своего кокона, чтобы посмотреть, не взяли ли след дьяволы.
Дьяволов не было. Она опять ускользнула от них.
Фелиция свернула все защитные экраны, издала хриплое, дерзкое
карканье и полетела к дому, крепко сжимая в когтистых лапах свое новое
сокровище.
2
В восьми тысячах километров к западу от Европы огромные тарпоны
плиоценовой эпохи начали очередную весеннюю миграцию к местам нереста,
расположенным вокруг островов Окала и неразгаданных Бермуд. Для Джека,
старшего брата святого, пришла пора оторваться от своих изнурительных
звездных поисков ради единственной утехи, которую он позволял себе - охоты
на этих серебристых чудищ.
Недвижимо и безмолвно сидя в лодке среди мангровых зарослей и
цветущих эпифитов эстуария Сувонны на западной оконечности острова,
рыболов трансментальным зрением наблюдал за проплывающими мимо рыбами. Он
намеренно ограничивал поле зрения руслом реки в пределах нескольких сот
метров от своего укрытия, потому как сам устанавливал для себя правила
охоты на крупных тарпонов и не хотел - по крайней мере умышленно -
нарушать их.
Повинуясь видовому инстинкту, рыбы всплывали к поверхности блестящей
голубоватой воды и заглатывали воздух. От их чешуй размером больше
человеческой ладони, как от зеркал, отражались лучи тропического солнца.
Выпяченная нижняя челюсть, блестящие черные глаза и растопыренные жабры
фантастически алого цвета делали тарпонов похожими не на обычных рыб, а на
каких-то водных драконов. Многие из них достигали в длину трех метров, но
рыболов хорошо знал, что некоторые особи бывают еще крупнее. Попав на
крючок, тарпоны люто сопротивлялись и могли до двенадцати часов кряду с
маниакальным упорством бороться за жизнь.
Рыбак наблюдал, как рыбы проплывают мимо, а солнце тем временем
поднималось все выше над горизонтом, и вскоре его дочерна загорелая кожа
заблестела от бисеринок пота. На рыбаке были лишь рабочие брюки из
хлопчатобумажной саржи, выцветшие от времени и соленой воды. Его
самоомолаживающееся тело с узлами крепких мышц, как всегда, было налито
силой, но по лицу, словно по карте, сложенной из костей и плоти, можно
было прочесть наполненную испытаниями одиссею идеалиста-неудачника. Лишь
когда мимо проплыл особенно крупный тарпон, челюсти которого покрывали
рубцы, полученные в схватке, случившейся несколькими годами раньше, губы
рыболова, вспомнившего об этом редкостном удовольствии, тронула кривая
усмешка.
- Нет, мне нужен не ты, - сказал он громадной рыбине. - Ты уже имел
возможность посидеть на крючке. Теперь мне нужен другой, крупнее тебя.
Несмотря на поглощенность наблюдением за тарпонами, рыбак тем не
менее сразу почувствовал легкое как перышко прикосновение чужого взгляда -
трансментального взгляда детей. Они снова подглядывали за ним, хотя всем
жителям Окалы было известно, что беспокоить его во время хода рыбы
категорически запрещено. Никто из мятежников старшего поколения, доживших
до нынешних времен, не мог бы и помыслить о подобной наглости, слишком
хорошо памятуя о силе того, кто привел их к конфронтации с галактикой. Но
второе поколение, уже вступившее в начальную, самую неугомонную пору
взросления, не отличалось склонностью к проявлениям почтительности. Даже
его собственные дети Хаген и Клу (так ничего и не узнавшие о планах своего
родителя относительно их будущего в случае успешного исхода Мятежа)
считали, что ментальная мощь отца ослабла от времени и от тщетных,
изнурительных попыток обнаружить среди примерно тридцати шести тысяч
обследованных им плиоценовых звездных систем расы, обладающие ментальным
сродством.
Лишь однажды он сбил с юнцов спесь. Случилось это прошлой осенью,
когда доведенная до отчаяния Фелиция Лэндри взмолилась о помощи.
