принадлежащей тану Финии. Тони Вейланд стал военной добычей этой
триумфальной кампании, причем добычей весьма ценной. Когда лорд Велтейн
эвакуировал жителей своего обреченного города, большинство
невоеннообязанных обладателей серебряных торквесов благополучно были
переправлены воздухом на территорию, занятую тану, но Тони не повезло...
Банда глумливых первобытных захватила его in fragrante delicto [на
месте преступления (лат.)] в финийском Храме наслаждений, когда обалдевший
после буйных игрищ с чаровницей-тану Тони был не способен отличить шум,
царящий в городе - Gotlerdammerung - Гибели богов от грохота петард,
рвущихся у него в голове. И вот Тони выволокли на улицу, поставили перед
лицом трибунала первобытных и предложили выбор, который после падения
Финии предстояло сделать каждому человеку, носившему торквес: жить
свободным или умереть. Убежденный прагматик Тони согласился на снятие
серебряного торквеса и на неизбежные многодневные муки ломки психики. Но
при этом он ничего не забыл и ничего не простил. При первой удобной
возможности он сбежал бы обратно к тану, не случись еще более грандиозной
катастрофы, разрушившей столицу экзотиков Мюрию и сгубившей большую часть
правящей элиты. Великий Потоп произвел такие разрушения, что Топи не мог
придумать ни одного способа побега, который не был бы заранее обречен на
неудачу. Сторожевые посты людей в серых торквесах вдоль тракта, ведущего к
Привратному Замку, давным-давно были покинуты. Сама эта твердыня,
сказавшаяся бесполезной после закрытия врат времени, была, по слухам,
занята фирвулагами. Маленький народ захватил также и небольшую цитадель
Бураке, стоящую на пути в Арморику и Горию.
Короче говоря, у Тони практически не было иного выбора, кроме как
остаться в Вогезах с вольными людьми. Тони делал вид, что помогает
повстанческим силам первобытных от чистого сердца, хотя по сравнению с
утонченной роскошью Финии жизнь в рудных поселках, недавно возведенных на
берегу Мозеля, представлялась ему не более чем скотским прозябанием.
Поселений было шесть, численность жителей доходила до четырехсот
человек, среди которых преобладали мужчины. Пять поселков располагались в
районе будущего французского города Нанси и носили названия Железная Дева,
Гематит, Месаби, Офарневиль и Вулкан. В каждом имелся открытый карьер и
примитивная плавильня, обнесенные частоколом из толстых бревен. В Железной
Деве, самом крупном из поселков, устроили склад, где хранился металл,
произведенный в остальных поселениях. Склад стоял на опушке сухостойного
хвойного леса и по предложению Тони был оснащен старыми перегонными
устройствами, дававшими побочную продукцию. В Вулкане и в Офарневиле
имелись небольшие примитивные домны и прокатные станы. В девяноста
километрах к югу от пяти поселков, вверх по течению реки, примерно на
полпути к штаб-квартире первобытных в Скрытых Ручьях, располагалось самое
большое из всех поселений - Ржавый Форт. Здесь находились главные
кузнечные цеха, в которых железные чушки и болванки превращались в оружие.
В Форте располагался также цех по производству негашеной известии
несколько печей, в которых дрова пережигали на древесный уголь. Это весьма
важное сырье, а также провизию и другие припасы на плотах сплавляли по
течению Мозеля к рудным и плавильным поселениям. В Ржавый Форт железо
перевозили караванами вьючных халикотериев.
Поскольку производство только разворачивалось, попытки снабдить
железом другие группы первобытных практически не предпринимались. Молва,
однако, распространялась быстро, и в дождливый сезон в Вогезы стали
прокрадываться отважные группы из Парижской низины, с отрогов Гельветид и
даже из Бордо и Альбиона. Люди требовали причитающуюся им долю кровавого
металла. Из вновь прибывших сколачивались трудовые бригады, которых на
несколько недель отправляли дробить известняк или подбрасывать топливо в
ненасытные коксовые печи, после чего с ними расплачивались холодным
оружием и в полном боевом снаряжении отправляли восвояси.
