оставался таким же приветливым и многообещающим:
- Захвати только цветы, а шампанское у меня есть любое.
- И повеселимся, - сказал я полуутвердительно.
- Как скажешь, - ответила она мило.
Я видел зверский взгляд Яузова, он уже свирепо шептал на ухо Кречету,
тыкал в мою сторону толстым, как ствол гранатомета, пальцем. Кречет
смотрел с укоризной.
- По старому способу, - сказал я на всякий случай. - Я все еще не
поменял привычек!
- Как скажешь, дорогой, - повторила она томным обещающим голосом. -
Все, что захочешь!
- Целую, - сказал я и отключил связь.
Яузов смотрел, как на государственного преступника. Двое офицеров
переглядывались, хихикали. Кречет, нахмурившись, сказал мне, когда
попрощался с Яузовым за руку, и мы пошли.
- Что ж вы так! Яузов чуть не лопнул. Зачем дразнить?
- Сколько еще продлятся маневры?
- Еще два дня, - ответил он насторожившись. Мой голос был таков, что
он не отрывал от меня взгляда. - А что?
- Да так, - сказал я. - Пустячок. Прибьют Кречета на маневрах.
Он не отшатнулся, не поменял голоса, из чего я понял, Кречет тоже
убьет, в какой-то мере готов к схватке, только не знает, откуда нагрянет.
- Вы уверены?
- На девяносто девять.
- Это серьезное заявление.
- Да еще такое, - продолжил я, - Настолько, что и те, кто рядом,
откинут копыта.
- Откуда... откуда вам такое... Моя разведка молчит!
- Я звонил не зря. Она знает, что я уже не вернусь. Потому и обещает
все-все... Даже, может быть, нарочито. Чтобы я, умирая, успел подумать,
как много я потерял.
Он остановился, смерил меня взглядом с головы до ног. В глазах было
удивление смешанное с восхищением:
- Ну и мерзавец... Так использовать женщину! Аристократку. Княгиню.
Выше того - в самом деле очень красивую женщину. Я бы не мог... Это даже
не двадцатый век, а двадцать первый!
- Я футуролог, - скромно сказал я.
- Так-так, что же делать? Сообщить Яузову, чтобы усилил охрану?
Я огляделся по сторонам:
- Стоит ли? Я на всякий случай не стал уверять, что я выведывал
информацию из... неофициальных источников. Бабе звонил, ну и бабе. Ведь
они все-таки знакомы.
- Точно?
- Знаю.
- Откуда?
- На приеме они обменялись парой фраз. Может быть, это простое
совпадение, а может быть и...
Глава 48
Далеко за горизонтом на территории синих одиноко высилась ничем не
примечательная башня. Потемневшая от времени, она уныло маячила на
безоблачном небе. На крыше вяло вращались широкие сетчатые антенны, внизу
у входа в тени дремали двое часовых.
Основные помещения, насыщенные огромными машинами, силовыми
установками, компьютерами, располагались намного ниже. Даже не на втором
или третьем этаже, считая от поверхности, а на тех глубинах, куда не
достанет ни одна атомная или водородная бомба. Станцию слежения и
оперативного управления создали еще в те годы, когда водородные бомбы
становились все мощнее, пошли в разработку бомбы нейтронные,
кобальтовые...
Кочетов подъехал на своем стареньком джипе, в голове вертелись фразы
из выступления Кречета, едва не протаранил стену. Ругнулся на плохие
тормоза, у русского офицера всего виноват кто-то, только не он, да только
ли у офицера, лихо выпрыгнул через борт, хоть в этом показав, что он еще
на что-то годен.
Солдаты нехотя поднялись, он отмахнулся, прошел в тесный коридор.
Стальная дверь высилась огромная и толстая, никаким динамитом не выбить.
Раздраженный, он положил палец на сенсорную пластину. Словно извиняясь за
задержку, она погрела ему кожу, затем щелкнуло, механический голос
произнес:
- Доступ на второй уровень.
- Спасибо, - сказал он саркастически.
За дверью ступеньки повели вниз, еще вниз, а когда спустился этажа на
два, дорогу вновь перегородила дверь. Пришлось приложить уже ладонь.
