описывал ожоги кзина, когда плоская голова кукольника исчезла из поля
зрения камеры интеркома.
Луис подождал некоторое время, после чего выключил интерком. Несс
наверняка скоро очнется от кататонии. Для него слишком важна его
собственная жизнь.
До конца дня оставалось десять часов, и все это время они просидели в
яме.
Кзин, по большей части, спал. Они помогли ему спуститься в укрытие и
дали снотворное. Белая пена, покрывающая его тело, загустела, и теперь
кзин напоминал мягкую резиновую подушку.
- Единственный резиновый кзин в мире, - сказала Тила.
Луис пытался уснуть, и несколько раз это ему почти удавалось, но
потом он просыпался от того, что ему снилось, будто среди солнечного дня
на него наползает черная тень огромного прямоугольника.
Проснулся он весь в холодном поту. Если бы он встал спросонья, чтобы
осмотреться, солнечники сожгли бы его на месте! Однако тучи висели на
своих местах, мешая грозным цветам явить свою мощь.
Наконец начало темнеть, и Луис принялся будить своих товарищей.
Они летели ниже облаков: нужно было все время следить за
солнечниками. Если бы к рассвету оказалось, что цветы еще под ними,
пришлось бы быстро приземляться и готовить себе новое укрытие.
Время от времени Луис опускался еще ниже, чтобы разглядеть местность
получше.
Час спустя солнечники начали редеть, потом появилась широкая полоса,
на которой цветы только что взошли среди головешек недавно сожженных
деревьев: сами они не могли справиться даже с буйной, рвущейся к свету,
травой. А потом они исчезли совсем, и Луис наконец-то смог поспать.
Спал он так крепко, словно кто-то подсыпал в его пищу наркотики, а
когда проснулся, была еще ночь. Он огляделся по сторонам и немного вправо
по курсу заметил мерцающий огонек.
Еще не придя в себя после глубокого сна, он подумал, что это,
наверное, светлячок, сидящий на невидимой поверхности звукопоглощающего
барьера, или что-нибудь в этом роде. Он протер глаза.
Тогда он вызвал Говорящего.
Огонек рос на глазах. На фоне погруженной в темноту поверхности
Кольца он казался ярким, как луч солнечного света. Наверняка это были не
солнечники. Ночью их не видно.
"Может быть, дом, - подумал Луис. - Только откуда такая иллюминация?"
Кроме того, если бы это был только дом, он бы мелькнул перед ними и исчез.
При такой скорости пересечение Северной Америки заняло бы у них два с
половиной часа.
Огонек, теперь уже точно справа, медленно перемещался назад.
Говорящий по-прежнему не отвечал.
Луис усмехнулся и покинул строй. Флотилия, ведомая теперь кзином,
состояла уже только из двух скутеров. Луис повернул в сторону экипажа
Говорящего.
Ударные волны рисовали причудливые узоры на облаках. Скутер кзина и
его серая фигура, похожая на духа, казались пойманными в сеть неэвклидовых
линий.
Оказавшись совсем рядом с ним, Луис посветил прожектором, и дух ожил.
Луис осторожно ввел свой скутер между кзином и таинственным огоньком и
снова посветил.
- Да, Луис, - сказал голос кзина. - Я вижу какой-то свет справа и
сзади.
- Взглянем на него?
- Охотно, - и кзин вошел в широкий вираж.
Они кружили в темноте, словно любопытные маленькие рыбки, трогающие
носами тонущую бутылку. Таинственный огонек оказался замком десятиэтажной
высоты, висевшим в тысяче футов над землей и освещенным, как пульт
управления какой-нибудь древней ракеты.
За огромным панорамным окном, которое одновременно было стеной,
частью пола и потолка, находилось помещение размером с концертный зал. В
центре приподнятый участок пола окружал лабиринт столов и стульев.
Пятидесятифутовое пространство между полом и потолком было совершенно
пустым, если не считать абстрактной скульптуры из проволоки.