Генерируемый девушкой призывный сигнал был настолько сильным, что активные
операторы Окалы, даже находясь на другом краю Земли, поняли, что она
пытается сотворить с Гибралтаром. А Марк, улыбнувшись своей причудливой
улыбкой, сказал: "Почему бы Ангелу Бездны не поддержать свою репутацию?" И
тотчас, собрав воедино и сконцентрировав психическую энергию сорока трех
уцелевших участников метапсихического восстания - и присовокупив к ней еще
незрелую, но уже довольно внушительную психогенную мощь их тридцати двух
взрослых детей, отдал всю эту суммарную энергию в распоряжение помешанной.
И котлован Средиземного моря заполнился водой.
То был всего лишь намек, всего лишь слабый отголосок его истинного
потенциала, но и этого оказалось достаточно, чтобы наиболее
сообразительные юнцы изменили свое отношение к одинокому звездному
скитальцу.
- Сидящий в лодке рыбак снова почувствовал, что к нему
приглядываются, хотя и крайне осторожно. Он знал, что на уме у молодежи.
Им наскучила жизнь в изгнании на Окале, надоели бесконечные интригу и
строгие запреты взрослых, а больше всего их тяготила собственная
неспособность влиться в Единство разумов (ибо никто из беглых мятежников
не прошел специальной подготовки, необходимой для операторов-наставников).
Теперь, когда стало известно, что в Европе, в таинственной и
притягательной Многоцветной Земле, воцарился хаос, наиболее честолюбивые
представители второго поколения стали вынашивать планы завоевательных
кампаний. Методичное, терпеливое зондирование планет в поисках
родственного разума - все это было не по ним. Дети питали надежды на
обретение могущества и Единства прямо здесь, на плиоценовой Земле. А самые
самоуверенные вынашивали еще более грандиозные, поистине невообразимые
планы.
На стрежне в лучах солнца сверкнула громадная рыба.
Рыбак достал из футляра удилище, открыл коробку с рыболовной снастью,
проверил катушку, просветив механизм трансментальным взглядом, установил
ее на удилище и принялся стравливать леску. Свое клееное бамбуковое
удилище он сам любовно сработал более двадцати лет назад. Катушка тоже
была самодельная. Лишь леска была изготовлена в том мире, который отстоял
во времени от эстуария Сувонны эпохи плиоцена на шесть миллионов лет. Эта
сбалансированная и неизнашиваемая, аккуратно армированная по всей длине
леска, способная противостоять стальным челюстям тарпона, заканчивалась
тонким поводком из плетеного волоса, рассчитанным на нагрузку всего лишь в
6,75 килограмма: такая оснастка придавала ловле дополнительный спортивный
интерес, уравнивая шансы рыбака и рыбы. Поймать на спиннинг с таким
волоском-паутинкой даже самое мелкое из этих величественных созданий (само
собой, не прибегая ни к каким метапсихическим ухищрениям!) уже было
величайшим достижением. Но в этом сезоне рыбак решил превзойти самого себя
и достичь пределов совершенства. Он намеревался поймать какого-нибудь
патриарха тарпоньего племени, сверкающего левиафана под четыре метра
длиной и под триста килограммов весом. И вытащить такую рыбину он
собирался при помощи самодельного бамбукового удилища и непрочной снасти.
"У меня получится", - сказал он сам себе, улыбаясь очаровательной
кривой ухмылкой: один древний монстр собирался помериться силами с другим.
Рыболов снова почувствовал скользящий трансментальный взгляд детей.
Отгородив сознание от всех посторонних сигналов, Марк Ремилард
поудобнее устроился на солнцепеке в своей лодке и стал поджидать добычу.
3
После полуночи, когда зашла луна, покров облаков над побережьем
Бретани рассеялся, и в великолепным мартовском небе над Горией стали видны
многочисленные падающие метеориты. Поддавшись легкомысленно-веселому
настроению, Эйкен Драм распорядился погасить в городе огни, поднять с
постели Мерси и привести ее к узкому парапету, окаймляющему самый высокий
шпиль Стеклянного замка.
