на имевших несчастье остаться в живых и стала отбирать золото у тех, кто
слишком ослаб или не имел сил защититься от птицы, чье тело в длину
превышало человеческую руку. Фелиция сражалась люто и в схватках этих
удерживалась от применения метапсихических боевых средств. Клюва и когтей
оказывалось обычно достаточно, чтобы одолеть павших духом одиночек, бывших
некогда владыками Многоцветной Земли.
Фелиция швырнула свое новое приобретение в ближайшую кучу. Раздался
лязг, шаткое равновесие кучи оказалось нарушенным, золотые торквесы
поползли вниз и покатились во все стороны. Из-под груды драгоценного
металла показался какой-то необычный предмет.
Фелиция легко подняла эту вещь, несмотря на ее солидный вес. Длинное
Копье из отливающего золотом стекла, от его тупого конца отходил кабель и
тянулся к украшенному самоцветами коробу с оборванными ременными
креплениями. Фелиция поводила Копьем и нажала на одну из выпуклостей на
рукояти. Безрезультатно. Пребывание в соленой воде разрядило
энергетический модуль фотонного оружия, и оно бездействовало, как и тогда,
когда Фелиция забирала его у настоящего Сиятельного Луганна, покоящегося у
Могилы Корабля.
Потом безродный Лучезарный одурачил ее и умыкнул Копье, но потоп
покарал самозванца. Теперь Копье снова принадлежало Фелиции - и на этот
раз навсегда.
Она бережно положила свой трофей на золотое ложе, вышла из
сокровищницы к своей постели из сухой травы. В полночь с горной вершины
подул холодный ветер, и извечный кошмар Фелиции снова явился к ней. Но
ближе к рассвету, когда у нее в ногах клубочком свернулась рысь, Фелиция
уснула спокойным сном.
Остаток дня Кугал Сотрясатель Земли, сраженный своей утратой и
надругательством, учиненным Фелицией, пролежал без чувств. Когда он
наконец очнулся, близился вечер, и в наступавших сумерках к телу его брата
стали подбираться какие-то мелкие твари. Чертыхаясь, Кугал отогнал их
прочь и стал готовить похороны. Чистой одежды не было, и он повесил на шею
Фиану единственное оставшееся украшение - массивный двусторонний медальон
с изображением их общего герба.
Кугал отнес Фиана на берег, потом подтащил к воде рыбачью лодку.
Пустив брата по волнам в последний путь, он преклонил колени на покрытых
соляной коркой камнях и попытался пропеть Песнь. Но без помощи Фиана Кугал
не мог вспомнить мелодию, поэтому он просто продекламировал текст. Ему
мнилось, что далеко над водой он снова видит город в сияющей дымке. А Фиан
по световой дорожке, проложенной заходящим солнцем, уплывал к этому городу
в сшитой из шкур рыбачьей лодке. Его брат возвращался домой...
Прошло много времени, прежде чем Кугал сумел собрать последние
остатки сил, и над водой прогремел его трансментальный голос: "Жди меня,
Брат!"
И раздался мысленный ответ:
"Так вот ты где!.."
Скорбные фантазии развеялись, и Кугал вновь ощутил ужас. Он недвижно
стоял, потрясение взирая на зарево на далеком морском горизонте. Теперь
это был не жемчужный мираж, а зеленое, будто свет криптоновой лампы,
сияние, режущее глаза и быстро набирающее яркость. Из светового пятна
исходил трансментальный голос, изрыгающий в эфир грязную брань, обращенную
на приватной волне к Кугалу:
"И какого же хрена ты прячешься в базальтовом ущелье, где только
лягушки сношаются, а не выйдешь на открытое место, чтобы я мог тебя
обнаружить? Мы услышали твой крик о смерти Фиана из самой Афалии!"
Из светящегося марева материализовался облаченный с головы до ног в
светящиеся аквамариновые латы рыцарь-тану, восседающий на громадном
халике, и плавно опустился на землю.
- Селадейр? Это ты? - Голос Кугала сел до сиплого шепота.
