д'Аверка. Следующий луч попал в отряд Мелиадуса. Хокмун судорожно дергал
ремешки шлема. Стащив, наконец, шлем с головы, он швырнул его на дорогу.
- Стойте! - кричал им вслед Мелиадус. - Вас убьют свои же! Стойте,
глупцы!
Впереди засверкали вспышки: навстречу всадникам, разгоняя мрак,
потянулось множество огненных лучей. Д'Аверк опустил голову к лошадиной
шее, Иссольда и Оладан тоже пригнулись, но Хокмун выхватил меч и,
размахивая им, закричал:
- Воины Камарга! Это я, Хокмун! Я вернулся!
В них по-прежнему стреляли, но башни были уже близко.
Д'Аверк выпрямился в седле.
- Камаргцы! С нами Хокмун, он... - в этот миг по нему хлестнуло
пламенем. Вскрикнув, француз покачнулся и упал бы, не подхвати его Хокмун.
Доспехи д'Аверка были раскалены докрасна, а кое-где даже расплавились, но
француз был еще жив. С губ, мгновенно покрывшихся волдырями, сорвался
тихий смех.
- Как все-таки с моей стороны неосторожно было, герцог, связать с
вами судьбу...
Оладан и Иссольда остановились и обернулись; напуганные кони
гарцевали под ними. Барон Мелиадус и его свита быстро приближались.
- Оладан, возьми его поводья, - велел Хокмун другу. - Я буду его
поддерживать. Надо поближе подобраться к башне.
Снова к ним метнулось пламя, на этот раз со стороны гранбретанцев.
- Хокмун, остановись!
Хокмун пришпорил коня и поехал дальше, поддерживая д'Аверка. Кругом
бушевала огненная смерть.
Когда из самой высокой башни ударил широкий луч, он закричал:
- Воины Камарга! Это я, Хокмун! Со мной Иссольда, дочь графа Брасса!
Луч угас. Воины Мелиадуса были уже совсем близко. Иссольда
покачнулась в седле - она была на грани обморока от усталости. Хокмун
повернул коня навстречу Мелиадусу и его Волкам.
Но тут со стороны башен показалось несколько десятков
гвардейцев-латников на белых рогатых конях. Спустившись с холма, они
окружили беглецов.
Один из них всмотрелся в лицо Хокмуна, и его глаза радостно
заблестели.
- Это же милорд Хокмун! И с ним леди Иссольда! Ну, теперь удача нам
улыбнется!
Воины Мелиадуса остановились невдалеке. Помедлив, они повернули коней
и исчезли во тьме.
В замок графа Брасса беглецы приехали утром, когда на озера с топкими
берегами падали бледные солнечные лучи. Дикие буйволы на водопое поднимали
головы и провожали их долгим взглядом. Дул сильный ветер, и по камышу, как
по водной глади, бежали волны. В садах, на склоне холма, что высился над
городом, зрел виноград и другие фрукты. На вершине холма стоял замок графа
Брасса - прочная старая крепость, похоже, ничуть не пострадавшая от войн,
бушевавших на границах провинции. Они поднялись по петляющей белой дороге
во двор замка, где их встретили обрадованные слуги. Им помогли спешиться и
пригласили в зал, обильно украшенный трофеями графа Брасса. В зале царили
необычный холод и тишина. У камина в одиночестве стоял мудрый сэр
Богенталь, поэт и философ.
Он улыбался, но в глазах его застыл страх, а лицо с тех пор, как
Хокмун видел его в последний раз, очень постарело и осунулось.
Богенталь обнял Иссольду и пожал руку Хокмуну.
- Как здоровье графа Брасса? - спросил Хокмун.
- Рана зажила, но он утратил волю к жизни. - Богенталь жестом велел
слугам поднять д'Аверка. - Перенесите его в северную башню. Скоро я туда
приду. Пойдемте, - сказал он Хокмуну и Иссольде. - Сами увидите...
Оладан остался с д'Аверком, а герцог Кельнский и девушка поднялись по
выщербленным каменным ступеням в покои графа Брасса. Богенталь отворил
дверь, и они вошли в опочивальню.
