- Теперь они не говорят с нами. Но они оставили свои записи, и именно
их мы читаем, и в былые времена чтили. Народ Хага всё ещё поклоняется
Первым Хозяевам, но мы - нет.
- Почему они поклоняются Первым Хозяевам? Я мог бы предположить, что
они будут драться с такими тварями, - заметил я.
- Первые Хозяева создали нас, - просто объяснила она.
- Создали вас? Но как?
- Мы не знаем, как - за исключением нескольких обычных рассказов,
повествующих о Первых Хозяевах, как о слугах ещё более ранних хозяев, расе
великих магов, ныне исчезнувших с Вашу.
Я догадался, что она говорила о шивах и якша, правивших некогда всем
Марсом - или Вашу, как они его называли. Наверное, крылатые синие люди,
бежавшие в древние времена из Мендишара, отыскали какието остатки более
древней расы и научились кое-чему из её науки.
- О чём говорится в ваших повестях о Первых Хозяевах? - спросил я.
- Они рассказывают, что Первые Хозяева создали наших предков, налагая
заклинания на их мозги и формируя их тела так, что они могли думать и
ходить, как люди. Некоторое время наше племя - народ Пурхи, и другое племя
- народ Хага - жили вместе в городе Первых Хозяев, служа им и принося себя
в жертву для их магических целей.
Это показалось мне наиболее ужасной формой вивисекции. Я перевёл
рассказ девушки на более научный язык. Первые Хозяева усвоили науку от ещё
более древней расы. Они применили её, наверное, путём какого-то тонкого
хирургического вмешательства для создания человекообразных существ из
кошек и собак. Потом эти создания использовались в качестве рабов и
подопытных животных.
- А что случилось потом? - спросил я. - Как эти три народа разделились?
- Это трудно понять, - она наморщила лоб. - Но мысли Первых Хозяев всё
больше и больше замыкались на себе. Магия, которую они открыли, принося
нас в жертву, была применена к их собственным телам и мозгам. И они стали
как... как животные. Ими овладело безумие. Они покинули свой город и
улетели в пещеры в горах далеко отсюда. Но каждые пятьсот шати они
возвращаются к Хрустальной Яме, созданной либо ими самими, либо древними,
которым они служили, за питанием.
- Что является их обычной пищей? - спросил я.
- Мы, - мрачно ответила она.
Я почувствовал отвращение. Я мог частично понять психологию,
позволяющую человекособакам Хага приносить чужаков в жертву своим странным
хозяевам, но можно было только ненавидеть психологию, позволяющую им
отдавать в пищу своих кузенов.
- Они едят народ Пурхи! - содрогнулся я.
- Не только Пурхи, - покачала головой она. - Лишь когда нас захватывают
в плен. Когда у них нет пленников, они отбирают среди своих самых слабых,
чтобы снабдить пищей Первых Хозяев.
- Но что же побуждает их совершать такие страшные преступления? - ахнул
я.
Ответ девушки был прост и показался мне очень глубоким:
- Страх.
Я кивнул, гадая, не являлось ли это чувство существенной причиной
большинства зол. Разве не были все политические системы, всё искусство,
все человеческие действия направлены к созданию ценного чувства
безопасности? Именно страх пораждал безумие, порождал войны. Страх на
самом деле порождал то, чего мы больше всего и страшились. Не потому ли
восхваляли бесстрашного человека - потому что он не представлял угрозы для
других? Наверное, хотя существует много видов бесстрашия, и полное
бесстрашие порождало цельного человека - человека, не нуждавшегося в
демонстрации своего бесстрашия. Фактически оказывается, что истинный герой
- это невоспетый герой.
- Но вас в одном из племён гораздо больше, чем Первых Хозяев, - сказал
я. - Почему вы не соберётесь вместе и не разобьёте их?
- Страх, вызываемый Первыми Хозяевами, порождён не их численностью, -
ответила она. - И не их физическими особенностями. Хотя это и может иметь
какое-то отношение. Страх лежит глубже, я не могу это объяснить.
Я подумал, что скорее всего понял, что она имеет в виду. На Земле мы
называем это простым термином. Мы называем это страхом перед неизвестным.