Компьютер долго считывал его линии, анализировал, морщил механический лоб,
чесал в затылке и сопел, а так как он был предыдущего поколения, РАМ
исчислялась десятками мегабайтов, а не гигами, то сбивался и начинал
снова, пока в окошке не появилась надпись: "Доступ разрешен".
- Черт бы тебя побрал, - выругал он машину. - У приятеля жены... черт
бы его побрал тоже, знаем этих приятелей, дома компьютер в три раза
мощнее.
Пока опускался по ступенькам, лифт не работает уже третий день, клял
этих новых русских, что детишкам покупают компьютеры мощнее, чем у них в
армии следят за ПВО, управляют ракетами. Куда страна катится, куда
катится... И что это Кречет задумал, неужто правду вместо красного знамени
с двуглавым уродом у них будет зеленое с полумесяцем?
А на самом нижнем этаже лейтенант Чернов, сопя и кашляя, с красными,
как у кролика, глазами, подошел к капитану, начальнику охраны:
- Василий Павлович... Не могу, понять. Это у меня гайморит, наверное.
Тот брезгливо отодвинулся:
- Сейчас грипп ходит. Обыкновенный! От него не мрут. Ну разве что
дохляки, что на переподготовку не ходят.
Тот вытащил носовой платок размером с простыню, смятую и мокрую,
будто вытащил из моря в месте крушения танкера, торопливо развернул,
отыскивая чистое место, не нашел, шумно высморкался, тряся головой и
притопывая ногами.
- Да черт с тобой, - сказал капитан. - Иди домой. Но если будет
температура, вызови врача... хотя какой сейчас врач явится?.. прими
аскорбинок побольше, горсть, напейся теплой воды и оставайся дома.
- Спасибо, Павлович!
- И под одеяло с головой, - напутствовал добрый капитан вдогонку.
- Спасибо!
- Пропотей, все как рукой снимет.
- Спасибо, спасибо!
- Иди-иди, не заражай людей своим хилячеством.
Машина, облепленная грязью, подъезжала к башне. Под брезентом
виднелись деревянные бочки, самые настоящие, обручи поржавели. Лейтенант у
входа зло усмехнулся, до какой нищеты довели армию, если такие бочки еще
существуют в век компьютеров и ракет...
Он отвернулся, не желая смотреть, а когда услышал сзади быстрые шаги,
начал оборачиваться медленно и беззаботно. Голову тряхнуло, словно по ней
ударили бревном. Он отлетел в сторону, успел увидеть нацеленный в его
сторону пистолет с непомерно толстым стволом. Мелькнула нелепая мысль, что
в армии таких стволов не бывает, это не армейское оружие...
Выстрел хлопнул тихо, словно умелая машинистка коснулась спэйсбара на
майкрософтовской клавиатуре. Он откинулся навзничь, из багровой дырочки во
лбу на миг выплеснулся красный фонтанчик, тут же рану затянуло красным,
будто заткнули изнутри. Лицо молодого парня осталось непонимающим, с
вытаращенными глазами.
Через него уже перепрыгивали, быстро и умело скатываясь в коридор.
Один из тех, кто получил от лейтенанта, члена их организации офицеров,
секретный пароль и код доступа в центральный зал, несся впереди.
На пятом этаже, считая от поверхности, дежурный на пульте брезгливо
всмотрелся в экран:
- Слушай, что за машина притащилась? Бочкотара такая, будто привезли
из прошлого века...
- Где? - поинтересовался напарник вяло.
- Вот, на третьем экране. Да не туда смотришь!
- В самом деле... До чего армию довели.
Дежурный сказал с беспокойством:
- Но здесь не положено. Надо отогнать.
- Да брось. Не видишь, в каком они виде? Явно напарника не дали,
бедолага гнал машину пару суток в одиночку, а ему не то что поспать, но и
отлить не давали! А сами все: давай-давай! А "Давай" в Москве...
- Ничего, - буркнул дежурный, - здесь новый народился.
Оба усмехнулись, их капитан и был тем, кто всегда покрикивал:
"Давай-давай, ребята". На экранах было видно как водитель, грязный и с
трехдневной щетиной молодой парень, стоял возле кабины, держась за дверцу
и с наслаждением вдыхал не такой уж и чистый воздух, но после душной
кабины, казавшийся райским.