Там стояла простая солдатская койка - широкая, квадратная, с обычными
простынями и плоскими подушками. На подушках покоилась огромная голова,
словно отлитая из металла. С того дня, как Хокмун расстался с графом, в
рыжих волосах почти не прибавилось седины, а лицо, покрытое бронзовым
загаром, не стало бледней. Высокий выпуклый лоб по-прежнему казался
каменным выступом над пещерами, скрывавшими сияющие золотисто-карие глаза.
Но взгляд этих немигающих глаз был прикован к потолку, а плотно сжатые
губы не шевелились.
- Граф Брасс, - прошептал Богенталь, - смотрите...
Казалось, гигант не услышал его. Взгляд графа по-прежнему был
устремлен в потолок. Склонившись над ним, Хокмун произнес:
- Граф Брасс, к вам вернулась дочь. И я, Дориан Хокмун, тоже.
Губы разжались и Хокмун услышал громкий шепот:
- Снова видения... Богенталь, я думал, лихорадка прошла...
- Так оно и есть, граф. Это не призраки.
Взгляд золотисто-карих глаз обратился на Хокмуна и Иссольду.
- Дети мои! Наконец-то я умер и встретился с вами...
- Вы живы, граф, - возразил Хокмун.
Иссольда нагнулась и поцеловала графа в губы.
- Ты чувствуешь, отец? Самый обычный, земной поцелуй.
Прямая линия сомкнутых губ постепенно превратилась в широкую улыбку.
Граф пошевелился, затем резко сел.
- Это правда! Какой же я глупец, что потерял надежду. - Он засмеялся.
Его чудесное исцеление вызвало изумленный возглас Богенталя:
- Граф, я не верю своим глазам! Мне казалось, вы на пороге смерти!
- Так и было, старина... Но теперь, как видишь, я отошел от этого
порога. Ну, что скажете, Хокмун?
- Плохо, граф. Но теперь мы снова вместе, и удача, надеюсь, будет с
нами.
- Богенталь, вели-ка принести мои доспехи и меч.
- Но, граф, вам нужно набраться сил...
- Верно. Так прикажи принести еды, и побольше. Подкреплюсь за
беседой. - Встав с кровати, он обнял дочь и ее жениха.
За едою Хокмун рассказал графу обо всех испытаниях, выпавших на его
долю с тех пор, как он покинул гостеприимный замок. В свою очередь, граф
рассказал о своих неудачах в войне с Темной Империей, о гибели старика фон
Виллаха, уложившего в своем последнем бою два десятка гранбретанцев.
Рассказал он и том, как сам получил рану и совершенно пал духом, узнав об
исчезновении Иссольды.
Потом Хокмун представил Оладана, спустившегося к тому времени в зал.
Маленький зверочеловек сообщил, что рана д'Аверка тяжела, но Богенталь
полагает, что француз выживет.
Единственное, что омрачало радость возвращения - это сражение на
границе Камарга, где гвардейцы и ополченцы вели почти безнадежный бой с
многократно превосходящим их врагом.
Облачась в медные доспехи и пристегнув к поясу огромный двуручный
меч, граф Брасс сказал:
- Дориан и сэр Оладан, нам пора ехать. Сейчас мы должны быть на поле
боя и вести наших воинов к победе.
Богенталь вздохнул.
- Еще два часа назад мне казалось, что вы при смерти... А сейчас вы
стремитесь в бой. Вы хорошо себя чувствуете, сэр?
- Дружище, я хворал не телом, а душой, но теперь она исцелена, -
раскатился под сводами зала громоподобный голос графа. - Коней! Сэр
Богенталь, прикажите оседлать коней!
Выйдя следом за стариком во двор, Хокмун чувствовал, что к нему
возвращаются силы. Послав Иссольде воздушный поцелуй, он вскочил в седло и
пришпорил коня.
Они мчались по тайным болотным тропкам, пугая диких рогатых коней и
гигантских фламинго. Придержав на миг коня, граф Брасс обвел вокруг себя
рукой в латной рукавице:
- Разве эта страна не стоит того, чтобы пожертвовать всем, что
имеешь? Даже жизнью?
Вскоре они услышали шум сражения и поскакали быстрее, спеша на помощь
своим войскам. Но увидев, что произошло самое страшное, они натянули
поводья.
- Этого не может быть! - глухо произнес граф Брасс.
Но это случилось. Башни рухнули. Каждая превратилась в груду
дымящихся камней. Воодушевленные их падением, воины Темной Империи с ревом
шли в атаку, тесня уцелевших защитников.
