взглядом. - Вы говорили - сфедения? Какие сфедения?
Над постелью склонился Денни Джонсон.
- Вину за все вероломные нападения, случившиеся за последние месяцы,
мы возлагали на ревунов, на этих безобразных мутантов, которые не признают
союза между людьми и фирвулагами. А маленький народец мы считали нашим
добрым приятелем с тех самых пор, как пала Финия. Так мы считали.
- Ты хочеф сказать, что эти заф'анцы...
Черные глаза-пуговки Каваи сердито сверкнули:
- Трупы нападавших изменили форму и вернулись к своему нормальному
состоянию. Останки, которые отряд Денни обнаружил во время ликвидационной
операции, принадлежали не мутантам, а обычным фирвулагам. Нашим так
называемым союзникам. - Он покачал головой. - Мадам Гудериан никогда не
доверяла маленькому народу, и вот ее сомнения подтвердились. Фирвулаги
наносили свои предательские удары, чтобы вынудишь нас уйти из рудных
поселков. Они боятся кровавого металла, несмотря на наши официальные
заявления о том, что мы никогда не станем применять железное оружие против
своих друзей.
Тони мигнул.
- Моэт быть... это п'офто какие-то фифалагские сорвиголофы?
- На трупах были обсидиановые доспехи, - сказал Денни. - Это
регулярные части армии короля Шарна и королевы Айфы. А использование
осадного орудия свидетельствует, что сейчас баланс сил изменился в пользу
фирвулагов, и они не теряют времени попусту, а осваивают новые методы
ведения войны.
- Мы бы никогда этого не обнаружили, если бы не ваше доблестное
сопротивление, - добавил Каваи.
Тони застонал. Он уже с трудом что-либо соображал.
- Он должен отдохнуть, - настойчиво проговорил врач.
Израненный металлург промямлил еще одну, последнюю фразу, после чего
погрузился в сон.
Лоб Каваи обеспокоенно сморщился.
- Доктор Джафар, что он сказал?
Врач озадаченно нахмурился.
- По-моему, он сказал: "Отпустите меня обратно в Финию!"
5
Леди Эстелла-Сирон, земная женщина, вдова правителя Дараска, была
совершенно уверена, что шале понравится Элизабет, поэтому заранее послала
для его обустройства своего мажордома и добровольцев, вызвавшихся нести
охрану и выполнять работу по дому. Основная часть беженцев стояла лагерем
у западной оконечности Провансальского озера. Отсюда до охотничьего домика
на Черной скале, в самом центре региона Южной Франции, было всего лишь
полдня пути.
Стараниями грозного Хьюги Б.Кеннеди VII сельское убежище его хозяйки
было вычищено, отремонтировано и к моменту прибытия Элизабет, четверых ее
друзей и их эскорта из законопослушных людей и тану в золотых торквесах
полностью готово к приему гостей. В столовой, примыкающей к хозяйским
покоям (в которых, как предполагалось, поселится Элизабет), накрыли стол,
сервированный в соответствии с представлениями мажордома-ирландца о
"легком ленче"; маринованные грибы, паровые лягушачьи ножки в желе,
фаршированные зеленые оливки, копченый лосось, яйца ржанки a la
Christiana, ветчинное суфле с головками спаржи, перепела под черешневым
соусом, холодное жаркое из гиппариона, салат "Уолдорф", pate de foie fras
[паштет из гусиной печенки (фр.)], хлебные шарики из дрожжевого теста,
апельсины и булочки с ломтиками рожкового дерева.
Для пятерых вожаков мюрийской эвакуации это была первая за многие
месяцы спокойная и цивилизованная трапеза. К еде приступили в
торжественной атмосфере, хотя и не без примеси горечи.
Никто не сомневался в том, что это горное пристанище вполне
соответствует чаяниям Элизабет, была очевидно также, что Крейн останется
здесь вместе с нею, в то время как остальные намеревались продолжить
переход до Скрытых Ручьев. Вполне могло случиться, что они расставались с
Элизабет навсегда. И хотя и Бэзил, и вождь Бурке носили теперь золотые
торквесы, с помощью которых могли поддерживать связь с Элизабет, горечь
предстоящей разлуки лишила всех аппетита и мешала связному течению
разговора.