Начиная с конца ноября и всю долгую зиму Тони работал но
двенадцать-четырнадцать часов в сутки. В одном лице он являл собой и
индивидуального наставника, и лаборанта-аналитика, и начальника
производства, и контролера за качеством продукции, и перемазанного сажей
ишака-разнорабочего. Его все хвалили, но никто не предлагал ему своей
дружбы, за исключением спятившего Дугала, который, словно актер
шекспировского театра, постоянно забывающий реплики, то выпадал из образа
странствующего рыцаря, то снова входил в него. Тони ничего не оставалось,
как ждать своего часа и надеяться на то, что политическая ситуация в
Многоцветной Земле когда-нибудь да утрясется.
И вот, судя по слухам, принесенным последней ватагой ходоков за
железом, его время наконец-то пришло! Говорили, что какой-то
человек-выскочка, заняв место Ноданна Стратега, объявил себя правителем
богатой горийской области Бретани. Вскользь упоминалось, что узурпатор
вполне благосклонно, чуть ли не с радостью принят деморализованными
остатками Высокого Стола тану. Поговаривали, что он собирается взять в
жены вдову Стратега и намеревается возвысить людей, носящих торквесы, до
положения аристократов-парвеню! (Как же зазудела бедная голая шея Тони при
таком известии, с какой жгучей болью вспомнил он восторги, даруемые
утраченным торквесом!)
Когда сезон дождей подошел к концу, Тони начал разрабатывать план
побега. Он решил скрытно увязаться за группой первобытных с верхнего
Лаара, когда те отправятся из Ржавого Форта с грузом топоров, ножей и
железных наконечников для стрел. Потом, когда каравай отойдет на приличное
расстояние от Вогез, а погона, неминуемо посланная за ним вслед,
выдохнется и повернет назад, присоединиться к первобытным. Верный и не
склонный к расспросам Дугал пойдет с ним, стоит лишь сыграть на его
рабской преданности. Если им удастся добраться до Лаара, то по нему можно
будет спуститься, к самой Атлантике и оказаться практически около Гории.
Тони ни секунды не сомневался, что у новоявленного монарха их с Дугалом
ожидает радушный прием, а помимо этого - пара золотых блестящих
торквесов...
Но замысел Тони был грубо и безжалостно расстроен нападением ревунов.
Булыжник размером с тыкву скатился по склону оврага, влетел сквозь
проем в изгороди и словно пушечное ядро врезался в бревенчатую стену
барака.
- Черт, из арбалета их пока не достать! - Горный мастер Орион Блу,
туповатый мужик с худым, ввалившимся лицом, кашлял и отфыркивался.
С каждым новым ударом щель между дубовыми бревнами полуметровой
толщины становилась все шире. Внутри крошечной крепости осажденные
давились от кашля в столбах пыли, состоящей из частиц глины, волокон мха и
опилок.
Сэр Дугал не обращал на бомбардировку ни малейшего внимания. С его
рыжей бороды скатывались грязные капли пота и падали на титановую
кольчугу, но рыцарский балахон с вышитым на груди гербом (голова льва на
золотом поле), как всегда, был безупречно чист: ионизированная ткань,
продукт двадцать второго века, отталкивала частицы грязи.
- Покажитесь, псы поганые! - кричал он, посылая сквозь бойницу стрелу
за стрелой из своего мощного лука.
В стену ударил очередной валун, сотрясший барак до самого основания.
Когда дрожь утихла, вдалеке послышался зловещий рев.
- Ага! Ага! - заорал Дугал. - Умри, ублюдочная ревущая сволочь!
Орион Блу осторожно выглянул в бойницу.
- Вон какой огромный камень поволокли. Дуги, не дай им катнуть его.
- Нет, не достать, - без всякого выражения ответил рыцарь.
С вершины холма донесся оглушительный грохот.
Беньямино отпрянул от бойницы и закричал, срываясь от страха на
фальцет:
- Назад! Все назад, мать вашу! Огромный прет! И прямиком на нас!
