драгоценностями одежды и ленивые телодвижения многие думали, что граф -
непроходимый тупица. Однако это впечатление было обманчивым: граф
частенько давал советы императору по некоторым щекотливым вопросам, и,
судя по всему, пользовался доверием монарха - даже большим, нежели
Мелиадус.
Шенегар Тротт, очевидно, услышал обрывок разговора и добродушно
проговорил:
- Страшная клятва, барон! Вы подумали, что может произойти, если не
сдержите ее?
- Не сомневайтесь, граф. Я найду их.
- Собственно, я здесь не для того. Император сгорает от нетерпения
услышать из наших уст приятное известие. Известие о том, что вся Европа
лежит у его ног.
- В таком случае я немедленно отправляюсь в Лондру! - вскричал
Мелиадус. - Заодно встречусь с учеными чародеями и выясню, как обнаружить
наших недругов. До встречи, господа!
Он сел на коня и помчался прочь.
Некоторое время соратники смотрели ему вслед, потом вновь повернулись
к пожарищам.
- Его безрассудство погубит нас...
- Подумаешь! - усмехнулся граф Тротт. - Ведь вместе с нами погибнет
мир...
В ответ раздался взрыв дикого хохота. Ненависть к целой Вселенной
слышалась в этом безумном смехе... ибо секрет могущества Темной Империи
заключался в том, что ни к кому на свете ее властелины не испытывали
теплых чувств, даже к самим себе. Всю жизнь они посвятили войне, и только
в битвах, грабежах и пытках находили свое счастье...
Глава 2. ТАНЕЦ ФЛАМИНГО
На рассвете, когда стаи гигантских пурпурных фламинго покинули свои
камышовые гнезда и, поднявшись в небо, закружились в причудливом
ритуальном танце, граф Брасс стоял у болота и задумчиво разглядывал темные
лагуны и коричневые островки, кажущиеся ему иероглифами какого-то древнего
языка.
Контуры этого пейзажа, возможно, скрывающие тайну бытия, всегда
притягивали его внимание. Брасс был уверен, что наблюдая за полетом птиц,
всматриваясь в очертания лагун и тростниковых зарослей, он сможет найти
ключ к тайнописи ландшафта и понять наконец, откуда возникает это
постоянное чувство опасности, истощающее его душу и тело.
Вставало солнце, заливая побережье тусклым светом.
Услышав стук копыт, граф Брасс обернулся. Его дочь, златовласая
Иссольда мчалась к нему на рогатом камаргском жеребце, белом, как снег, и
улыбалась - словно ей была известна тайна, которую граф тщетно пытался
раскрыть. В облаке развевающихся на ветру голубых одежд она напоминала
сказочную фею лагун. Брасс попытался избегнуть встречи с девушкой и пошел
вдоль болота, но Иссольда уже была близко и махала ему рукой.
- Отец, ты опять поднялся ни свет ни заря...
Брасс пожал плечами и вновь повернулся к зарослям тростника, изредка
бросая взгляд на птиц - как будто пытаясь застать их врасплох и таким
образом понять секрет странного, завораживающего танца.
Иссольда спешилась и встала рядом с отцом.
Это не наши фламинго, - сказала она, - но очень похожи. А что ты там
увидел?
Граф беспомощно улыбнулся, вслушиваясь в шелест крыльев над головой.
- Ничего. Где Хокмун?
- В замке. Еще спит... Какой прекрасный восход!
Граф передернул плечами.
- Ты не понимаешь... - начал он и осекся.
Он знал, что дочь никогда не сможет увидеть этот пейзаж его глазами.
Как-то раз он попытался описать ей свои ощущения, однако Иссольда быстро
потеряла всякий интерес к словам отца и не стала вникать в подробности. В
узорах, которые мерещились ему всюду - в воде, тростниках, деревьях, в
повадках животных - был скрыт смысл бытия, а она просто смотрела на новый
мир и радовалась его девственной красоте. Только старый друг Брасса,
философ и поэт Богенталь понимал его, но и тот считал, что дело не в
пейзаже, а в самом графе.
- Ты взволнован, растерян, - говорил Богенталь, - мозг работает
слишком напряженно... Все эти узоры - лишь плод твоего беспокойного
воображения.