В конце концов попытки изобразить наигранное оживление были
оставлены, и присутствующие пустились в воспоминания о своем страшном
путешествии, которое наконец-то завершилось. Они вспоминали казавшийся
нескончаемым переход вдоль разоренного полуострова Авен, во время которого
проблемы материального обеспечения и психосоциального климата
разноплеменной толпы эвакуирующихся превратились в сущий кошмар. Они
вспоминали вероломный побег фирвулагов, которые скрылись лунной ночью, за
несколько дней до наступления сезона дождей, прихватив с собой большую
часть необходимых для поддержания жизни вещей. Вспоминали мучения с
больными и ранеными, с павшими духом и с теми, кто рвался на подвиги.
Вспоминали безоглядное бегство от Селадейра Афалийского и его банды
фанатиков старого режима. Вспоминали жуткий переход через Каталонскую
пустошь по нехоженой тропе, которая постепенно превратилась в трясину,
кишащую ядовитыми змеями, гигантскими комарами и кровожадными пиявками...
Вспоминали они и долгожданное избавление, предгорья Восточных
Пиренеев с многочисленными рудниками и плантациями и до опасного предела
обескровленные города Тарасию и Джеронию, жаждущие новых жителей. (К тому
времени на юг уже просочились с дальнего севера новости о взятии
фирвулагами Бураска, витали слухи о том, что и некоторые другие
недостаточно надежно укрепленные города попали в число объектов для
нападения.) Примерно треть из трех тысяч семисот лишившихся крова людей и
тану решили обосноваться в Испании. Остальные, не теряя надежды добраться
до родных мест, продолжили поход к приветливым берегам Провансальского
озера, где щедрость и радушие Эстеллы-Сирон Дарасской одарили их дождем
всевозможных радостей жизни. (В конце концов все они были товарищами
Элизабет, спасшей леди жизнь во время родов.)
Обезлюдевшие города наперебой засылали в лагерь беженцев своих
вербовщиков. Еще более заманчивые предложения поступали из Арморики, из
далекой Гории, где Эйкен Драм, стремившийся усилить свои позиции, сулил
высокие чины и богатство любому бесприютному тану, вставшему под его
знамена, и золотой торквес любому человеку, присягнувшему на верность и
готовому сражаться за лорда Эйкена-Луганна. Персональное телепатическое
приглашение Эйкен послал и самой Элизабет, пообещав ей полную автономию
"под его покровительством". Холодно поблагодарив, Элизабет отказалась.
Главный Целитель лорд Дионкет и другие уцелевшие члены фракции мира
двинулись своей дорогой, решив присоединиться к Минанану Еретику в его
удаленном пиренейском анклаве. Былой Стратег тану возглавлял теперь
крошечную общину, состоящую из тану, фирвулагов и нескольких вольных
людей, живущих одной семьей в спартанских условиях, но в атмосфере дружбы
и согласия. Дионкет настойчиво уговаривал Элизабет ради ее собственной
безопасности отправиться с ними. Но, даже не прибегая к метапсихическому
предвидению будущего, Элизабет понимала, что ее удел в Многоцветной Земле
никак не связан с подобным уходом в пацифизм. Еще сложнее оказалось
объяснить вождю Бурке, Бэзилу Уимборну и сестре Амери Роккаро, почему она
не станет сопровождать их и Скрытые Ручьи - столицу первобытных. На
какой-то срок Элизабет нуждалась в уединенном прибежище, где она могла бы
восстановить силы и поразмышлять над новой, добровольно избранной для себя
ролью.
- Ну что же, - улыбнулась Элизабет, поднимаясь из-за стола и
стряхивая крошки со своего черного платья, - неизбежный момент почти
настал. Не выйти ли нам на балкон?