- Доверяют же такую бандуру салагам, - сказал напарник сочувствующе.
- Черт, она загородила нам все здание, - сказал дежурный беспокойно.
- Надо, чтобы отогнал!
- Сейчас отгонит, - бросил напарник успокаивающе. - Деревня, что он
понимает! Сейчас армия в самом деле рабоче-крестьянская... Из образованных
да сытеньких москвичей в ней ни одного не отыщешь.
Дежурный все же сделал движение пойти проверить, только и делов, что
позвонить да наорать на бедолагу, потянулся к кнопке вызова внешней
охраны: автомат под рукой... и в это время стальная дверь, отгораживающая
от мира, отпрыгнула, словно отстреленная гильза. Две пули ударили ему в
голову. Он дернулся, успел увидеть сквозь вспышку, как нелепо взмахнул
руками его напарник. На пульте загорелся огонек, требовательный голос
сказал:
- Так что у вас?.. Вы сказали, что какая-то машина...
Один из десантников длинным прыжком перемахнул стол, на лету
подхватил микрофон и сказал буднично:
- Ложная тревога.
- А-а-а, а что было?
- Да своя машина, своя. Конец связи.
- Что за лопухи, - буркнул голос, и связь оборвалась.
- Быстрее!
Убитых офицеров подхватили под руки, бегом проволокли по коридору. На
расстоянии пяти шагов светились по обе стороны двери сенсорные пластины.
По знаку старшего, офицеров разом вздернули, прижали их большие пальцы к
чувствительным элементам. Машина долго изучала рисунок на пальцах, словно
заметила отличия на мертвых, хотя и теплых еще пальцах. Показалось даже,
что за дверью заскрежетало, то ли железные мозги пытались решить трудную
задачу, то ли разболтался лазерный дисковод.
Наконец щелкнуло, будто в замке провернули наконец ключ. Десантник
толкнул дверь раньше, чем механический голос произнес:
- Доступ разрешен.
Они ворвались как буря. Пятеро на ходу вытаскивали видеокассеты,
почти в прыжках вставили в щели, старший сорвал кожух, что-то сделал, на
миг полыхнуло искрами, тут же он успокаивающе крикнул:
- Все в порядке! Быстрее, отстаем по времени!
В главном зале, самом нижнем, огромном и защищенном от ударов
мегатонных атомных бомб, от любой радиации, с запасами провизии на десять
лет, полковник Давыдяк сказал озабоченно:
- Что-то с внешней охраны вякнули по поводу чужой машины...
- Проверь, - предложил майор Лысенков.
- Да что проверять? Нет там никакой машины.
Экраны светились ровным серебристым светом. Все восемь, краса и
гордость, все по семнадцать дюймов по диагонали, зерно ноль двадцать пять,
цвета такие, что можно фильмы смотреть, все восемь показывали пустой двор,
пустые окрестности.
Полковник предположил:
- Лейтенант Чернов турнул, вот и убрались. Он строгий служака.
- Да, не чета нынешним, которым все трын-трава.
Но он продолжал хмуриться. Лысенков спросил дружески:
- Что стряслось? Дома неприятности?
- Дома у всех неприятности. Три месяца без жалованья... Но что-то мне
не нравится на этих мониторах.
- Что?
- Не знаю. Мерещится что-то.
- Если мерещится, перекрестись, - посоветовал Лысенков, - Все
пройдет, как три бабки пошепчут.
- Да? Но что-то не так.
- Я ж говорю, перекрестись! Сейчас даже генералы на каждом шагу
крестятся. Крестятся да "Отче наш" читают.
- Да, им бы рясы вместо погон... А вон на том экране, видишь, бровка
чуть повреждена. Посмотри?
Лысенков всмотрелся. Зоркие глаза Давыдяка заметили такую мелочь, но
когда везде разруха и разлад, то лишь чересчур свирепый служака будет
добиваться, чтобы все блистало чистотой и порядком.
- Ну и что? - спросил он, морщась.
- А то, что я сегодня заставил ее поправить! И проследил, чтобы
