-- Но вот с хробаком что-то стряслось... Есть больше не хочется,
только бы полежать, отдохнуть, не двигаться... Лежит и думает: каким же
дураком я был! Рылся, грыз корни, а им тоже жить хочется, копошился,
вместо того, чтобы лежать без движения и подремывать сладко. Вон даже лапы
загребущие отпали за ненадобностью, пасть ненасытная постепенно
затянулась, омертвела, будто и не было ее вовсе...
-- И таким лежит целую зиму,-- закончил Владимир, давая понять, что
внимательно следит за мыслью волхва.
-- Целую зиму... А по-нашему, это лет десять! И думает хробак, что
так и будет всю оставшуюся жизнь... Ан нет, чувствует какое-то неудобство,
в земле уже кажется тесно и грязно, почему-то хочется прогрызать дорогу
наверх... В недоумении и страхе выползает, раздвигая землю, наверх, в
удивлении видит, что он уже совсем не тот белый хробак, что рылся в земле
четыре года, и не тот лежун, который лежал всю зиму!
-- Ну-ну.
-- А вверху странный непонятный свет! Ослепительный и яркий. Раньше
для хробака это была бы верная смерть, для лежуна -- тоже, но для того
существа, которым стал бывший хробак, жаркое солнце -- лишь ласковое лоно!
И расправляет наш хрущ отросшие в земле за время лежания крылья, взлетает
в воздух... Мог ли о таком мечтать хробак?
Владимир пристально смотрел в глаза волхва. Он чувствовал как сердце
начинает колотиться чаще.
-- Хочешь сказать, что так и люди?
-- Да,-- сказал Борис страстно.-- Только люди живут и умирают
хробаками. Где-то что-то мы потеряли. Или слишком мало живем. Ведь у иного
борода седая до земли свисает, а живет хробаком! Редко, очень редко
человек начинает понимать, что он -- хробак...
Владимир сказал медленно:
-- А волхвы? Они уже не хробаки?
Борис печально улыбнулся:
-- Если бы! Но волхвы хотя бы знают, что хробак превращается в хруща!
И что человек тоже мог бы...
-- Да помогут нам боги,-- сказал Владимир невесело.
Борис рассеянно допил каву, повертел железную чарку. Под его крепкими
пальцами края прогибались, и волхв, спохватившись, выправлял вмятины.
-- Боги не помогут.
-- Что? -- не поверил Владимир.
-- Боги не помогут,-- повторил Борис.
Владимир не поверил своим ушам:
-- Это говоришь мне ты, волхв?
-- Княже... Боги -- это боги. У них свои дела, а у нас, слабых и
сирых, свои. Их пути для нас неодолимы, их мед для нас сжигающ... Потому
между богами и людьми нужны посредники. Посредники, в которых есть
крупинка и от бога, и от человека. Посредники, которые уже на самом деле
знают великую волю богов и малые -- увы! -- возможности человека.
Владимир буркнул насмешливо:
-- Ты о волхвах? Ишь, богочеловеки...
-- Богочеловек способен понять человека, ибо сам еще человек, но уже
знает, как стать богом, ибо уже малость и бог... Это некоторые из волхвов,
они называют себя Тайными, эти волхвы знают, как пройти из хробака в
навозе до красивого крылатого жука.
Владимир ощутил, как от усилий разогревается череп. Хлебнул холодного
меду, Сувор принес прямо из погреба, спросил сумрачно:
-- И что хотят Тайные Волхвы?
-- Возвышения человека.
-- Как?
-- Приобщения к солнечной породе богов.
-- Как? -- повторил Владимир раздраженно.-- И я этого хочу. И Мешко
хочет, который собирает войска на нас. И германцы, что захватывают наши
земли. Но что надо делать на самом деле? Строить или сжигать города,
разделять или смешивать народы, изгонять соседей с их земель или отдать им
свои?
-- Это все дороги хробака.
-- Ого! Значит, искать внутри себя?
-- Только.
-- Старая вера?
Борис покачал головой:
-- Ты что-то знаешь о ней?
-- Поклонении Табити или Дане? Слыхивал, что где-то в лесах все еще
есть их тайные капища. Мир меняется медленно. Я умел слушать, Борис. Еще в
детстве мне один старый волхв нарассказывал всякого...
