да, пожалуй, коварной хищнице здесь есть чем поживиться.
Когда Сара возвращалась в Равенс-Милл, солнце уже не грело. Было сов-
сем не поздно, но ведь стоял апрель, а весна в том году выдалась на ред-
кость холодная. У нее замерзли руки, ногам было тепло в толстых сапогах,
и она спрятала руки в перчатках в карманы куртки.
Интересно, Майкл уже вернулся? - подумала она, когда брела назад к
дому. Наверное, уже вернулся, и сердце ее опять тревожно забилось при
одной лишь мысли о нем. Пока она гуляла, ей удалось немного отвлечься,
но теперь, когда ей предстояло опять с ним увидеться, она не могла сос-
редоточиться ни на чем другом.
Когда она подошла к ограде, ограничивающей владения Равенс-Милла, у
нее разболелась нога, которую она подвернула, и она поняла, что прогулка
утомила ее больше, чем она рассчитывала. Если честно, то до тех пор, по-
ка она не вспоминала о Майкле, она чувствовала себя совершенно здоровой,
по-видимому, именно переживания подточили ее силы.
Но ей не представилось случая расслабиться. Пока она пробиралась че-
рез кустарник к дому, человек, который занимал все ее мысли, вышел ей
навстречу, и по его лицу и всему облику было очевидно, что он более чем
заинтересован тем, куда это она пропала.
- Где, черт побери, тебя носит? - выпалил он, схватив ее за локти и
сердито на нее глядя. - Ты, по-моему, говорила, что приехала сюда пора-
ботать. Господи Боже, я уже решил, что ты спустилась в бухту и тебя
унесло приливом!
- Извините. - Сара слегка покачнулась, когда он отпустил ее, и его
гнев сразу невольно сменился тревогой.
- Что случилось? С тобой все в порядке? Я что, сделал тебе больно?
- Нет. - Сара старалась казаться спокойной. - Я... я подвернула ногу,
вот и все. Ничего страшного, просто растяжение.
- Ты уверена? - В голосе Майкла звучало сомнение, и, тихо ругнувшись,
он поднял ее на руки, как вчера ночью, и понес к дому.
Сара сделала жалкую попытку остановить его, хотя на самом деле была
рада его силе. Но его дыхание, которое она ощущала на своем лбу, взвол-
новало ее, и она подумала, что, пожалуй, было бы лучше, если бы она сама
дошла до дома. Она чувствовала его всего: какие у него широкие плечи,
какая сильная грудь, как твердо и легко он несет ее - несколько секунд,
и они уже у порога. В холодном воздухе смешались их дыхания: его чуточку
пахло табаком, ее было коротким и прерывистым, что говорило о слабости,
которую она не могла скрыть.
Он не спустил ее с рук в холле, как она думала, а понес в библиотеку
и поставил на ноги у ярко горящего камина; когда он опускал ее, она
скользнула вдоль его тела, что опять отозвалось в ней теперь уже знако-
мым трепетом.
- Ты замерзла, - упрекнул он ее хрипловатым голосом. - Почему, черт
побери, ты не сказала, что хочешь прогуляться? Можно было поехать в Фал-
мут. Мы бы там вместе пообедали. Сара прерывисто вздохнула. - Я... я хо-
тела пройтись пешком, - заявила она, расстегивая капюшон и освобождая
волосы, которые каскадом упали ей на плечи. - И... и вам вовсе не надо
обо мне беспокоиться. Я вполне могу сама о себе позаботиться. - Черта с
два! - Пока она с решительным видом расстегивала кожаные пуговицы на
куртке, Майкл ходил взад-вперед по комнате, нетерпеливо приглаживая во-
лосы руками. - Ты что, не знаешь, что болота опасны? Там застаивается
вода, есть топь и трясина - затянет в считанные секунды!
- Правда? - Сара подняла голову и посмотрела на него. - Да вы просто
меня пугаете! Я сомневаюсь, есть ли здесь хоть одна топь на двадцать
миль вокруг!
Майкл сердито встретил ее взгляд и возмущенно поднял брови, но ее это
не убедило. Покачав головой, она наклонилась погреть руки у огня, и тут
его прорвало.
- Да что ты в этом понимаешь? - спросил он, подходя к ней и гневно на
нее глядя. - Ты что, выросла на этих болотах? Или, может, когда тебе еще
не было десяти, облазила здесь каждый камень и канаву?
Неохотно Сара выпрямилась.
- А вы облазили?
