- Отдохните, - говорил им Пурпурный, - раз мы попали в штиль, то
нечего беспокоиться, что мы отклонимся от курса.
Мальчишки прилегли вздремнуть. Шуга оставался на носу лодки, решив
помолиться Маск-Вотцу и попытаться выпросить у него ветер.
А Пурпурный полез на снасти, чтобы проверить свои баллоны. Я тоже
прошел на нос. Путешествие начинало становиться скучным. Делать здесь было
совершенно нечего, только сидеть и смотреть вокруг и вниз. Шуга покончил
со своей молитвой и опустился на скамью. Он принялся распаковывать свое
волшебное оборудование.
- Вонючие подонки, - поминал он своих подмастерьев. - Забыли положить
мою флейту.
- Ты должен радоваться, что у тебя вообще есть подмастерья, - сказал
я. - С недавних пор мало кого на это тянет. Большая часть молодежи деревни
желает стать либо ткачами, либо производителями электричества. Немногие
стремятся следовать старым обычаям.
- Хм! - фыркнул Шуга. Он поглядел на меня, - и что они будут делать
теперь, когда воздушная лодка закончена, а? Спроса на воздушную ткань
больше нет, генераторы крутить ни к чему. Вот и получается, что работы у
них тоже нет.
- Ну, не знаю, - ответил я. - Недавно я слышал, как Леста и Гортин
обсуждали возможность постройки еще одной летающей машины. Больше этой.
Чтобы доставлять из деревни товары на материк и обратно.
- Это вполне вероятно, - пробурчал Шуга. - Но у меня пока что есть
дураки-помощники. И они забыли положить в мой мешок саранчу и мои трубы...
- Значит ты плохо учил их, - сказал я. - Со своими у меня
неприятностей не было.
- Хм, не так это легко, как ты думаешь, Лэнт, научить стать
волшебником. Как вспомню свою учебу...
И он замолчал.
- В чем дело? - спросил я.
- Лэнт, ты прав. Я мало их бил.
- Не понимаю.
- Конечно. Учить волшебника это совсем не то, что учить резчика или
ткача. Ученика надо бить три раза в день, чтобы он не стал самодовольным.
Затем ты должен бить его еще три раза, чтобы он захотел слушать, и еще три
раза, чтобы внушить к себе страх - пусть они будут недовольны своей
жизнью, пусть даже восстанут разок против тебя.
- Что-то слишком много битья, - заметил я.
Шуга кивнул.
- Это необходимо. Вечное величие волшебника прямо пропорционально
количеству побоев, которые он перенес.
- Твои годы учебы, должно быть, были ужасными...
- Так и было. Мне повезло остаться в живых. Старик Алгер не шел
отдыхать, пока не выбивал из меня все недовольство. Мы смастерили на него
около сотни различных волшебных ловушек, и ни одна не сработала - он все
их разгадал.
- Ты хочешь сказать, что ученик волшебника должен стараться убить
своего учителя?
Шуга кивнул.
- Конечно. А как же ты узнаешь, что ты лучше, чем он. Это необходимо,
ученики всегда стараются так поступить. Потому что это самый короткий путь
к величию. И это проще, чем ждать нормального посвящения.
- Но Шуга, - забормотал я. - Значит твои ученики тоже постараются
убить тебя.
- Конечно. И я этого жду. Но я умнее и искуснее, чем любой из них,
чем оба вместе взятые. Насчет их я не беспокоюсь. Они до сих пор даже не
выучили, как проклясть родных. Каждый раз, когда покушение у них
срывается, я их сурово наказываю. Таким образом, они получают очередную
порцию вдохновения. И в следующий раз все стараются сделать лучше. А
значит, учатся планировать более тщательно. Но, конечно, у них опять не
получается. Они очень стараются, и вот такое состязание приносит много
радости волшебнику. Кто кого перехитрит.
Я покачал головой. Я много не мог понять в жизни, в том числе и
этого.
Я пошел на корму, немного вздремнуть. Лодка, подвешенная на
раздувающихся баллонах, мягко покачивалась, и через мгновение все заботы
волшебников уплыли прочь.
37
Мы провели час темноты в дрейфе, собравшись все пятеро на дне лодки.