Протяженность и доступность пространства на Кольце по-прежнему
удивляла их. На Земле одним из самых страшных преступлений было управление
скутером без включенного автопилота. Падающий экипаж попросту ДОЛЖЕН БЫЛ
кого-нибудь убить, независимо от того, где он упал. Здесь же они имели
дело с тысячами миль полной пустоты, зданиями, летающими над городами, и
залами, достаточно высокими, чтобы не пришлось пригибаться даже гостям с
ростом в пятьдесят футов.
Под замком лежал город. Темный, без единого огонька. Говорящий
промчался над ним, как охотящийся ястреб, осматриваясь в бледном полусвете
Арки Неба. Вернулся он с сообщением, что город весьма похож на
Зигнамукликлик.
- Нужно осмотреть его днем, - сказал он. - Думаю, что этот замок
весьма важен. Он мог простоять, не изменяясь с момента упадка цивилизации.
- У него должен быть собственный источник энергии, - думал вслух
Луис. - Интересно, почему? В Зигнамукликлике мы не видели ничего
подобного.
Тила направила свой скутер прямо под летающее здание. Глаза ее
расширились от восхищения.
- Луис, Говорящий! - позвала она. - Смотрите!
Они не задумываясь полетели за ней. Когда Луис приблизился к ее
скутеру, то почти физически ощутил тяжесть, висящую над головой.
Вся нижняя сторона замка была покрыта окнами и состояла из
стыкующихся между собой под самыми разными углами стен, выступов, углов.
Не могло быть и речи о посадке этой мощной конструкции. Кто ее построил? И
почему именно таким способом? Бетон и сталь, сплетенные между собой самым
причудливым образом... Как это, ненис, не рассыпалось на части? Желудок
Луиса предостерегающе сжался, но он стиснул зубы и вместе с Тилой медленно
пролетел под зданием, превосходящим своей массой большой пассажирский
лайнер.
Тила обнаружила удивительную вещь: большой, ярко освещенный бассейн в
форме ванны. Его прозрачное дно и стены граничили только с открытым
воздухом, за исключением одной, которая соединялась с чем-то вроде бара...
а может, салона... Трудно было что-то утверждать, глядя сквозь две
искажающие свет стены. Бассейн был сухим, а на дне его лежал огромный
скелет, слегка напоминающий скелет бандерснатча.
- Они держали в домах довольно больших зверей, - заметил. Луис.
- Это бандерснатч джинксов? - спросила Тила. - Мой дядя много
охотился и сделал комнату трофеев внутри скелета бандерснатча.
- Они встречаются на многих планетах. Некоторые даже их едят. Я бы
вовсе не удивился, если бы оказалось, что они населяют всю Галактику. Не
знаю только, почему их привезли СЮДА?
- Для развлечения, - просто сказала Тила.
- Думаю, это шутка, - бандерснатч напоминал гибрид Моби Дика с
гусеничным бульдозером.
"Хотя, - подумал Луис, - почему бы и нет? Строители Кольца наверняка
посетили много планет, чтобы выбрать формы жизни, которые хотели бы видеть
на своем детище.
Впрочем, неважно. Лучше всего направиться прямо к краю. Никаких
исследований, никаких открытий. Они уже преодолели расстояние, которое
позволило бы им обогнуть Землю раз шесть или семь. Красные глаза финагла,
как много здесь можно было открыть!
Чужие формы жизни. (Пока неопасные).
Солнечники. (Освещенный ими кзин, и рык боли в интеркоме).
Бандерснатчи. (Разумные и опасные. Наверняка здесь были такие же.
Бандерснатчи везде одинаковы).
А смерть? Смерть тоже везде одинакова".
Они еще раз облетели замок, отыскивая вход. Да, окон было много -
четырехугольники, восьмиугольники, круги, эллипсы и просто большие
бесформенные плоскости - но все они были закрыты. Они нашли док для
летающих экипажей с чем-то вроде разводного моста, на котором можно было
сесть, но мост, как это обычно бывает с разводными мостами, был поднят.