- Это - падение Камарга! - сказал граф старческим голосом.
Глава 11. ВОЗВРАЩЕНИЕ РЫЦАРЯ
К ним направил коня один из капитанов. Его доспехи были изрублены,
меч сломан, но он сиял от счастья.
- Граф Брасс! Наконец-то! Поехали, сэр, надо скорее построить людей и
задать жару этим псам!
Граф заставил себя улыбнуться и обнажил огромный меч.
- Да, капитан. Постарайтесь найти герольда, а лучше двух. Пусть
оповестят всех, что вернулся граф Брасс.
Появление своего вождя и Хокмуна камаргцы встретили восторженными
криками. Воодушевленные, они кое-где даже потеснили врага. Граф, Хокмун и
Оладан въехали в ряды войска, которое с возвращением полководца снова
стало несокрушимым.
- Посторонитесь, ребята! - крикнул граф. - Дайте мне добраться до
врага!
Выхватив у всадника-знаменосца свой потрепанный штандарт, он упер
древко в бедро и, размахивая мечом, ринулся в гущу звериных масок.
Два всадника врубились в плотные ряды гранбретанцев. На одном из них
были сверкающие медные доспехи; у другого - тускло блестел камень во лбу.
Вражеским пехотинцам они казались ожившими героями мифов, а когда к двум
всадникам присоединился третий, маленький человек с лицом, покрытым
шерстью, со сверкающей как молния саблей, ошеломленные воины Темной
Империи дрогнули и попятились.
Дав себе клятву на этот раз во что бы то ни стало убить барона
Мелиадуса, Хокмун высматривал его среди врагов, но не находил.
К нему тянулись руки воинов, пытаясь стащить его с коня, но меч
Хокмуна вонзался в глазные щели, разрубал шлемы и сносил головы с плеч.
Близился вечер, а битва не утихала. Хокмун едва держался в седле от
усталости и потери крови, сочившейся из десятка порезов. Толпа вражеских
воинов была настолько плотна, что конь, убитый под Хокмуном, не падал
добрых полчаса.
Сколько врагов убил он сам, а сколько - защитники Камарга, герцог
Кельнский не знал. Гранбретанцы во много раз превосходили их числом и
вооружением. Они медленно, но упорно теснили камаргцев.
- Эх, нам бы несколько свежих сотен пехоты - и мы бы победили! О
Рунный Посох, нам нужна помощь!
Он вздрогнул, осознав, что невольно обратился за помощью к Рунному
Посоху. Красный Амулет, висевший у него на шее, вдруг засветился, бросая
алые лучи на доспехи врагов. Хокмун засмеялся, чувствуя необычайный прилив
сил, и принялся с фантастической быстротой рубить гранбретанцев. Вскоре у
него сломался меч, но Хокмун вырвал пику у налетевшего на него всадника,
самого всадника сбил с седла и, размахивая пикой как мечом, вскочил на
коня и ринулся в атаку.
- Хокмун! Хокмун! - разносился над полем древний боевой клич герцогов
Кельнских. - Эге-гей! Оладан, граф Брасс, я иду к вам! - Он направил коня
к своим друзьям, прорубая дорогу сквозь толпу воинов в звериных масках.
Граф Брасс все еще держал в руке трепещущий на ветру штандарт.
- Гоните этих псов! - крикнул ему Хокмун. - Тесните их к границе!
Он носился по всему полю сражения, словно гибельный смерч. Он
прорубался сквозь ряды врагов, оставляя позади только трупы.
Дрогнув, гранбретанцы попятились, а некоторые обратились в бегство. И
тогда на поле появился барон Мелиадус.
- Назад! - закричал он бегущим. - Назад, трусы! От кого вы бежите?
Ведь их совсем мало!
Но прилив уже окончательно превратился в отлив, и толпа охваченных
паникой солдат понесла прочь своего полководца.
А за ними скакал бледный воин, и во лбу его сверкал Черный Камень, а
на шее сиял Красный Амулет. Поднимая коня на дыбы, он выкрикивал имя
мертвого Хокмуна, и сам он был мертвым Дорианом Хокмуном, который почти
разгромил гранбретанцев при Кельне, бросил вызов самому Королю-Императору
и едва не убил в бою барона Мелиадуса. Хокмун! Единственное имя, которое
наводило ужас на воинов Темной Империи...