Вести наблюдение смысла не было - почти ничего не было видно, кроме черной
воды. Немного погодя Пурпурный поднялся и завернулся в одеяло. Мы слышали,
как он бродит взад-вперед по корме, ощущали сквозь тонкие доски палубы его
шаги.
- Он беспокоен и нетерпелив, - прошептал Орбур.
- Будем надеяться, что ветер повременит немного, - сказал Вилвил. -
Слишком холодно, чтобы влезать и крутить педали.
Я высунулся из-под одеяла. Пурпурный глядел вверх, на баллоны. Они
были пугающе высвечены и ярко сверкали в темноте. Пурпурный что-то
бормотал об утечке водорода. Орбур и Вилвил переглянулись.
- Он не хочет приземляться, - сказал один.
- Придется, - ответил другой. - Если надо будет подкачать баллоны. Но
без этого не обойтись.
Я содрогнулся. Под нами слышался плеск волн, случайные всплески и
стоны пещерной рыбы. Лучше бы нам совсем не приземляться, подумал я. Хотя,
если водород утекает, то выбора тут не осталось.
Я тосковал по огню, благословенному теплу. Но Пурпурный ничего такого
не позволит - ни пламени, ни делающего искры устройства любого вида.
Ничего, что могло бы угрожать неистово взрывающему водороду. Если бы мы не
прихватили с собой солидный запас пива, то были бы теперь вдвойне более
несчастными и вдвойне промерзшими. Мы с Шугой то и дело передавали друг
другу кувшин. А когда немного погодя появилось солнце, то мы уже вообще ни
о чем не тревожились.
Пурпурный вновь высмотрел наш ориентир. Вилвил и Орбур забрались на
велосипеды. Они развернули "Ястреб" в нужном направлении и начали крутить
педали. Пурпурный вернулся на свое место на носу лодки и захрапел, как
пробудившаяся гора.
Шуга опять погрузился в угрюмость. Несколько раз во время темного
периода он высовывался из-под одеяла, но лун все еще не было видно. В
первое темное ненастное время небо затянул туман. Во второй раз было ясно,
но луны не показывались.
Шуга был раздражен и растерян: это был знак Гафьи - знак того, что
все боги отказываются слушать. Но Шуга был непреклонен. Он забрался на
снасти, на небольшую платформу, которую Пурпурный назвал "воронье гнездо"
и мрачно сидел там.
Позже, когда Пурпурный проснулся, то поинтересовался, отчего это Шуга
такой хмурый. Я рассказал, что это все из-за лун. Шуге нужны луны, но он
не может их увидеть. Я, правда, не стал объяснять, для чего именно нужны
луны.
Пурпурный окликнул:
- Шуга, спускайся, я тебе объясню насчет лун.
- Ты? - фыркнул он. - Ты мне объяснишь насчет лун?!
- Но могу же я тебе о них рассказать, - настаивал Пурпурный.
- Послушать не вредно, - согласился я.
- Хм, - ответил Шуга, - ты что в этом понимаешь?
Но все же спустился.
Пурпурный снова достал шкуру животного и начал рисовать на ней линии.
- Прежде чем опуститься на летающем яйце к вам, вниз, я изучал пути ваших
лун. Скорее всего, что они - осколки одной большой луны, но остались
вместе на орбите. По крайней мере, сейчас они все вместе. И полагаю,
бывают периоды, когда они отстоят далеко друг от друга.
Шуга кивнул. Все было правильно.
- Они часто меняют свою конфигурацию, - сказал он, - они проходят раз
за разом ряд близких конфигураций, меняющихся с потерей каждой луны.
- Ага, - произнес Пурпурный. - Конечно, они влияют друг на друга.
Одни отстают, другие выхватываются из потока обломков, которые следуют за
ними на вашей весьма своеобразной орбите.
Я перестал слушать и побрел на нос корабля. Я не волшебник, и этот
разговор мне быстро наскучил. Позднее, я заметил, Шуга брал волшебную
карту Пурпурного и с интересом ее разглядывал. В глазах его сверкал
яростный блеск, и он бормотал что-то угрожающее.