- Да, облазил, черт побери, и знаю, что там, получше, чем ты!
- Ну ладно. - Сара изобразила покорность. - Простите меня. Я уже про-
сила прощения и, если надо, попрошу еще. Откуда я могла знать, что мне
нельзя выходить из дома? Но ведь если... если бы вас здесь не было, мне
бы пришлось самой о себе заботиться, значит...
- Ничего не значит! - пробормотал он, тяжело дыша, и, словно помимо
воли, его руки потянулись к ней. Они скользнули по ее плечам, к шее, под
шелковый занавес ее волос, и притянули ее к нему. Руки были холодные,
настойчивые; от движения раздвинулись лацканы его коричневого в рубчик
пиджака, и под тонким шелком кремовой рубашки показались темные волосы
на груди. Пока они только препирались, Майкл ослабил коричневый вязаный
галстук, и кой-то гипнотический маятник, приковывая ее взгляд и вызывая
в ней, как и вчера ночью, летаргию. Она еще больше взволновалась, когда
вспомнила, что видела его почти раздетым, и ей все труднее было бороться
с искушением поддаться его обаянию.
- Нет! - выдохнула она и сверхчеловеческим усилием вырвалась из его
объятий; отступив от него подальше, взглянула на него темными, измучен-
ными глазами. - Вы... вы же обещали!
Судя по бледности, проступившей из-под загара, Майкл был не менее
взволнован, но он твердо сжал губы, встретив ее осуждающий взгляд.
- Да, конечно, - выдавил он напряженно, поправляя дрожащими руками
воротник рубашки. - Ты права, это я должен просить прощения. Боюсь, я...
впрочем, не обращай внимания. - Он шумно вздохнул и вежливо добавил: - Я
принесу тебе чего-нибудь выпить. Чтобы ты согрелась. Или ты хочешь чаю?
Сара облизнула пересохшие губы. Это был опасный момент, и она понима-
ла: ей придется избегать таких моментов в будущем, если она хочет убе-
дить его в том, что действительно имеет в виду то, что говорит. Когда
его руки касались ее, когда его пальцы ласкали мочки ее ушей, она
чувствовала почти непреодолимое желание прижаться к нему, а если бы он
поцеловал ее...
- Я... хорошо бы чаю, - сказала она тихо и спокойно. - Пожалуй... по-
жалуй, я буду пить чай у себя в комнате. Я хочу... поудобнее положить
ногу.
- Располагайся здесь, - хмуро предложил Майкл. - Вон сзади очень
удобное кресло, и я сейчас принесу табуретку для ног.
Сара колебалась.
- Я... не буду вам мешать?
Майкл опустил уголки губ.
- Нет, - заявил он сухо, - ты не будешь мне мешать.
- Хорошо. - Сара чуть помедлила, сняла куртку и нервно огляделась,
куда бы ее положить.
- Дай ее мне.
Майкл взял у нее куртку, пошел к двери и вышел в холл. Сара посмотре-
ла ему вслед и, неуверенно пожав плечами, опустилась в мягкое бархатное
кресло у огня. Здесь теплее, говорила она себе, оправдывая свою уступку,
но это звучало не слишком убедительно. Однако, раз уж она осталась в Ра-
венс-Милле, ей нужно выработать в их отношениях некий нейтралитет, а не
прибегать к вооруженным провокациям, которые запросто могут привести к
открытому конфликту.
Миссис Пенуорти привезла на сервировочном столике чай. Она вкатила
столик в библиотеку, поставила рядом с креслом, где сидела Сара, и с лю-
бопытством огляделась, не обойдя вниманием ни сапоги, которые Сара сбро-
сила у камина, ни то, как она сидела, положив пальцы ног на каминную ре-
шетку.
- Господин Трегоуэр говорит, вы подвернули ногу, - сказала она, и Са-
ра небрежно махнула рукой.
- Пустяки, - быстро заверила она. - Ничего серьезного. Я, по-моему,
наступила на заячью нору.
- Так вы гуляли, мисс? На болоте? Да, в это время года там свежо.
Сара кивнула, не зная, что на это ответить, и миссис Пенуорти продол-
жила:
- Мать господина Трегоуэра тоже любила гулять на болоте. Оно и понят-
но - ведь они такие бродяги, и вообще...
- Спасибо, миссис Пенуорти, вы свободны. - Голос Майкла за ее спиной
был холоден как лед, и Сара даже не успела еще понять, что именно сказа-
ла миссис Пенуорти, а та уже чтото смущенно пробормотала и вышла.
