько растерялся:
- Это просьба ученичества, в которой нельзя отказать... но ты уверен,
что хочешь стать моим учеником?
- Да.
- Кор-мэ о анти-этэ, таирни, - Вала почти коснулся рук Халдара -
ладонь-к-ладони, - и жестом показал: встань.
- Что ты сказал?..
- Тебе не до конца рассказали об этом обычае? Это значит - "мир мой в
ладонях твоих, ученик". А язык... теперь это язык Аст Ахэ, - помолчал. -
Но помни: уж коли ты решил стать моим учеником, и спрос с тебя будет
особый.
- Сечь будешь?
- Сечь? - Вала недоуменно приподнял бровь.
- Ну да. Берешь прут - ивовый, скажем, - и... Да ты смеешься надо
мной!..
- Откровенно говоря, да. Хотя иве можно найти и более достойное
применение.
- И чему ты будешь меня учить?
- Многому. Лечить с помощью слова, трав и камней. Отличать растения,
годные в пищу. Слушать лес. Языкам - Синдарин, Квэниа... Ах'энн - без
этого ты не сможешь читать наши книги. Да, а читать ты умеешь?
Халдар смущенно опустил глаза.
- Ну, ничего, научишься, невелик грех. Оружием владеть...
- Так много? И что, все твои ученики это знают?
- Конечно, - пожал плечами Вала, - и не только это. Но тебе придется
отказаться от привычки носить меч.
- Почему?
- Таков здешний обычай. Пока не научишься достаточно хорошо владеть
оружием.
Халдар вздохнул.
- Что ж, придется привыкать, - улыбнулся, - Учитель...
БЛАГОСЛОВЕННЫЙ И ПРОКЛЯТЫЙ. 432 ГОД I ЭПОХИ
Наверное, Гэлторн был прав, попросив позволения быть в пограничной
страже. Люди там часто менялись и - хотя это звучало кощунственным - часто
гибли, и вряд ли кто мог прожить столь долго, чтобы заподозрить, что
Гэлторн не человек.
То были годы бдительного мира. Люди, для которых этот мир растянулся
на жизнь нескольких поколений, уже привыкли к относительно спокойной жизни
и не верили, что он может рухнуть. А, может, просто не понимали смысла
войны. Впрочем, разве можно понять жалким смертным высокие цели любимых
детей Единого?
"...Дошли до меня, Властелин мой, вести о том, что верховный король
Нолдор Инголдо-финве не так давно возжелал поднять всех подданных своих
против тебя. Однако не было в том ему поддержки, особенно от сыновей
Феанаро. И все же это сильно тревожит меня, ибо означает лишь то, что
война не за горами. Теперь надо готовиться к отражению нападения. Знаю,
что не в твоем это обычае, да и не смею советовать, но я бы ударил
первым..."
Государь Инголдо-финве в последнее время все чаще объезжал свои
северные границы, дабы увидеть все самому. Тяжело и тревожно было у него
на душе - если тихо, если Враг затаился - жди войны.
Горше всего было, что так и не удалось убедить родню ударить первыми.
Да что это за родня, если родичи волками друг на друга смотрят! Верховный
король Инголдо-финве... Титул - насмешка. Какой уж тут король, если на
твой приказ плюют, да еще и смеются прямо в лицо... Финголфин так рванул
повод, что конь испуганно вздыбился. Сыновья Феанаро пришли сюда вместе со
своим отцом за Сильмариллами. Он шел мстить за отца...
- Государь!
Финголфин оторвался от своих невеселых раздумий.
- Что там?
- Какой-то человек. Вернее их несколько, но один хочет говорить с
тобой.
Финголфин осмотрелся. Он был почти на выходе из ущелья, что вело
прямо на северо-восток, к вражьей стране. Здесь уже была нейтральная
территория.
"Надо же, как увлекся, - досадливо подумал король. - Так и в
Ангамандо недолго заехать".