Матерясь, осажденные бросились в разные стороны. И лишь Тони Вейланд,
словно парализованный, замер у своей амбразуры, не в силах отвести взгляда
от огромной глыбы гранита, которая неслась вниз по склону, подпрыгивая на
кочках. На далекой вершине холма, недосягаемые для стрел рудокопов,
скакали и улюлюкали гоблины, плохо различимые в туманной утренней дымке.
- Берегитесь, милорд! - закричал Дугал.
Обтянутые кольчугой руки сграбастали Тони и отбросили его на
несколько метров вправо. В следующее мгновение раздался страшной силы
удар, вдавивший внутрь огромное бревно в западной стене барака. Верхние
венцы просели с громким скрипом. Сруб еще стоял, но попади одна из
каменных глыб в крышу, сделанную из тонких неошкуренных жердей и горбыля,
и все строение рухнуло бы на головы осажденных.
Распластавшийся на земляном полу Орион даже не дал себе труда
подняться на ноги. Он пополз в северо-восточный угол барака, где за
штабелями кожаных мешков с железными заготовками для наконечников
скорчилось большинство уцелевших рудокопов.
- Хана нам, ребята. Из всей здоровенной кодлы нас осталось всего
девять душ. Разнесут они к ядреной матери эту лавочку, а потом выжгут нам
мозги, как тем несчастным недоноскам, что остались снаружи.
Тони, продолжая сжимать в одной руке бесполезный теперь арбалет,
пополз к остальным. Лишь несгибаемый Дугал остался стоять у западной
стены; бьющие в нее камни продолжали в щепу кромсать дубовые бревна. Он
саданул себя кулаком по золотому гербу на груди.
- Прочь ребяческий страх! Неужели пред лицом сил ночной тьмы поразит
вас малодушие, сучьи дети? Нет, так просто меня не взять! - Дугал
сграбастал новую порцию стрел. - Ну что же, боги, охраните ублюдков!
При очередном выстреле тетива лопнула, и все многочисленные шкивы
лука беспомощно завертелись волчками.
- А-а, дерьмо! - сказал Дугал.
Отойдя от бойницы, он приблизился к кучке отчаявшихся рудокопов,
опустился перед Тони на одно колено, вытащил стальной кинжал и поднял его
на уровень лица острием вверх.
- Я не уберег вас, благородный лорд. И пусть расплатой за это станет
моя жизнь. Но коли будет на то ваше повеление, я избавлю вас и этих
презренных от мучительной смерти от рук демонов-ревунов.
- Кого это ты называешь презренными? - рыкнул Орион.
Несколько рудокопов, разинув рты, отшатнулись от коленопреклоненного
Дугала.
- Психопат чертов! - проворчал один.
- Окороти его, Вейланд! - взмолился другой.
Но в этот момент в стену один за другим ударили три огромных валуна,
и сломанное бревно еще больше вдавило внутрь барака. Маленький Беньямино
облизал губы и выкатил налитые кровью глаза.
- Дуги прав, парни. Те, кто попал в засаду снаружи форта, умерли
быстро. Но если эти долбаные ревуны захватят нас, то тут уж они вволю
поизмываются, точно так же, как в прошлом месяце, когда они сцапали бедных
Альфу и Вен Хонга.
Острие кинжала пошло вниз и замерло на уровне диафрагмы Тони.
- Скажите лишь слово, милорд. И мы встретимся вновь пред троном
Аслана.
- Постой! - воскликнул металлург, вжимаясь в восточную стену. Он
протянул Дугалу свой арбалет. Помедлив, Дугал вложил клинок в ножны и
принял оружие с учтивым поклоном.
- У нас еще есть арбалеты, сэр Дугал, - сказал ему Тони, - пусть даже
они и не столь дальнобойны, как ваш усовершенствованный лук. Бревна хоть и
подаются, но пока еще держатся. В Ржавом Форте и в других поселках, должно
быть, уже знают, что мы попали в переплет. Мы нарушили расписание
поставок. Если нам удастся продержаться до прибытия подмоги...