Иногда это страх мужчины перед женщиной, которую он не может понять;
иногда это страх человека перед чужаком - человеком иного типа, или даже
из другой части его собственной страны. Иногда это страх перед машинами,
которыми он манипулирует. Отсутствие понимания либо на личном уровне, либо
на более общем, создаёт подозрение и страх. Именно их страх, подумал я, а
не их происхождение, сделал собаколюдей меньше, чем люди.
Я сказал кое-что из этих размышлений девушке, и она понимающе кивнула.
- Я думаю, ты прав, - сказала она. - Наверное, именно поэтому мы выжили
и развиваемся, а людисобаки катятся всё дальше и дальше вниз, становясь
всё больше похожими на своих предков.
Я поразился её быстрой сообразительности. Хотя я и колебался выносить
такие суждения о животных, мне казалось, что трусливая сущность собак и
смелая сущность кошек может отразиться на развившихся из них видах. Таким
образом, я не мог так уж сильно винить собаколюдей за их жестокость, хотя
это и не приглушало мою глубокую ненависть к тому, чем они стали. Потому
что, думал я, точно так же, как могут быть и смелые собаки - на Земле есть
много рассказов про них - так и эти люди могли однажды обрести смелость.
Я оптимист, и мне пришло в голову, что точно так же, как я могу найти в
конце концов средство исцелить чуму, заразившую Кенд-Амрид, я, может,
также смогу помочь собаколюдям уничтожить причину их страха - ибо для
Первых Хозяев, разумеется, не существовало никакой надежды. Они были злом.
Зло - всего-навсего ещё одно слово для обозначения того, чего мы
страшимся. Обратитесь к библии, если желаете убедиться в страхе перед
женщинами, побудившем древних пророков назвать их злом. А зло порождает
зло. Уничтожьте первоисточник, и будет надежда для остального.
Я опять пересказал кое-что из этих умозаключений кошко-девушке. Она
нахмурилась и кивнула.
- Трудно вообще сочувствовать жителям Хага, - сказала она. - Ибо то,
что они сделали с нами в прошлом - было ужасным. Но я постараюсь понять
тебя, Майкл Кэйн.
Она встала с места, где сидела передо мной, скрестив ноги.
- Моё имя - Фаса, - представилась она. - Пойдём, посмотришь, где мы
живём.
Она вывела меня из здания, где я лежал в полутьме и был не в состоянии
чётко рассмотреть построенный среди леса миниатюрный городок. Ни одно
дерево не было срублено при постройке этого города кошачьим народом. Он
сливался с лесом, предлагая таким образом куда более хитрую защиту, чем
общепринятые изгороди и частоколы, применяемые большинством живущих в
джунглях племён.
Жилища были только одно-двухэтажные, сделанные из глины, но глина была
обработана очень красиво. Здесь имелись крошечныешпили и минареты,
разрисованные бледными замечательными красками, смешивая приятные формы и
цвета с выдумкой природы.
У меня будто пелена спала с мозга, когда я увидел это зрелище, и Фаса,
посмотрев на меня, пришла в восторг, видя, что я заворожен красотой
поселения.
- Тебе нравится?
- Очень нравится! - с энтузиазмом ответил я. Этот посёлок больше, чем
всё, увиденное мною на Марсе, напоминал мне Варналь, Город Зелёных
Туманов. Он обладал тем же ароматом покоя - полного жизни покоя, если
угодно, который заставлял чувствовать меня в Варнале так уютно и
непринуждённо.
- Вы - народ с художественным вкусом, - сказал я, дотронувшись до всё
ещё висевшего у меня на боку меча. - Я сразу понял это, когда ты принесла
нам мечи.
- Стараемся, - ответила она. - Иногда я думаю, что если сделать
приятным окружение, оно поможет душе.
Снова я поразился простой глубине - здравому смыслу, если хотите -
исходившей от этой простой девушки. Да и что есть глубочайшая мудрость,
как не самый здоровый вид здравого смысла, истинно здравого смысла? Живя в
изолированных условиях, теснимые врагами со всех сторон, эти люди-кошки,
казалось, имели что-то более ценное, чем большинство народов, даже на
Марсе и, разумеется, на Земле.