Никто еще не успел пошевелиться, а Крейн уже вскочил со своего места
и распахнул застекленные двери. Перед трапезой он переоделся, сменив
грубую походную одежду на парадную, алую с белым мантию
высокопоставленного психокорректора. Когда Крейн вслед за остальными вышел
на солнечный свет, зрачки его сузились в точку, а радужки глубоко
посаженных глаз стали матовыми и приобрели неземной голубой цвет. Его
светлые волосы были по-походному коротко острижены, и сейчас он возвышался
позади Элизабет, похожий на изнуренного серафима с полотен Эль Греко,
такого земного и уязвимого. Крейну было шестьсот тридцать четыре года, и
всю оставшуюся жизнь он был готов при необходимости провести в охотничьем
домике на Черной скале верным слугой при земной женщине, которую Бреда,
Супруга Корабля, называла "самым важным лицом во всем мире".
Бэзил облокотился о перила, делая вид, что любуется открывающейся на
востоке панорамой.
- Должен признать, это место идеально подходит для тебя, Элизабет! -
Голос его звучал излишне бодро. - Уединенность, безопасность, изумительная
природа. А наши друзья из Дараска совсем рядом и смогут обеспечить тебя
всем необходимым. Леди Эстелла-Сирон была права: охотничий домик -
прекрасное место для отшельника. Это трон Одина! Восседая на нем, ты
будешь обозревать мир!
Ментальный образ, который Бэзил спроецировал вовне, вызвал смех у
всех присутствующих, кроме не носившей торквеса Амери, проворчавшей:
- Опять эти дьявольские телепатические штучки.
- Смешная картинка. - Элизабет взяла монахиню за руку. - Представь
себе третьеразрядную постановку вагнеровской оперы. Алебастровая гора,
множество стробоскопических молний и жестяной гром. И на вершине этой
бутафории сижу я в облике нордической богини в крылатом шлеме и с
чрезвычайно напыщенным видом озираю под собой Срединную Землю. Если я
замечаю среди смертных какое-нибудь непотребство, то на этот случай под
рукой у меня полная кошелка громов и молний, которыми я караю грешников.
- Только на самом деле ты никого не караешь, - сказала Амери.
- Нет, не караю.
- Вот в этом и заключается вся ирония. - Пеопео Моксмокс Бурке
говорил горячо, даже запальчиво, все время пытаясь закрепить подпорки
безыскусного ментального экрана, целомудренно скрывающего от Элизабет его
чувства. Проклятый золотой торквес! Не будь в нем такой нужды...
Старина Бэзил почувствовал смятение Бурке, мучившую его тревогу,
грозящую вылиться слезами, от которых и самой Элизабет, и всем остальным
стало бы лишь еще хуже. И со всем своим профессорским тактом Бэзил
обратился к Крейну по приватному каналу:
"Помоги ему. Помоги нам всем справиться со своими чувствами".
Тану не подал никаких признаков того, что призыв Бэзила услышан. Но в
тот же миг двое люди почувствовали себя способными обуздать свои дурные
предчувствия, поняли, что лицо цивилизованного человека можно сохранить не
только внешне, но и в своей ментальной ауре, в том ее слое, который
обращен к другим. Бэзил стал олицетворением практичного здравого смысла.
Бывший судья Бурке обрел исконные качества краснокожего - стоицизм и
непреклонность.
Если Элизабет и распознала метапсихическое вмешательство, то никто из
присутствующих этого не почувствовал. Она прогуливалась но балкону,
оценивая затейливый деревянный декор и восхищаясь захватывающим дух видом.
На юго-западе ослепительно-белая полоса пиренейских вершин, словно
проведенная по геральдическому полю, отделяла синеву неба от темной зелени
низин. Воздух был неестественно прозрачен, что в горах часто предвещает
бурю, а его паяная недвижимость действовала немного гнетуще.
- Моему трансментальному зрению открывается страна Минанана, -
сказала Элизабет. - Долина, словно Шангри-Ла, окруженная со всех сторон
снежными пиками.
- Рядом с Минананом и Дионкетом тебе было бы безопаснее, - сказала
Амери. - И даже с нами, в Скрытых Ручьях. Этому чудовищу Селадейру