Они нашли спиральную лестницу в несколько сотен футов, свешивающуюся вниз,
как оборванная пружина кровати, и заканчивающуюся в воздухе. Какая то
могучая сила оборвала ее, оставив скрученные стальные балки и выщербленный
бетонный край. На другом конце их ждали наглухо закрытые двери.
- Клянусь Финаглом, я разобью какое-нибудь окно! - воскликнула
разозленная Тила.
- Стой! - крикнул Луис, уверенный, что она так и сделает. -
Говорящий, сделай это дезинтегратором. Нам нужно войти внутрь.
В свете, льющемся из большого панорамного окна, кзин вынул
дезинтегратор Славера.
Луис, пользуясь этим инструментом на поле солнечников, включил только
один луч, нейтрализующий отрицательный заряд электронов. Здесь этого тоже
вполне бы хватило. Однако, можно было догадаться, что Говорящий все равно
использует оба.
Две удаленные друг от друга на несколько дюймов точки внезапно
приобрели противоположные заряды: возникла разница потенциалов.
Вспышка была ослепительной. Луис сжал веки, пытаясь сдержать слезы и
прогнать боль. Одновременно со светом ударил оглушительный даже сквозь
звукопоглощающий барьер раскат грома. В тишине, наступившей после этого,
Луис почувствовал, как на его затылке, плечах и верхней стороне ладоней
оседают мелкие, едкие частицы. На всякий случай он все еще не открывал
глаз.
- Ты должен был это проверить, - сказал он.
- Совсем неплохо действует. Это нам еще пригодится.
- Всего наилучшего, дружок. Только не целься из этого в папочку, а то
папочка может рассердиться.
- Я не вижу поводов для шуток, Луис.
Наконец, глаза Луиса снова обрели способность видеть. Он сам и его
скутер были покрыты слоем стеклянной пыли. Силовое поле задержало
разлетевшиеся частицы, чтобы потом позволить им постепенно упасть и
остаться на всех хотя бы слегка горизонтальных плоскостях.
Тем временем Тила уже входила в огромное помещение. Не колеблясь, они
последовали за ней.
Луис просыпался постепенно, испытывая почти уже забытое чувство
комфорта. Он лежал на чудесной мягкой поверхности, положив голову на руку,
которая совершенно одеревенела.
Повернувшись навзничь, он открыл глаза.
Он лежал в постели, глядя на высокий белый потолок. Твердый предмет,
упиравшийся ему в ребра, оказался ступней Тилы.
Все верно. Ночью они нашли эту кровать, огромную, как аэродром, в
необъятной спальне, занимающей то, что в любом здании, стоящем на земле,
можно было бы назвать подвалом.
Прежде чем попасть туда, они повидали множество чудес.
Замок действительно был замком, а не просто стилизованным отелем.
Банкетный зал с пятидесятифутовым окном уже сам по себе был чем-то
необычайным. Расставленные в нем столы окружали центральный, округлый
подиум, на котором стояло одинокое богато украшенное кресло с высокой
спинкой. Вскоре Тиле удалось найти способ, позволявший подниматься вместе
с креслом в воздух, и привести в действие-устройство, усиливающее голос
того, кто его занимал, почти до ураганного рева. Кресло могло еще и
вращаться - при этом вращалась и висевшая над ним скульптура.
Сделана она была из проволоки и состояла в основном из воздуха. Все
это казалось великолепной абстракцией, пока Тила не поставила ее под
определенным углом. Тогда оказалось, что она изображает голову совершенно
лысого мужчины.
Был ли он туземцем, членом общества, в обычаях которого было бритье
лиц и голов? А может, представителем иной расы, живущей на противоположной
стороне Кольца? Ничто не указывало на то, что они когда-нибудь узнают это.
Одно было ясно - правильное симпатичное лицо принадлежало человеку, причем
человеку, привыкшему приказывать.
Луис смотрел вверх и старался запомнить это лицо. Тяжесть
ответственности покрыли его многочисленными морщинами и отягчила глаза
отвисшими мешками. Художнику каким-то необычным способом удалось передать
эти детали в почти невесомой, обозначенной лишь несколькими линиями
