белеют торцами березовые чурки в обертках бересты, стены заняты книжными
шкафами. Фолианты в телячьей коже, монограммы вытеснены золотом. Огромный
стол завален бумагами. Даже в одном из трех кресел лежит свернутая в рулон
карта. Массивная чернильница из дорогого малахита, пучок гусиных перьев в
хрустальном стаканчике, настольный календарь... Похоже, князь и на юге
продолжает заниматься работой, а не только охотится на лис, как утверждают
знатоки.
Он еще рассматривал книжный шкаф с книгами, когда дверь распахнулась,
вошел грузный мужчина в дорогом камзоле. Вид у него был представительный,
в движениях чувствовалась уверенность высокорожденного, привыкшего с
детства отдавать распоряжения, но лицо было мягким, а сейчас и вовсе
лучилось довольством и счастьем.
Он еще от дверей раскинул руки:
-- Позволь мне обнять тебя, отважный юноша!.. Я богат, но главное мое
сокровище -- Кэт. Это поздний ребенок, я в нее вложил всю душу. Господь
видит как я просыпаюсь в страхе ее потерять, но позавчера я был как
никогда к этому близок.
Он обнял Александра, расцеловал в обе щеки, усадил в кресло.
Придержал рукой, тот порывался вскочить, сам обогнул стол и с
удовольствием опустился на мягкое сидение.
-- Полковник много рассказывал о тебе, Саша. Позволь тебя так
называть? Он очень высокого мнения о тебе.
Александр пробормотал в смущении:
-- Я здесь всего два месяца. Чем я мог заслужить столь лестную
оценку?
Князь покровительственно засмеялся:
-- Саша, мы с полковником уже в том возрасте, когда жизненный опыт
позволяет судить о многом. Мы видывали много, потому нам не требуются
годы, чтобы сразу понять человека. Ты из тех, кто шагает далеко. Есть
люди, которые живут как трава. Есть -- как звери. Но на каждое поколение
рождаются люди, их мало, которым наш их мир сразу начинает казаться тесен.
Они, каждый по-своему, начинают его расширять, улучшать, перестраивать.
Это и мудрецы вроде Моисея, Аристотеля, нашего гения Ломоносова, и
завоеватели вроде Аттилы, Чингисхана, Александра Македонского, и
хитроумные механики вроде Архимеда или Кулибина... При всей разности эти
люди из одного теста. Им тесно в этом мире! Я не знаю, кем будешь ты...
Может быть твои крылья сгорят в самом начале, и никто не увидит твоего
взлета, но ты -- из этой породы.
Александр слушал его, раскрыв рот. Князь говорит то, что он сам
постоянно чувствовал в сердце, но не мог выразить словами. Люди вокруг
слишком ленивы, слишком медлительны, слишком мало хотят от жизни. Но они
такие все... как он думал раньше.
-- Не знаю,-- ответил он искренне.-- Ведь я служить только начал. Я
все время учился... и сейчас все время учусь.
Князь кивнул. Глаза на пухлом слегка одутловатом лице были живые,
внимательные:
-- Учишься. А нынешние дворяне в подражание Митрофанушке стонут: не
хочу учиться -- хочу жениться.
Его острые глаза остановились на его лице. Александр ощутил, что
краснеет. Князь несколько мгновений изучал его, с легким смешком откинулся
на спинку кресла:
-- Саша, мы твои должники. Дело не в драгоценностях, что унесли бы
разбойники, я в состоянии тут же купить новые, но Кэт даже не успела
испугаться, вот за что я тебе благодарен! Когда ты появился, молодой и
веселой, сабля в руке, а в глазах удаль... не спорь, так тебя описала не
только она, но и моя сестра, то они все трое были абсолютно уверены, вот
что удивительно, что с твоим появлением все пойдет хорошо...
-- Ну уж...
-- Я сам их не понимаю, но они в один голос твердят, что сразу
поверили в тебя. Один супротив пяти! Но Кэт была уверена, что ты их
разгонишь, а ее спасешь. Так и случилось, но более того...