- Пошли, - сказала она, взяв меня за руку. - Ты должен познакомиться с
моим старым дядюшкой Слуррой. Я думаю, он тебе понравится, Майкл Кэйн. Он
уже восхищается тобой, но восхищение не всегда порождает приязнь, не
правда ли?
- Согласен, - с чувством ответил я и позволил ей провести себя к одному
из прекрасных зданий.
Чтобы войти, мне пришлось нагнуть голову, и я увидел в помещении
старого человека, сидевшего расслаблено и непринуждённо в покрытом
искусной резьбой кресле. Он не поднялся, когда я вошёл, но выражение его
лица и наклон головы показали мне, что он относится ко мне с большим
уважением, чем любой пустой жест вежливости, какой я получал когда-либо на
Земле.
- Мы не знали, какое благо принесёте вы народу Пурхи, когда посылали к
вам Фасу с мечами, - проговорил он.
- Благо? - переспросил я.
- Неизмеримые блага, - ответил он, предлагая мне жестом сесть в кресло
рядом с ним. - Увидеть Первых Хозяев разбитыми, а они были разбиты в более
глубоком смысле, чем ты можешь понять - воочию убедиться, что их можно
убить - вот в чём больше всего нуждался мой народ.
- Наверное, - кивнул я, соглашаясь и чтобы дать понять, что я понимаю
его слова. - Это поможет также и Хагу.
Он с миг размышлял над этим прежде, чем ответить.
- Да, это возможно, если только они не зашли по своей дороге слишком
далеко. Это заставит их усомниться в силе Первых Хозяев, точно так же, как
усомнились много лет назад мы - задолго до времени моего деда, в век Миснаша Основателя.
- Мудреца вашего народа? - уточнил я.
- Основателя нашего народа, - ответил старейшина. - Он научил нас одной
великой истине, и он был мудрейшим из пророков.
- И что это за истина?
- Никогда не ищите пророков, - улыбнулся Слурра. - Хватит одного - и
он мудр.
Я поразмыслил над тем, насколько это соответствовало истине, и как
хорошо подходили слова Слурры к ситуации на Земле, где очень скоро
забывали старых пророков и искали новых, вместо того, чтобы изучать уже
открытые истины. Не зная, что им нужно, целые нации (на ум сразу приходит
пример Адальфа Гитлера) позволяли искуственным пророкам делать попытки
исцелить их болезни. Всё, к чем приводили такие пророки - это ввергали
народ в ещё более худшее положение, чем он был до того.
Я довольно долго беседовал со стариком, и находил разговор очень
содержательным.
Затем он проговорил:
- Всё это достаточно хорошо. Но мы должны чтото сделать, чтобы помочь
тебе.
- Спасибо, - поблагодарил я.
Я вспомнил о машинах, оставленных на берегу в корабле. Вот что будет
моей первой целью, решил я. Если кошко-люди смогут помочь мне, это
намного облегчит дело. Я рассказал старому Слурре о причинах моего
пребывания здесь.
Он степенно выслушал меня, и когда я закончил, сказал:
- У тебя благородная миссия, Майкл Кэйн. Нам следует гордиться, что мы
будем помогать тебе в ней. Как только ты подготовишься, отряд моих воинов
отправится с тобой к этому кораблю, и машины можно будет перенести сюда.
- Вы уверены, что хотите, чтобы они находились здесь? - спросил я его.
- Машины опасны, как мне думается, только в руках опасных людей. Именно
таких-то людей мы и должны остерегаться, а не их орудий, - ответил Слурра,
которому я уже объяснил принципы работы машин.
На том и порешели. В скором времени возглавляемая мною экспедиция
отправилась к побережью.
Я не собирался ввязывать туземцев в схватку с варварами - да и вообще
не собирался причинять вреда варварам, попавшим из-за Рокина в опасную
ситуацию. Я надеялся, что демонстрация силы и несколько разумных слов в
совокупности с информацией, что Рокин теперь мёртв, поможет мне убедить их
уступить нам.
Событиям суждено было обернуться совсем не так, как я предполагал.
*
Глава одиннадцатая: "МАШИНЫ ИСЧЕЗЛИ!"
Нам потребовалось некоторое время, чтобы добраться до побережья, и ещё
немного дальше, пока мы добирались по нашим следам до того места, где