Граф Брасс отвергал подобные объяснения. Непонимание дочери и друзей
раздражало его. Надев свои медные доспехи, он часто скитался по
окрестностям, целыми днями изучая этот Камарг - так похожий на его
собственный, если не считать того, что на многие мили вокруг не было ни
единой живой души.
- Брасс - человек действия, как и я, - говорил Дориан Хокмун, муж
Иссольды. - Праздное времяпровождение претит его натуре. Ему нужна
настоящая проблема, чтобы с головой уйти в ее решение.
- Настоящие проблемы, как правило, неразрешимы, - отвечал Богенталь,
и на этом разговор обычно заканчивался, потому что Хокмун тут же замыкался
в себе и уходил, положив ладонь на рукоять меча.
И в замке, и в деревне царила напряженная атмосфера. Радость спасения
от захватчиков сменилась тревогой. Люди не были уверены в том, что
навсегда избавились от ужасов Темной Империи. Поначалу эта земля казалась
им точной копией Камарга... Правда, краски здесь были слишком яркие,
слишком сочные, но впоследствии они потускнели - будто память людей
наложила свой отпечаток на пейзаж, и разница уже не воспринималась. Вокруг
мирно паслись табуны рогатых лошадей, стада белых быков; фламинго легко
приручались, и люди летали на них верхом. Однако страх, что темные силы
сумеют проникнуть и в этот тихий уголок, не покидал души поселян.
Впрочем, Хокмуна и графа Брасса такая опасность не пугала, порой они
даже были готовы приветствовать нападение Гранбретании...
Итак, каждое утро граф Брасс изучал пейзаж и пытался разгадать его
тайну, а Дориан Хокмун объезжал побережье в поисках достойного противника.
Но ему встречались только стада коров и табуны боязливых лошадей; стаи
испуганных фламинго поднимались в небо при его приближении...
И вот однажды, когда он на взмыленной лошади возвращался из одной
такой экспедиции (морю и равнине не было конца и края), Хокмун увидел
парящих в небе фламинго - то взмывающих вверх, то падающих к самой земле.
Был полдень, а обычно фламинго танцевали только на заре. Казалось,
гигантские птицы испуганы, и Хокмун решил выяснить, в чем дело.
Пришпорив лошадь, он поскакал по извилистой тропке и вскоре увидел,
что птицы кружат над маленьким островком, поросшим высоким тростником.
Пристально разглядывая островок, герцог заметил в тростнике красное пятно
- скорее всего, чью-то одежду.
Поначалу Хокмун решил, что это крестьянин охотится на уток, но тогда
этот человек наверняка окликнул бы его или, на худой конец, помахал бы
рукой.
Хокмун направил лошадь в воду, и вскоре сильное тело животного уже
раздвигало тростник, где по-прежнему мелькало что-то красное. Хокмун
окончательно понял: это человек.
- Эй! - крикнул Хокмун. - Кто здесь?
В ответ только сильнее закачался тростник, человек во весь дух
бросился наутек, отбросив всякую осторожность.
- Кто ты? - закричал Хокмун, с ужасом понимая, что Темной Империи все
же удалось добраться сюда, и что повсюду в тростниковых зарослях прячутся
люди, готовые напасть на замок Брасс.
Устремившись вслед за человеком в красном, он увидел, как тот кинулся
в воду и поплыл к берегу.
- Стой! - крикнул Хокмун, но незнакомец продолжал плыть.
Хокмун вновь направил лошадь в лагуну, вода вспенилась вокруг
животного. Человек уже выбрался на другой берег, оглянулся, увидел, что
Хокмун настигает его, и выхватил блестящий тонкий меч невероятной длины.
Но сильнее меча Хокмуна удивило другое.
Под длинными спутанными волосами лица не было!
Он судорожно вздохнул и вытащил меч. Кто это? Неизвестный ему
обитатель здешних мест? Хокмун выбрался из седла, обнажил меч, широко
расставляя ноги, вышел на берег и, пристально вглядевшись в незнакомца,
вдруг расхохотался, сообразив, в чем дело. Это же просто маска! Маска из
светлой кожи. Щели для глаз и рта очень узкие и, конечно, незаметны с
большого расстояния.