Борис поднял голову, Владимир удивился выражению боли и понимания в
обезображенном лице:
-- А я недавно узнал о Тайных Волхвах... И сперва решил было, что вся
правда только у них. Но, знаешь, у меня нет такого стада баб, как у тебя,
значит, есть время подумать, помыслить... Что поклоняться Дане, чья сила
уже ушла? Что поклоняться и Сварогу, чья сила когда-то уйдет? Боги
бессмертны, но и они уходят в небытие, когда им перестают поклоняться.
Народ пусть строит капища временным богам, как и строил, но умные люди
должны знать о другом боге...
Владимир зябко повел плечами. Внезапно показалось, что стены исчезли,
он словно завис в звездной ночи, когда под ногами нет опоры, а руки
хватаются за пустоту.
-- О ком ты?
-- Некоторые из нас на самом деле тайно поклоняются Великому
Незримому, имя которого неведомо. Это он дает нам временных богов:
Сварога, Даджь-бога и других, он же дает желтолицым Будду, арабам --
Аллаха, иудеям -- Яхве, христианам -- Иисуса, ибо эти временные боги...
да-да, временные! все же способны превратить хробаков в лежунов...
-- А лежунов в крылатых? -- спросил Владимир жадно.
Борис невесело усмехнулся:
-- Век богов долог. Один день бога -- тыща наших лет! Смирись, что ни
при твоей жизни, ни при жизни твоих внуков, люди еще не станут вровень с
богами... Но без нашей части работы и далекие потомки не обретут крылья.
Владимир вздохнул так тяжко, что в приоткрытую дверь заглянул
Кремень. Оглядел волхва подозрительно, он подозревал всех, кто ходил к
Большая часть капища отведена для всех свободных. Малая же пойдет под
-- Странные и печальные вещи говоришь,-- сказал Владимир наконец.--
Пей мед, на ста травах настаивали!
-- Княже, ты бы сказал это еще раньше, если бы сам... Но ты строишь
города, засечные линии, крепости. Ум твой занят делами насущными, а мой,
благодаря тому, что ты взял на себя черную работу править Русью, теперь
проникает в суть вещей и дел...
-- Твоя жизнь интереснее,-- сказал Владимир завистливо. Он засмеялся:
-- Хочешь, поменяю на твои знания всех своих баб и все винные подвалы?
Глава 35
О пирах великого князя уже пошла слава. К нему съезжались знатные
бояре и просто именитые, а также прославившиеся подвигами простые люди,
как-то Мальфред Сильный, Рогдай Удалой, Ян Усмошвец, Андрей Добрянко, Илья
Жидовин, Александр Попович...
Прославленных богатырей, каждый из которых коня со всадником поднимал
на плечи и носил по двору, у Владимира насчитывалось тридцать семь
человек, но за столом у князя редко собиралось больше полудюжины. Почти
все несли службу на казачьих заставах, в народе уже любовно именуемых
заставами богатырскими. Иные, вроде богатыря Добрыни, попрежнему стояли на
рубежах, но уже -- посадниками земель, воеводами, в Киев наезжали вовсе
редко.
Все чаще князь-витязь, как заметили богатыри, бывал на пирах
сумрачен, отвечал невпопад. Взгляд его темных глаз блуждал поверх голов.
Мальфред, как и надлежит простому, как камни его родины, человеку, спросил
в лоб:
-- Княже, никак заболел? Так два пальца в рот, только и делов! И
снова можно жрать и пить в три горла!
-- У него насчет баб трудности,-- предположил Рогдай. Поймал на себе
вопросительные взгляды, пояснил: -- В Киеве уже не осталось девок, на
которых можно было бы жениться! А за ворота ему выехать лень.
-- Не лень, а некогда,-- возразил Ян.-- Ты что ж, на князя такой
поклеп возводишь? Будто он только о своих женах думает? Как тебе не
совестно! У него ж еще около тыщи наложниц, он и про них не забывает! В
поте лица своего, как сказано в одном учении, добывает свое удовольствие!
За столом хохотали, Владимир вымученно улыбался. Здоровое воинское
братство, он здесь не князь, а витязь, которого чтут за отвагу и удаль.
Если в силе и уступит почти всем, то в умении владеть оружием -- вряд ли.
