личины, а с генералами Темного Мира надлежит сражаться генералам, а не
зеленым кадетам.
Александр бегом помчался через двор. Ноги были сильные, руки крепкие,
дыхание не сбивалось, а сердце даже не ускорило ритм. Жизнь хороша!
Старик по обыкновению находился в часовенке. В это время здесь бывало
пусто, тем более сейчас, когда выпускники и преподаватели занимались
возлияниями в честь Бахуса.
Александр медленно подошел к старику. В часовне было тихо, прохладно,
торжественно. Старик сидел в задумчивости, книга покоилась у него на
коленях. Он не молился, ибо губы его не шевелились. Просто отдыхал с
закрытыми глазами.
Александр вздрогнул, когда старик, все еще не открывая глаз, сказал
негромко:
-- Зашел проститься, Саша?
-- Да... гм... здравствуйте, Геннадий Иванович!
Старик открыл глаза, внимательно посмотрел на юношу. Александр в
который раз подивился тому, какое у этого древнего деда одухотворенное
лицо. Голова и борода седые, руки с вздутыми синими венами, однако глаза
смотрят бодро, просветленно, а голос мощный, словно у молодого парня.
-- Это хорошо, что не забываешь,-- сказал старик.
-- Разве я мог забыть,-- ответил Засядько с легкой обидой.-- Вы же
знаете, как я вас уважаю. Даже в монастырь собирался! Может быть, даже зря
не пошел.
-- И правильно, что одумался. Это раньше монастыри были единственными
хранилищами духовности и светочами знаний. В то время, когда даже короли
погрязали в дикости и невежестве и не могли расписаться на собственных
указах, монастыри хранили и умножали культуру. Теперь же их усилия
увенчались успехом: грамотность и образованность перестали казаться
пороком. Посему не обязательно идти в монастырь! Даже нежелательно, ибо
теперь в светской жизни человек может для людей и культуры сделать
больше...
-- Теперь я это понимаю,-- ответил Александр.
Старик смотрел очень серьезно. Глаза были глубокие, внимательные.
Если тело старело и дряхлело, то душа словно бы лишь набиралась мощи. И
эта она, мудрая и всепонимающая, сейчас смотрела на него из глубины глаз.
-- Идти в большой мир, юноша. Ты силен духом, мир тебя не одолеет.
Неси людям убеждение, что дух сильнее плоти, что разум выше скотства, что
духовность и наука важнее красивых вещей и сытной пищи...
Александр при слове "наука" вздрогнул, и старик это заметил. У юноши
были свои причины, но Геннадий Иванович истолковал его чувства по-своему.
-- Да,-- сказал он убежденно,-- наука и культура! Было время, когда
наукой занимались только при монастырях. Многие важнейшие открытия до
недавнего времени сделаны монахами. В монастыре Коперник создал свое
учение, Кампанелла писал книги, Паскаль занимался математикой и
философией... Но сейчас, когда образование и развитие общей культуры
победоносно идут по странам, когда заниматься наукой стало модным, а
короли дают на лаборатории и печатанье книг деньги, иди в мир, отрок! Там
возможностей больше. И помни: дух силен, плоть немощна.
Он встал и торжественно перекрестил юношу. Александр почтительно
наклонил голову, принимая благословение.
-- Спасибо, Геннадий Иванович!
-- И последнее, что скажу,-- сказал старик негромко.-- Избегай
уходить из мира... не уходя из него внешне.
Засядько вскинул брови:
-- А... как это?
-- Сейчас многие умные люди хотят улучшить мир. Но все хотят
по-своему. Каждый убежден, что прав именно он... а это опасно. Вообще на
свете нет ничего опаснее!
-- Почему?
-- Даже умные люди не все... добрые. Да и добрые могут наделать много
зла, когда сочтут неверный путь за верный. А ошибиться легко, ибо что
можно наверняка сказать о дороге, что уходит за горизонт?
Он сказал настороженно:
-- Геннадий Иванович, я не все понимаю, о чем вы говорите.