Александр ежился под пристальным взглядом. Князь неожиданно
усмехнулся:
-- Тебе будет доставаться за рискованные решения. А также за те,
которые ты принимаешь за других. Признаться, я без охоты принял того
разбойника. Лишь по настоянию дочери, которую люблю настолько, что
отказать ни в чем не могу. Но ты оказался прав: он обожает коней, готов и
спать в конюшне, а на работе конюха просто счастлив. Конечно, я запретил
домашним упоминать, как он нам достался. Таким образом мы обрели в его
лице преданнейшего человека. Странные бывают повороты судьбы, верно?
Он поднялся, обошел стол, снова обнял:
-- Не предлагаю никакого вознаграждения. Знаю, не примешь. Судя по
фамилии, ты из малороссов, а у них гонора на сто князей хватит. Но если
что понадобится, только дай знать. Князь Вяземский с его влиянием,
деньгами и землями -- в твоем распоряжении!
Он проводил его до дверей кабинета. На пороге взглянули друг другу в
глаза. И оба знали, что никогда ни при каких обстоятельствах гордый
подпоручик не унизится до просьбы о помощи.
Кэт ждала его в большом зале. Увидев выходящего из кабинета отца
молодого офицера, бросилась навстречу:
-- Александр!
Он снова ощутил волну нежности и щемящего жара в сердце. Еще никогда
не видел такой прекрасной девушки, нежной и удивительной, чистой как
лепесток розы. Ее глаза сияют как две утренние звезды, омытые росой,
пухлые губы раздвинулись в счастливой улыбке.
-- Милая Кэт,-- сказал он и поперхнулся. Слова сами сорвались с
языка, но не успел пожалеть, она вспыхнула от счастья, засветилась, будто
ее сердце запылало жарким огнем.
-- Ох, Александр,-- сказала она и подошла к нему так близко, что
почти касалась его лицом. Ей пришлось задрать голову, он возвышался над
ней на полголовы. Ее глаза лучились, а губы стали пунцовыми.-- Я боялась,
вы никогда это не скажете!
Ее глаза на миг ушли в сторону, там был альков, и Александр тут же
предложил руку. Они уединились в алькове, занавеси были раздвинуты,
незамужней девушке неприлично оставаться наедине с молодым мужчиной, но
все же они могли издали услышать шаги.
Александр усадил ее на мягкую кушетку, сел рядом. Кэт поколебавшись,
вложила узкую ладонь в его руку:
-- Александр, мы все благодарны... Ой, что это у вас такое твердое?
Мозоли? Неужели от шпаги?
-- И от сабли тоже.
Ее глаза стали огромными:
-- У всех офицеров, которые вхожи в наш дом, ладони белые и нежные...
В алькове было жарко, мундир душил горло. Он словно видел со стороны,
какое у него красное лицо с глупо выпученными глазами. Кэт старательно
отводила взгляд. От нее обворожительно пахло как от нежного цветка.
Голос ее дрогнул:
-- Как часто я в детских снах видела один и тот же сон... На меня
нападают разбойники, у них сабли и страшные ножи, мне страшно... Но вдруг
появляется рыцарь в блистающих доспехах! Он горд и красив, он отважен, а
меч в его руке блещет как молния. Разбойники кто повержен, кто в страхе
бежит обратно в лес. А рыцарь, отбросив меч, берет меня на руки. У него
черные как смоль волосы, мужественное лицо, высокие скулы. Руки его сильны
как ветви дуба, а сам он красив и статен. Он сажает меня на своего коня и
увозит в замок...
Она сделала долгую паузу, смотрела вопросительно. Александр,
чувствуя, что надо что-то сказать, промямлил:
-- У рыцаря должны быть золотые волосы до плечей. Так всегда в
сказках.
-- Это в сказках,-- возразила она.-- А мне снился всегда
черноволосый, смуглый, загорелый, а лицо... немножко даже разбойничье.
Чуточку злое, как у сильного и непокорного человека. Я даже рассмотрела
черные волосы на его груди!
Он ощутил как запылали его уши. Знал, когда увидела мельком волосатую
грудь своего рыцаря. Угораздило же его сидеть с рубашкой, расстегнутой до
пупа! Даже не на солнцепеке.
-- Хорошо, если у него есть замок,-- пробормотал он.