- Я, конечно, несчастный ты недоумок, дерьмовая твоя башка. Кто же
еще? Я единственный из оставшихся левитантов, способный нести с собой
другого. Если не считать, конечно, этого маленького золоченого засранца да
ренегата Танна. Только уж они-то вряд ли явились бы спасать твою задницу!
- А я думал... мы с Фианом думали, чтя остались одни. Что больше
никто не уцелел.
Свирепое старческое лицо с седыми бровями насупилось. Селадейр
Афалийский провел неумелый психокорректорский зондаж пошатнувшегося
сознания своего соплеменника.
- Великая Богиня, что за чушь! Но, учитывая твое состояние, подобные
мысли меня не удивляют. Нам удалось спасти и других уцелевших, кто
оказался в Авене или на европейском берегу. Скажи мне во имя Таны, как вас
угораздило очутиться в Африке?
Но Кугал не ответил. Он потерял сознание.
Старый афалийский герой излил свое сочувствие в новом потоке брани.
Далеко в море он заметил рыбачью лодку и заключил ее в пламенный шар
психогенного погребального костра. Пропев для мертвого близнеца Песнь, он
взвалил живого на широкий круп халика позади себя и поднялся в воздух.
12
Элизабет вышла из медитативного состояния и улыбнулась.
- Я рада, что его в конце концов спасли. Бедняга. Только подумать,
что они с братом считали себя последними тану, оставшимися в живых...
Крейн не смог удержаться от мысли: "Я помню, что кое-кто тоже
приходил в отчаяние от одиночества".
- Теперь я знаю, насколько была не права. - (Сомнение, притаившееся в
глубине сознания Элизабет, оставалось далеко за пределами возможностей
восприятия Крейна.)
Параврачеватель-тану протянул через стол длинную руку и налил им
обоим еще по чашке кофе. Где-то над вершинами Монтени-Нуар грохотал гром.
Снова пошел дождь, и вскоре через небольшие окна со свинцовыми переплетами
стало невозможно разглядеть, что творится снаружи.
- Помимо Куллукета, - заметил Крейн. - Кугал Сотрясатель Земли -
единственный из уцелевших членов Высокого Стола, принадлежащих к потомству
Нантусвель.
- Я полагаю, Селадейр положит Кугала в Кожу и постарается вылечить
его, дабы тот мог пополнить ряды непримиримой оппозиции. В конце концов,
если способности второго лорда Гильдии Психокинеза восстановятся, он
станет прекрасным союзником. Каковы его шансы на полное выздоровление?
- Шансы невелики. Целительная сила Кожи зависит не только от
искусства лекаря, но и от собственной воли пациента. А Кугал лишился
половины своего разума. Врачевателем у Селадейра состоит Бодуругал, он
достаточно компетентный врач, но мне кажется, что и сам Дионкет не смог бы
добиться полного исцеления Кугала. Даже при наиболее благоприятном исходе
он пролежит несколько месяцев.
- Способность Кугала к телепатическому проецированию мыслей была
почти на нуле, - сказала Элизабет. - Я и представления не имела, что
близнецы находятся в Африке, пока прошлой ночью Кугал не испустил жуткий
крик.
Прогремел гром, одновременно сверкнула вспышка, и в четвертый раз за
этот ненастный вечер в охотничий домик на Черной скале ударила молния. Не
причинив никакого вреда, электрический разряд ушел по громоотводу в землю.
- При таких атмосферных возмущениях, - заметил Крейн, - удивительно,
что ты вообще способна достигать Африки трансментальным взглядом. Я
проверяю свое ментальное видение и обнаруживаю, что дальше Амализана оно
не распространяется. Впрочем, я ведь не Великий Магистр.
Элизабет улыбнулась и отставила свою чашку.
- Да, ты не Великий Магистр, но пришло время обучить тебя некоторым
специальным приемам, которые повышают уровень трансментального восприятия.
Ты сумеешь справиться с фильтрацией статических помех, надо только
потренироваться.
Элизабет объяснила Крейну, как нужно действовать. Пока его блуждающий
трансментальный взгляд пытался пробиться через ионизированную грозовую
атмосферу, она помогала ему, усиливая и корректируя его метапсихические
импульсы.