Отряд людей, стоявших в отдалении, был, наверное, не многочисленнее
свиты короля. По их одежде и доспехам трудно было судить, из какого они
народа. Их предводитель был очень похож на золотоволосых людей Дор-Ломина.
Он приветствовал короля, но Финголфин не уловил в нем того почти
священного почтения, что было свойственно людям. Оба отъехали в сторону.
- А ты смелый человек, - усмехнулся король.
- Благодарю. Но я не человек.
Финголфин сжал челюсти, чуя сердцем недоброе, и усердно заглушаемое
воспоминание зашевелилось в нем. Действительно, этот был удивительно похож
на самого Финголфина, словно был с ним в родстве.
- Так ты из этих?
- Ты верно догадался.
- И зачем ты здесь?
- Просто поговорить. Он сказал, ты - один из немногих среди Нолдор, с
кем он мог бы говорить.
- Он послал тебя?
- Нет. Он бы не позволил мне. Он уже не верит в слова.
- В этом он прав.
- И все же я верю в то, что мы сможем говорить.
- И о чем же? Если это речи о мире, то я их не услышу. Мой отец убит
им.
- А ты не помнишь, за что? Один - за сотни.
- Этот один был мой отец!
- А они были моими родными и друзьями. Я остался один. И все же
пришел к тебе. Мы оба слишком много потеряли - неужели и теперь не поймем
друг друга?
- И чего же хочет твой хозяин?
- Мой повелитель ничего не знает о нашем разговоре. Но чего он хочет,
я скажу. Он хочет лишь одного - уверенности, что вы больше не начнете
войны. Он ничего у вас не требует. Живите по своей воле, лишь не
переступайте нынешних границ. И пусть будет мир.
- Мира желаю и я. Но только такого, в котором не будет твоего
хозяина. Можешь передать ему это. И еще - пусть припомнит, как умер мой
отец.
Финголфин говорил спокойно, очень спокойно. Может, это спокойствие и
обмануло Гэлторна. Люди его отряда увидели, как вернулся к свите король,
как они быстро уехали прочь, а Гэлторн все еще оставался на месте, странно
неподвижно сидящий в седле. Наконец, к нему подъехали. Лишь тогда стало
понятно, что он боится шевельнуться - из-за раны в живот. Кто-то закричал,
требуя погони, но Гэлторн простонал сквозь зубы:
- Не надо... я же не посланник... не трогайте их... иначе война...
Потом, переведя дыхание, совсем тихо:
- Я еще хочу увидеть его... дожить... отвезите...
Не надо было ничего объяснять. Он чувствовал, что не должен умирать,
не имеет права, не увидев своего повелителя еще раз. А за наивность всегда
платят...
Он не терял сознания - боялся, что умрет, и так и не попрощается.
Страшно хотелось пить. "Я попрошу у него. Тогда уже будет можно... Теперь
будет искуплено все. Может, и я смогу уйти как они, вырваться..."
Временами боль отпускала, и тогда он засыпал на короткие минуты, и
мыслилось ему, что он идет по бесконечным темным коридорам. "Это чертоги
Мандоса", - думал он, а затем живой мир вновь заполнял его глаза,
возвращая к боли.
И вернувшись, он увидел того, кого не мог не увидеть прежде, чем
умереть. Они ничего не говорили друг другу - не нужно было слов.
- Дай мне руку... прошу тебя... господин...
- Учитель.
- Благодарю... Пожалуйста, будь со мной... Я боюсь умирать... там
ведь будет еще страшнее... не покидай меня... пока можешь...
Вала молчал, не в силах сказать хоть слово. Рана была слишком
тяжелой, и слишком долго его везли, чтобы помочь хоть чем-нибудь. Он взял
Гэлторна за руку.
- Не бойся, - он не узнал своего голоса. - Не бойся. Я не отдам тебя.
Они ничего тебе не сделают, как им. Я не отдам тебя.
- Я... не... человек...
- Не говори ничего.