-- Есть,-- сказала она убежденно.-- Или будет, это неважно. А в замке
он берет меня в жены, мы живем долго и счастливо, и у нас множество
детей...
-- Восьмеро,-- пробормотал он.
-- Что? -- переспросила она.-- Ах, почему нет? Восьмеро.
-- И все мальчики...
-- Почему? Пусть и девочки.
-- И оба умирают в один день,-- сказал он тихо.
-- Что?
-- Да так, вспомнил одно гадание...
Она просияла:
-- Вам такое напредсказывали? Я всегда мечтала жить в любви и умереть
со своим мужем и повелителем в один день!
Она внезапно замолчала, спрятала лицо в ладони. Сказано было много,
слишком много. И молчание было долгое, мучительное для обоих. Александр
прокашлялся, в горле стоял комок:
-- Кэт... губернатор был прав. Все мужчины мира ради вас бросятся
хоть на сабли, хоть на штыки. Мое сердце у ваших ног! Я просто не смею и
надеяться... Но если я хоть чем-то похож на рыцаря вашей мечты, если я
смогу быть похожим... то я приложу для этого все силы, отдам этому всю
жизнь... Кэт, я люблю вас!
Она подняла голову, лицо ее было счастливое. В глазах стояли слезы.
Она прижала кулачки к груди:
-- Саша!.. Я люблю вас с того времени, когда еще играла в куклы. Вы
всегда были таким, как сейчас!.. Я просто дрожу от страха, что я сейчас
проснусь, и все исчезнет!
Ее голос в самом деле дрожал, а слезы прорвали запруду и побежали по
нежным щекам. Губы распухли. Александр медленно наклонился и поцеловал. Ее
губы были солеными, они дрогнули, словно от страха, но в следующее
мгновение раскрылись ему навстречу. Он вбирал в себя ее нежность и
чистоту, ее аромат, его руки держали ее сперва за плечи, потом обнял, а
она прижалась к нему с такой силой, какой нельзя было ожидать от ее
хрупкого тельца.
Сердце его стучало мощно и радостно. Он слышал невидимые фанфары и
слышал хлопанье незримых крыльев, это праздновали их союз на небесах.
Послышались шаги. Они с великим трудом оторвались друг от друга, но
остались сидеть, держась за руки как дети. Кто-то прошел мимо, хлопнула
дверь.
Александр сказал жарко, сам удивился своему севшему голосу:
-- Я сегодня же попрошу вашей руки. Как вы думаете, что скажут ваши
родители?
Она опустила ресницы:
-- Скажут, что это несколько неожиданно... что как-то еще не
думали... Что я слишком молода... но вообще-то, если встретится человек,
которого я полюблю... то не спеша и с соблюдением приличий... Ах, Саша! Вы
знаете, что они могут сказать. Ведь они сами в вас влюбились. Тетушка все
уши прожужжала, какой вы скромный, что не пьете и не курите, к гулящим
девкам и к цыганам не ходите, что вас высоко ставит начальство... А отец
сам навел о вас справки. Я к нему подлащилась, он все рассказал. Он тоже
ставит вас очень высоко, еще сказал, что вы обязательно станете, по
меньшей мере, генералом.
Александр слышал как горячая кровь прилила даже к ушам. Радостно
слышать от других то, о чем мечтал втайне сам. Да, он обязательно станет
генералом. И очень молодым генералом! Не ради выгод и жалованья, а потому
что генералы могут делать то, о чем подпоручики не смеют даже мечтать.
-- Значит...
-- Он не откажет.
Он раскрыл объятия, она бросилась в них и прильнула беззаветно,
прижавшись к его сильному телу, как в могучему дубу. Его сердце задыхалось
от любви и нежности, слыша как совсем рядом вздрагивает нежное и страстно
любимое существо. Она трепещет, словно он может исчезнуть! И что это все
окажется сном...
Перед уходом он попросил доложить князю о себе, собрал всю волю в
кулак, а когда дворецкий распахнул перед ним дверь, шагнул вперед, глядя
чисто и преданно, вытянувшись и выпячивая грудь.
Князь отложил бумаги, поднялся навстречу, разводя руки для объятия:
-- Милый Саша, я начал скучать по тебе, едва ты ступил за дверь