Наконец Элизабет сказала:
- Довольно.
Крейн откинулся на спинку кресла; на его не подвластном старению
серафимоподобном лице выступил пот.
"Да... я понял. - В его мысленном голосе не чувствовалось оптимизма.
- И еще я понял, сколь многому мне предстоит научиться, прежде чем я смогу
стать для тебя достойным помощником".
"Выпей-ка еще кофе, - предложила Элизабет. - Это помогает. Какая
большая удача, что в плиоцене так хорошо растет кофейное дерево!.. Но если
серьезно, то оказать мне реальную помощь ты можешь уже сейчас. Я все еще
не так сильна, как прежде, в Галактическом Содружестве. Даже простое
удержание в фокусе очень удаленных объектов стоит мне огромных усилий.
Если ты присоединишься ко мне во время наблюдений, то придашь
дополнительную силу моему ментальному зрению. К тому же ты можешь заметить
какие-то подробности, которые я пропущу".
"Понимаю. - На минуту сознание Крейна умолкло, занятое собственными
мыслями. - Моя помощь увеличит шансы обнаружить Фелицию?"
Элизабет нахмурила лоб. В сознании обоих появился образ
Девушки-Ворона, отчетливый и зловещий.
"Крейн, я не знаю, что нам с ней делать. Она ужасно опасна! Никто в
Галактическом Содружестве не обладал такой психогенной и психокинетической
мощью. Насколько я знаю, никогда прежде в одном человеке не
концентрировался потенциал физического разрушения такой силы".
"А ваши покровители-святые? Или их противники, поднявшие Мятеж?"
"Ни один оператор нашего Галактического Содружества не смог бы в
одиночку сделать то, что сотворила Фелиция. Особенно если вспомнить ее
последний психогенный удар, вскрывший Гибралтар. После того как Фелиция
пришла в активное состояние, у меня не было возможности исследовать ее
мозг. Но даже если нам удастся выследить ее и даже если я проведу
глубинную психическую коррекцию, все равно весьма и весьма сомнительно,
что опасность, исходящую от нее, удастся... нейтрализовать. К тому же
операция может оказаться фатальной для нас обеих".
Рассудок Крейна взорвался криком:
"Ты не должна приносить себя в жертву! Не в этом твое назначение! Ты
- Новоявленная Бреда, и ты призвана быть нашей покровительницей!"
- Не называй меня так! - выкрикнула Элизабет, и ее сознание
отшатнулось от мыслей Крейна. - Мне неизвестно мое предназначение, как и
предназначение Бреды, черт бы ее побрал! - Из скрытых глубин ее разума
выступила прежняя ожесточенность. - Супруга Корабля была уверена в
собственной правоте... но не исключено, что ваше переселение на Землю
объективно было великим злом. Теперь мне стало ясно, что тану и фирвулаги
просуществуют на Земле достаточно долго, чтобы определенным образом
повлиять на развитие человечества. Но, может быть, для моей расы было бы
лучше, если бы вы переколотили друг друга еще тысячу лет назад, в своей
галактике Дуат!
- Бреда обладала даром предвидения, и она предрекала великое благо
для обеих рас, - возразил Крейн.
- Но после скольких страданий? Спустя сколько миллионов лет? - Голос
Элизабет надломился. Она установила сплошную завесу, скрывающую ее эмоции,
но опытный психокорректор Крейн уловил ее неподдельную гордость за свой
народ.
- Пусть вмешательство Бреды в судьбу наших рас было чересчур
самонадеянным, но объективные результаты ее действий оказались удачными.
Ваша философия определила бы это как felix culpa [счастливая случайность
(лат.)].
Элизабет невесело рассмеялась.
- А ты неплохо постиг человеческий склад ума, раз начал пользоваться
нашими мелкими казуистическими уловками.
- Я знаю лишь одно, - бесхитростно ответил Крейн, - Бреда и ее Супруг
руководствовались благородными и бескорыстными побуждениями. И этим
побуждениям она не изменила до самого конца.
- То, что она желала лишь добра, известно всем. Даже пытаясь силой