38
Третий голубой рассвет застал нас всего в нескольких человеческих
ростах над водой. Огромные волны проносились под нами, вода вздымалась и
опадала в постоянном беспокойном движении. Взбираясь на свои велосипеды
Вилвил и Орбур ворчали из-за отсутствия высоты.
- Ветер эффективнее толкает нас, когда мы выше, - ворчал Орбур.
Пурпурный задумчиво кивал. Он посматривал на баллоны. Я же беспокойно
косился вниз. Поверхность воды была пенистой и черной. Я видел волны,
ощущал запах влаги в воздухе. Мы уже два дня упорно продвигались на север,
подгоняемые иногда ветром, иногда воздухотолкателями. Если машина
опускалась слишком низко, Пурпурный высыпал песок из балластных мешков, и
мы снова поднимались. Но теперь оставался только один мешок с песком, и
Пурпурный начинал беспокоиться. Он регулярно осматривал баллоны, начиная
еще с первой ночи. Ему приходилось периодически взбираться на снасти и
щупать их, затем он опускался, цокая языком и качая головой. Сейчас
воздушные мешки опали, мы это видели, даже не поднимаясь на снасти.
Пурпурный провел все утро, склонившись над перилами и пытаясь оценить
расстояние до воды под нами. Я и сам проводил долгие часы, склонившись над
перилами, но что толку было в созерцании воды? Постоянная смена высоты
начала меня нервировать - как и постоянные неритмические колыхания лодки и
тревожные раскачивания, когда кто-то менял положение.
Размышления Пурпурного натолкнули его на идею, как замерить нашу
высоту. Он должен уронить какой-нибудь предмет и засечь время, за которое
тот упадет. Это можно делать даже в темноте, если внимательно
прислушиваться к всплескам.
Поэтому после самых последних расчетов, основанных на падении кислой
дыни, Пурпурный объявил, что мы очень быстро теряем газ и должны подкачать
баллоны как можно скорее. Затем он снова взобрался на снасти, а Вилвил и
Орбур оседлали велосипеды. К счастью, добавил Пурпурный, после посадки
пропеллеры будут уравновешивать нас и направлять в нужную сторону.
Он начал развязывать шейку одного из баллонов. Теперь Пурпурный висел
на веревках над нами - пухленький, на фоне обмякших мешков, и продолжал
отдавать распоряжения.
- Лэнт, Шуга, подтяните вон ту веревку! Я должен отвести баллоны в
сторону. Вилвил, замедляй ход! Орбур, крути назад! Вот так! Держите курс!
Он осторожно манипулировал похожей на шланг шейкой мешка, понемногу
стравливая газ. Мы начали спускаться. Пурпурный выпустил еще немного газа,
завязал шейку баллона, вскарабкался на снасти к другому мешку. Мы
продолжали спускаться.
- На какой мы высоте? - спросил Пурпурный.
Я выглянул за борт. До воды осталось меньше одного человеческого
роста. Пропеллеры уже задевали за гребни волн, погружаясь и выныривая,
оставляя за собой пенный след.
- Лэнт, проверь, чтобы руль лодки стоял прямо, - закричал Пурпурный.
Я шатаясь прошел на корму, где был смонтирован руль. Он тоже был
изготовлен из уплотненной воздушной ткани, натянутой на раму. Я поставил
его прямо и обвязал веревкой, чтобы зафиксировать в таком положении.
- На какой мы высоте?
Я снова выглянул. Мы все еще находились на высоте человеческого роста
от воды. Почему-то снижение прекратилось.
Пурпурный выпустил еще немного газа. Мы снижались, снижались и...
плюх! Шлепнулись в воду. Немного погрузились, всплыли и пошли вверх, вниз,
скакать по верхушкам волн.
Вилвил и Орбур по-прежнему крутили педали. Удивительное дело,
воздухотолкатели продолжали взбивать позади нас пену, и мы устойчиво
двигались вперед. Воздухотолкатели работали и в воде! Ну и чудесным же
устройством они оказались!
Пурпурный сбросил узкие рукава воздушных мешков так, чтобы они
свисали в лодку. Господи, шестнадцать длинных шлангов. Я посмотрел вверх и
подумал о брюшке молочного животного. Пурпурный освободил деревянную раму,
которую для него смастерил Пэри Плотник. В ней был сделан паз для батареи.