Вала провел по золотым волосам дрогнувшей рукой. Еще несколько минут
Гэлторн лежал спокойно. Затем началась агония. И Мелькор простерся над
своим учеником, он чувствовал боль Эльфа, но страшнее боли был ужас
безнадежного - "не уйти"; ему казалось - это он сам умирает... Внезапно
боль отпустила его - он увидел, как Гэлторн приподнялся на миг и, глядя
куда-то в пространство широко раскрытыми глазами, растерянно проговорил:
- Звезды...
Дальше была пустота.
Никто не увидел, как Мелькор оплакивал последнего из Эльфов Тьмы. А
он просто сидел ветреной ночью под звездным небом, среди черных маков и
молча смотрел на звезды. Он сам вырыл могилу, уложил Гэлторна, как на ложе
сна, и долго сидел у холмика свежей земли. Утром, с первыми лучами солнца
сквозь землю пробился росток мака...
Из "дневника" Майдроса:
...Мы-то мнили себя величайшим народом в Средиземье, но с Элве
приходится считаться. Он выше родом любого из нас, и жена его - Майя.
Правда, он лишь одного хочет - чтобы мы к нему не лезли. Он ненавидит нас
за Алквалондэ, но воевать с нами, похоже, не собирается. Тем лучше для
него. Я-то помню кровь Тэлери на своем мече. Сам зарубил пятерых. А Синдар
- варвары. И пусть Элве хоть трижды благословен Валар, но лезть в наши
дела ему не советую. Да, он силен. Да, его королевство огромно. Но теперь
оно - лишь остров в море Нолдор, так что все его грозные слова не страшнее
дождя. Пусть сидит тихо.
...Странно, мы ничего о них не знаем.
...Однако ссориться с ними не надо. Может, когда-нибудь они
пригодятся, как союзники, хотя Элве запретил своим общаться с родом
Феанаро и говорить на Квэниа.
...Почему Враг не нападал на них никогда? Не очень-то верю я в силу
заклятий Мелиан. Она только Майя. Враг же Вала, будь он проклят. Или,
действительно, нет ему дела до них? Нет, не венец Мелиан - защита для
Синдар, а мы. Изгнанники. Запад держит Нолофинве и прочая наша родня.
Восток же наш. И стена королевств Нолдор крепче стены чар Мелиан.
Элве - я не могу его называть Элу, это слишком грубо звучит на их
варварском наречии, - не отказывается от союза с Нолдор, но нас, сынов
Феанаро, он ненавидит. Зато потомство Индис у него - лучшие гости... И
никакой благодарности, хотя в битвах с Врагом мы, Нолдор, защищали его
покой! Мы сам край Врага держали в осаде, и наши мечи - ограда и защита
миру! Это я и Нолофинве отбросили Орков от Дортониона, и после Славной
Битвы никто из них не смеет соваться на юг!
...Все чаще я склоняюсь к той мысли, что проклятья Мандоса нам все же
не одолеть. Воистину, мы Лишенные. Лишенные всего. Лишенные Валинора, ибо
с позором мы туда не вернемся. Лишенные первородства и права на корону -
это уже сделал я. Лишенные любви других. Лишенные славы. Хотя мы все, сыны
Феанаро, никогда не бежали в бою, хотя мы - сердце нашей великой войны,
слава ее достается потомкам Индис.
Не знаю, может наши подвиги не столь ярки, как деяния Финакано, что
сразился с драконом, но разве стоять насмерть железной обороной, храня
покой Белерианда - не подвиг?
...Мы лишены даже приязни Людей. Впрочем, что мне за дело до
Смертных, которым никогда не постичь величие наших замыслов. Однако
Нолофинве и Финарато охотно опекают их. Может, это и верно. Нам нужны
воины. Правда, поражаюсь моему братцу Карантиру. Он и с нами-то ужиться не
может, а их - приветил. Не думаю, чтобы сердечно привязался к ним. Скорее
всего из-за того, что они спасли его шкуру. Просто собирает воинов. А я в
этом деле заодно с Элве. Нечего радоваться тем, кто пришел отнять наши
права. Однако эти однодневки оказались горды, и золото за кровь не