Майкл поставил на ковер у камина, к ее ногам, табуретку, а сам сел в
кресло напротив. Табуретка была круглая, с витыми ножками, и, хотя гобе-
леновая обивка порядком поистерлась, Сара сразу поняла, что это, навер-
ное, дорогая вещь.
- Это матери Адама, - сказал Майкл, заметив ее взгляд. - Она час-
тенько ею пользовалась. Она никогда не была крепкой женщиной.
- Да? - робко вставила Сара. - А... а чем она болела?
Майкл пожал плечами и откинул темноволосую голову на зеленую бархат-
ную спинку кресла.
- По-моему, сначала у нее было малокровие, а после рождения Адама -
белокровие. Она умерла вскоре после моего рождения.
- Вскоре... после... - невольно повторила Сара. - Но ведь у вас были
разные матери.
- Как только что докладывала миссис Пенуорти, - сухо заметил Майкл. -
Может, попьем чаю?
- Что? Ах да. - Сара неловко повернулась к столику. - Вам с молоком и
сахаром?
- Да, пожалуйста. - Он выпрямился и сел, опустив руки между ног. - Ну
как твоя нога?
- Не болит. - Сара осторожно передала ему чашку, чтобы она не стучала
о блюдце. - Вряд ли это растяжение. Просто подвернула, и все.
- Вот и хорошо. - Он поднял чашку к губам и отпил глоток. - Мне бы
очень не хотелось, чтобы, пока ты здесь, ты себе что-нибудь повредила.
Он опять издевался, но Сара решила не поддаваться на эту удочку. Она
всерьез занялась лепешками, которые напекла миссис Пенуорти, и по-
чувствовала, что у нее разыгрался аппетит, не то что в обед. Наверное,
после прогулки, а может, от волнения? Как бы то ни было, когда Майкл от-
казался к ней присоединиться, она с удовольствием стала уплетать горячие
лепешки с хрустящей корочкой, щедро намазывая их джемом и взбитыми слив-
ками.
- Тебе нравится твоя комната? - нарушил паузу Майкл, и она, прежде
чем ответить, вытерла о салфетку липкие пальцы.
- Да, она очень... милая, - тщательно подбирая слова, сказала она. -
Я даже не ожидала.
- Не ожидала? - Он нахмурился.
- Она такая... женская. - Сара покраснела. - Наверное, это комната
миссис Трегоуэр?
- Которую миссис Трегоуэр ты имеешь в ВИДУ? - Он опять откинулся в
кресле и не слишком спешил ей помочь, пристально глядя на нее сквозь по-
луопущенные темные ресницы. Сейчас, когда он был спокоен, его глаза были
орехового цвета, но Сара уже знала, что, когда загораются от гнева, они
напоминают расплавленное золото.
- Как? Я имею в виду мать вашего... вашего... мать Адама, - смущенно
сказала она. - Диана не выбрала бы себе ничего такого... такого незамыс-
ловатого.
- Нет?
Сара вздохнула.
- Нет, - твердо сказала она. - И потом, она... она, наверное, жила в
комнате вашего брата, да? - Она помолчала. - Это... это не ее комната,
верно?
Опять воцарилось неловкое молчание, и наконец Майкл подтвердил вер-
ность ее высказывания.
- Да, - согласился он, - это не ее комната. Но и не матери Адама.
- Вот как! - Сара покраснела. - Тогда... тогда чья же?
Его глаза гневно сверкнули.
- Попробуй угадай.
Сара положила руки на подлокотники кресла и крепко сжала их.
- Вашей... матери? - рискнула она и, когда он кивнул, спросила: - Но
как это может быть? Вы же сами говорили, что...
Выражение лица Майкла было непроницаемым.
- Что? Что я родился до того, как умерла Аделаида? - Он криво усмех-
нулся. - Неужели ты не знаешь, как это бывает? Давно пора!
- Знаю, конечно. - У Сары горело лицо. - Я только хотела сказать...
что... что это странно. Что ваша... ваша мать жила в доме, пока... пока
была жива миссис Трегоуэр.
- Этого я не говорил.
Чтобы досадить ей, Майкл прикидывался туповатым, и Сара с отчаянием
смотрела на него.
- Но вы сказали...
- Я только сказал, что в комнате, в которой ты живешь, жила моя мать.
Так оно и было. Но после смерти Аделаиды.
Сара ничего не могла понять.
- Но если его жена... умерла...