-- Я говорю об иезуитах, масонах, хлыстах, армагеддонистах,
мафусаилистах, скопцах... многих других, которые спешат объявить, что
только они знают как построить царство небесное на земле! Не спеши к ним
присоединяться. Ты горяч, можешь увлечься. Посмотри раз, посмотри другой.
А на третий раз можешь увидеть то, что они сами не замечают в себе.
-- Обещаю,-- сказал Александр твердо.
Мир не настолько велик, подумал он, чтобы я его не взял в кулак, как
созревший орех. Но нужен сильный дух, дабы идти по нему, а не стоять...
А плоть он уже укрепил!
Часом позже Засядько, задумавшись, шел по бульвару. Вспомнился
разговор с Кенигом. Что придется несладко, знал и сам. Выходец из бедной
провинциальной семьи не мог рассчитывать на хорошую должность. Он и
дворянином стал лишь благодаря указу, приравнявшему украинскую старшину к
российскому дворянству. Но указ указом, однако царские чиновники проводят
свою политику.
Все-таки он не дворянин, тем более -- не потомственный, не столбовой,
и хотя к ним приравнен, но доказывать боярским сынкам приходится кулаками.
Пока что кулаками.
Вдруг кто-то свирепо рявкнул:
-- Подпоручик Засядько!
Александр щелкнул каблуками и мгновенно вытянулся. За спиной весело
засмеялись. Засядько оглянулся и тоже улыбнулся. К нему подходили два
друга по корпусу -- Балабуха и Быховский. На мундирах у обоих сверкали
значки прапорщиков. Лицо Быховского сияло: он искусно подражал голосам
старших офицеров и часто пользовался своим умением. Мог говорить самым
низким басом, как директор училища князь Дранде, и писклявым дискантом,
как преподаватель словесности Богомолов. А сам был хрупким и легким,
словно мотылек.
-- Что-о новенького? -- спросил Балабуха, растягивая слова.-- Как
сдал?
В отличие от Быховского это был широкоплечий, мускулистый крепыш, с
кирпично-красным, будто налитым солнцем, лицом, огненно-рыжими волосами,
коричневыми веснушками вокруг носа. Глаза у него были ясно голубые,
странное сочетание, но в этих краях нежданно-негаданно пробуждается то
кровь скифов, то берендеев, то исчезнувшей чуди, то вообще странных людей,
населявших земли чуть ли не до потопа. Руки у Балабухи были короткие,
толстые и заканчивались увесистыми кулаками.
Александр молча достал свидетельство. Друзья одновременно склонили
головы и больно стукнулись лбами. Быховский сморщился и преувеличенно
скорбно потер ушибленное место, он-де не такой твердоголовый, а Балабуха
принялся читать вслух:
-- "...Науку инженерную и артиллерийскую знает превосходно,
по-французски говорит и переводит весьма изрядно, по-латыни разумеет, а в
гистории и географии хорошее начало имеет..."*
-- Счастливчик! -- заметил Быховский.-- Нам бы такие.
-- Ничего,-- утешил товарища Балабуха.-- Мы еще себя покажем.
-- Покажем,-- огрызнулся Быховский.-- С гатчинцами?
Настроение у всех троих сразу же испортилось. Они пошли дальше молча.
Уже год, как умерла императрица Екатерина II, и положение в военном деле
сразу же ухудшилось. Несмотря на женскую ограниченность или благодаря ей,
императрица имела смелость признавать собственную некомпетентность в ряде
вопросов и полагаться на людей более сведущих. В военном искусстве она не
стесняла инициативы полководцев -- фельдмаршалов Румянцева, Потемкина,
Суворова. В результате ее политики русские войска одержали ряд блестящих
побед над турками и значительно расширили владения Российской империи на
юге.
Зато сменивший ее император Павел... Армия по его приказу одела
зауженные немецкие мундиры, солдаты обязаны были носить парики с косичками
и буклями. Широкий славянский шаг был сокращен по прусскому образцу. За
нарушение строя каждого ждала жестокая кара, а то и смерть под
шпицрутенами. Парады стали проводиться ежедневно и нагоняли ужас как на
солдат, так и на офицеров.