- Ах! - воскликнула Мерси, ступив под своды изумительно красивой
ночи.
Западную часть небосклона прочерчивали дугообразные белые проблески,
метеориты покрупнее оставляли за собой светящиеся серебристые шлейфы,
время от времени небо пронизывали фосфоресцирующие оранжевые росчерки
болидов. Все эти небесные частицы разлетались в стороны от некоего
плотного центрального ядра и походили на спицы звездного колеса или на
непрестанно раскрывающиеся лепестки звездной хризантемы. Пролетая над
головами Эйкена и Мерси, метеориты исчезали за островом Бретон по ту
сторону пролива. Некоторые из них угасали, падая в черные воды моря. Ночь
полнилась тихими шелестящими звуками, словно кто-то перешептывался в
межзвездном эфире.
- Все это - для тебя! - царственно провозгласил Эйкен Драм, обводя
зрелище хозяйским жестом. - Это одно из моих самых скромных творений, но и
оно достойно королевы тану!
Мерси, рассмеявшись, приблизилась к нему.
- Пока я еще не королева, мой светозарный хвастунишка, несмотря на
все твои пылкие заверения. Но этот звездный дождь прелестен, хотя я ни на
миг не поверила, что он твоих рук дело.
- Опять сомневаешься в моих способностях, женщина?
Невысокий мужчина в золотистом костюме, сплошь покрытом карманами,
воздел руки. С небосклона с пугающим свистом прямо к его ладоням упала
дюжина метеоритов и, объединившись, образовала корону из белых, мерцающих
ослепительным светом огоньков. С торжествующей ухмылкой Эйкен Драм
преподнес корону Мерси.
- Венчаю тебя королевой Многоцветной Земли!
- Обманщик! - воскликнула она. - Вот тебе за этот иллюзорный дар
любви, лорд Луганн Эйкен Драм!
Мерси щелкнула пальцами, и звездная диадема развалилась, огни
посыпались меж пальцев Эйкена, словно догоревшие угли сквозь каминную
решетку. Но, увидев его вытянувшееся лицо. Мерси неожиданно улыбнулась ему
в мерцающей тьме, и сердце Эйкена зашлось от хмельной радости.
- Но я и вправду люблю настоящие метеориты, так что очень рада, что
мой милый мошенник пригласил меня полюбоваться ими.
Широко распахнув безумные глаза, Мерси поцеловала Эйкена долгим,
страстным поцелуем и в тот момент, когда его ментальные щиты сдвинулись со
своих мест и он остался беззащитным, провела психозондаж.
- Ты на самом деле любишь меня! - воскликнула она.
- Черта с два.
Эйкен принялся приводить в порядок защиту и восстанавливать
самоконтроль, стараясь уйти от изучающего ментального взгляда Мерси, не
причиняя ей боли. Его могучая метапсихическая сила, окрепшая за зимние
месяцы, та сила, что вызывала у одной части уцелевших лордов тану
восторженное подобострастие, а у другой - благоговейный страх, слабела
перед Мерси-Розмар.
- Я не люблю тебя! - возмутился он. - Этого не требуется.
Мерси развеселилась.
- Ах, не требуется? Но ведь ты не отказался бы принять от меня
сладостные дары, а, архиплут? И неважно как - по любви или нет... Тебя и
сейчас снедает желание, признайся! Ну что же, раз так...
Трансментальный луч, терзавший плоть Эйкена, словно бы притупился,
утратив свою остроту, и породил сладостное жжение, волной прокатившееся по
его нервам, обдавшее пламенем сексуального восторга и повалившее его
навзничь.
- Чародейка, - простонал распростертый на стеклянном полу башни
Эйкен, запутавшийся в длинном, доходящем до самых пят пеньюаре Мерси.
Опомнившись, он принялся хохотать, маскируя смехом свои чувства.
Мерси опустилась на колени и, обхватив голову Эйкена, стала
успокаивать его, целуя в веки.
- Не бойся, - сказала она. - Я все сделаю так, как ты задумал.
- Я ничего не боюсь! - возмутился он. - Вместе мы одолеем кого