- Что тут смешного? - с вызовом осведомился незнакомец. - Тебе не
следует смеяться, друг мой, ибо смерть твоя близка!
- А кто ты такой? - спросил Хокмун. - Пока что ты кажешься просто
хвастунишкой.
- Я тот, кто владеет мечом лучше тебя, - ответил незнакомец. - Так
что сдавайся без боя.
- Сожалею, но поверить на слово не могу, - улыбнулся Хокмун. - Как же
случилось, что великий воин прозябает в нищете?
И Хокмун указал мечом на залатанный красный камзол, рваные штаны и
сапоги из потрескавшейся кожи. Даже свое оружие человек извлек не из
ножен, а из веревочной петли на поясе. Рядом с петлей болтался тощий
кошелек. Человек был высоким, очень худым, с бледной, нездоровой кожей,
очевидно, от недоедания. Хокмун увидел, что его пальцы унизаны перстнями с
крупными, но наверняка фальшивыми камнями.
- А, да ты нищий... Эй, бродяга, где ты стащил этот меч? - усмехнулся
Хокмун. И чуть не вскрикнул, когда человек сделал внезапный выпад.
Движение было неуловимо быстрым. Почувствовав легкий укол, Хокмун коснулся
щеки - из неглубокой ранки шла кровь.
- А ведь я мог и не отдернуть руку, - презрительно заявил незнакомец.
- Короче, бросай-ка свой тяжелый меч и сдавайся.
Хокмун искренне рассмеялся:
- Прекрасно! Наконец-то мне встретился достойный противник. Ты даже
не представляешь, как я рад, дружище! Я так давно не слышал звона стали!
И с этими словами он бросился на человека в маске.
Незнакомец отбил его атаку серией парирующих ударов, после чего
перешел в контрнаступление. С большим трудом Хокмуну удалось сдержать этот
стремительный натиск. Их ноги увязали в болотистой почве, но ни один не
сдвинулся со своего места ни на дюйм.
Не жалея сил, они сражались около часа - молча, беспощадно, однако не
получив и не нанеся ни одной раны.
Тогда Хокмун переменил тактику и стал медленно пятиться к берегу.
Решив, что противник отступает, незнакомец почувствовал еще большую
уверенность в себе, и Хокмуну пришлось призвать на помощь все свое
искусство, чтобы отражать молниеносные удары.
Затем он сделал вид, что поскользнулся, и упал на одно колено, а
когда человек в маске прыгнул на него, Хокмун быстро перехватил клинок и
рукоятью ударил незнакомца по запястью. Взвыв, человек выронил свое
оружие. Хокмун вскочил на ноги и, наступив на меч врага, приставил к его
горлу свой клинок.
- Прием, недостойный настоящего бойца, - проворчал человек в маске.
Хокмун пожал плечами.
- Просто мне наскучила эта игра.
- Ну и что теперь?
- Имя, - сказал Хокмун. - Сначала я хочу услышать твое имя, потом
увидеть твое лицо, потом узнать, что ты здесь делаешь, и, наконец, самое
важное, - выяснить как ты вообще сюда попал.
- Мое имя тебе известно, - гордо ответил человек. - Я - Эльвереза
Тозер!
- Ну и ну! - герцог Кельнский не смог скрыть изумления.
Глава 3. ЭЛЬВЕРЕЗА ТОЗЕР
По мнению Хокмуна, величайший драматург Гранбретании должен был
выглядеть совсем иначе. Пьесы Эльверезы Тозера пользовались успехом по
всей Европе; ими восхищались даже те, кто ненавидел Гранбретанию. Но в
последнее время, возможно, из-за войны, об авторе "Короля Сталиина",
"Трагедии Катины и Карны", "Последнего из Бралдуров", "Анналов", "Чиршиля
и Адульфа", "Комедии о Стали" ничего не было слышно. Хокмун полагал, что
известнейший драматург должен быть элегантно одет, уверен в себе, спокоен
и остроумен. Этот же человек, казалось, лучше владеет мечом, чем словами,
он тщеславен, глуповат, болтлив и к тому же одет в лохмотья.
По тропе через болото они направились в замок Брасс. Хокмун шел
сзади, сжимая рукоять меча. Он был озадачен. Говорит ли человек правду?