Но на самом деле он уже не витязь, а то существо, что пытается выбраться
из темной земли к свету и солнцу. Друзья-богатыри пока просто не поймут.
Скажут, переработался. А то и вовсе начнут прикидывать, сколько жен не
опасно завести одному человеку...
-- Добрые вы друзья,-- сказал он насмешливо,-- один к одному, как
братья, хоть один черный, как головешка, другой рыжий, а третий щурится
даже впотьмах... А вот в вере -- пестрые, как скоморохи.
Мальфред сдвинул могучими плечами:
-- Обижаешь, Владимир...
-- Разве? Какому богу служите?
Мальфред подумал, пожал плечами:
-- Вот ты о чем... Мы чтим русских богов, но на требы ходим к своим.
-- Вот-вот! Но как ты, такой здоровый, как сарай у бабки, отказался
от Одина и принял веру какого-то Христа?
Мальфред снова пожал плечами, потеснив одного гостя и едва не спихнув
с лавки другого:
-- Не знаю... Один, конечно, могучий бог... А Христос даже не из рода
богов. Так, слабак. Но однажды что-то щемило во мне, душа неспокойна
стала. Христос чем-то человечнее... Он умел страдать, чего не умели мои
могучие боги.
-- Так-так,-- сказал Владимир едко.-- Ну, а ты, Рогдай? Какому богу
молишься?
Рогдай поперхнулся, выронил полуобглоданную кость. Под взглядом князя
внезапно покраснел, выпалил быстро:
-- Истинному! Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммад пророк его! Я
исповедую истинную веру, княже! И зовут меня не Рогдай, а Абдулла.
-- Ну, пусть тебя Аллах так и зовет,-- рассудил Владимир.-- Так чем
тебе наша русская вера не по душе?
Рогдай побледнел, смотрел умоляюще:
-- Княже... Мы здесь поклялись говорить друг другу только правду. Мне
страшно это сказать, но то огромное требище, где стоят все боги -- плохо!
Плохо для всей Руси.
-- Почему?
-- Вспомни хазар. Это была страна, где по пятницам ходили в мечеть,
по субботам -- в синагогу, по воскресеньям -- в храм Христа. А по будням
приносили жертвы своим родным богам. Удивленным гостям говорили: "Стоит ли
гневить богов? Нас от этого не убудет". Убыло! Под ударом Святослава
рассыпалось с такой легкостью, что и сам Святослав удивился. А все потому,
что страну еще до его прихода уже разодрали разные боги!
Владимир нахмурился. Богатыри, несмотря на их мускулы, а сила -- уму
могила, оказались не такими уж тупыми быками. Бывая в разных частях света,
встречаясь с разными людьми, поумнели больше, чем иной боярин, не
вылезающий из своей вотчины.
-- А почему ты избрал Мухаммада... или Мухаммета, как правильно
твоего Бахмета? Поклонялся бы Христу, как вон тот телепень напротив.
-- Моя вера истинная,-- вскипятился Рогдай.-- Она строгая! Я могу
детей учить и воспитывать, а кто меня? Я ведь еще не самый лучший человек
на свете! Только всевидящий Аллах бдит и ведет.
-- В чем же?
-- Вино не велит пить, больше четырех жен не разрешает...
Владимир засмеялся, за ним неуверенно заулыбались и другие:
-- У тебя и одной нет!
-- Но я мог бы завести как ты, что пытаешься переплюнуть мудрого
Соломона, у которого было тысяча жен... а так я должен блюсти себя. У кого
много жен, тот уподобляется... не за столом будь сказано, кому.
-- Ладно,-- сказал Владимир.-- А ты, Ян, тоже поклоны бьешь
Мухаммаду?
Ян, красивый золотоволосый богатырь, с достоинством возразил:
-- Я в сердце своем чту только Христа.
-- Ага,-- понял Владимир,-- как и Лешак Попович?
Лешак рассерженно пытался вскочить, его удержали со смехом, князь-де
прикидывается, он да не знает разницы!
-- Моя вера вернее! -- заявил Лешак вызывающе.-- А у этого дурня
настоящий Христос и не ночевал!
Ян грозно воздел себя из-за стола, ладонь упала на рукоять меча. Его
ухватили сзади, отобрали меч, усадили, похлопывая по плечам. Лешак смотрел