-- Туго нам придется,-- проговорил Балабуха озабоченно.-- Солдата в
случае нарушения ружейного приема ждет кара, а нас -- Сибирь. Теперь на
парадах солдаты обязаны появляться в длинных темно-зеленых мундирах с
красными обшлагами, в длиннющих суконных гетрах и тупоносых ботинках. Сам
видел новую форму, клянусь! Да, забыл, еще в белых штанах! Представляете?
На голове у каждого сверкает начищенный кивер, из-под него выглядывают
букли, а сзади торчит косичка. Я слышал, что для того, чтобы содержать в
порядке парики и кивера, приходится вставать ночью, вдобавок начищать две
дюжины блях и пряжек!
-- Суворов, говорят, сказал: "Пудра не порох, букли не пушка, коса не
тесак, а я не немец, а чистый русак".
-- Здорово! -- восхитился Быховский.
-- Здорово, да не очень,-- возразил всезнающий Балабуха.-- Император
вчера дал фельдмаршалу отставку, лишил чинов и сослал в родное имение
Кончанское под надзор полицейского чиновника.
Засядько попробовал утешить приунывших друзей:
-- Ничего... Парады парадами, а как дойдет дело до войны, то куда вся
эта мишура и денется. Что ни говори, а пудра и в самом деле не порох. А
коса не тесак.
-- Дай бог нашему теленку да вашего волка съесть,-- недовольно
буркнул Балабуха.
-- А как князь Голенищев-Кутузов писал по Бугскому егерскому
корпусу,-- засмеялся Быховский и с удовольствием процитировал, гордясь
своей безупречной памятью: -- "Приемами много не заниматься, учить без
лишнего стука и так, чтобы ружье от него не терпело..."
Середину улицы занимала громадная лужа. Прохожие опасливо жались к
заборам, боясь попасть под брызги или копыта лошадей, подгоняемых лихими
извозчиками. Балабуха и Быховский обошли ее по кромке, а Засядько лихо
перепрыгнул.
-- Теперь и Кутузова отстранят,-- сказал Балабуха.
-- Вряд ли,-- возразил Засядько.-- Кутузов -- опытный политик. С
двором ладить умеет.
-- Он со всеми умеет,-- хмыкнул Быховский.-- Хитрая лиса...
Балабуха и тут не упустил случая блеснуть своей осведомленностью:
-- Вчера Кутузова послали в Берлин договариваться о совместных
действиях против революционной Франции. Довольно легкое дело, ибо Пруссии
выгодно вступить в коалицию с Россией, Англией и Австрией. Все они
панически боятся Франции. Помяните мое слово, нам еще придется драться с
французами!
Быховский угрюмо подтвердил:
-- Да, с запада пахнет порохом.
Впереди раздался грохот сапог. Из-за поворота показалась колонна
солдат. Одинаковые, в темно-зеленых долгополых сюртуках и белых гетрах,
напудренные, завитые, они были похожи на оловянных солдатиков --
излюбленную игру короля Фридриха и российского императора Павла. Солдаты
шли, не сгибая коленей, поднимая высоко ноги и со стуком опуская их на
вытянутые ступни.
Балабуха, который с первого же дня возненавидел прусские порядки,
разозленно сплюнул. Разукрашенные как попугаи солдаты уже не выглядели
солдатами. Быховский толкнул друга в бок и сказал примирительно:
-- Не сердись. Умей находить в жизни и хорошее.
-- А ты сам в ней что-то видишь хорошее?
-- Вижу.
-- Что?
-- А посмотри в ту сторону... Во-о-он там коляска! Разве не ангел
сидит в ней в окружении гарпий?
Со стороны площади, весело постукивая колесами, двигалась элегантная
закрытая коляска. Ее легко и гордо везла четверка вороных. Быховский с
досады сгустил краски: две пожилые женщины, находившиеся в ней, вовсе не
были похожи на гарпий, однако их спутница, миловидная девушка лет
шестнадцати, и в самом деле напоминала ангела с рождественских открыток.
Засядько никогда раньше не видел такое безукоризненно правильное лицо
с большими ясными глазами и доброй улыбкой. Девушка смотрела на мир
открыто и радостно, лицо ее было милым и прекрасным.
Кучер взял чуть левее, пропуская колонну солдат. Молоденький офицер,
