- Приближаемся к настоящему, Мыслитель.
- Я объясню вам позже, когда мы вернемся на Землю, -
добродушно сказал Хронарх. - Вы мне симпатичны, Пепин.
В Доме Времени Хронарх прошел к своему возвышению и
опустился в кресло.
- Садитесь, Пепин, - сказал он и указал на край
возвышения.
Удивленный Пепин подчинился.
- Что вы думаете о прошлом? - с легкой иронией спросил
Хронарх.
Тут как раз подошла Хохотунья. Пепин посмотрел на нее,
потом на ее брата и покачал головой.
Хохотунья положила руку ему на плечо.
- Бедный Пепин...
У него больше не осталось сил на эмоции. Он провел рукой
по лицу и уставился в пол. Глаза его были полны слез.
- Хотите, чтобы Хронарх вам объяснил, Пепин? - спросила
она.
Посмотрев ей в лицо, он увидел, что она тоже чрезвычайно
расстроена. Как бы там ни было, она понимала его состояние
- состояние человека, потерявшего надежду. Была бы это
обыкновенная женщина, думал он, и встреться она ему при
других обстоятельствах... Даже здесь рядом с ней жизнь была
бы более чем терпимой. На него никогда не смотрели с таким
участием и симпатией...
Она повторила вопрос. Он кивнул.
- Поначалу мы были так же, как и вы, поражены, узнав об
истинной природе Времени, - начал Хронарх. - Но для нас,
конечно, было легче перенести это открытие, потому что мы
способны передвигаться во Времени так же, как другие - в
Пространстве. Теперь для нас Время - это самый естественный
элемент нашей жизни. Мы обрели любопытную способность -
перемещаться в прошлое или будущее простым усилием воли. Мы
достигли стадии, когда для нашего существования нам не нужно
пространство. Во Времени-с-Пространством наши физические
потребности весьма разнообразны и удовлетворить их на нашей
меняющейся планете становится все труднее и труднее. А во
Времени-без-Пространства этих физических потребностей уже не
существует...
- Мыслитель, - перебила Хохотунья, - я не думаю, что
Пепину интересно слушать о нас. Расскажи ему, почему в
прошлом он увидел только лимб.
- Да, подтвердил Пепин, - расскажите.
- Постараюсь. Представьте Время как прямую линию, вдоль
которой движется физическая вселенная. В каждый момент
физическая вселенная существует в определенной точке. Если
же мы перейдем из настоящего назад или вперед, то что мы
увидим?
Пепин пожал плечами.
- То, что видели вы. Потому что, покинув настоящее, мы
покидаем и физическую вселенную. Понимаете, Пепин, когда мы
покидаем наш "родной" поток Времени, мы переходим в другие,
которые по отношению к нам находятся над Временем. Главный
поток, вдоль которого движется наша вселенная, мы называем
Мегатоком. В процессе движения она поглощает вещество
Времени - хрононы, как мы их называем, но после себя ничего
не оставляет. Хрононы составляют будущее, они бесконечны.
Вы ничего не увидели в прошлом потому, что Пространство в
некотором роде "поедает" хрононы, но не может их возместить,
заменить.
- Вы имеете в виду, что Земля поглощает эту временную
энергию, а сама ничего не испускает? Как животное, которое
охотится во Времени, пожирает его, но ничего не выделяет. -
У Пепина проснулся интерес. - Да, понятно.
Хронарх откинулся в кресле.
- Так что, когда вы пришли ко мне с просьбой вернуть вас
в прошлое, я сказал вам почти то же самое, но вы вряд ли
поверили мне, не хотели верить. Вы не можете вернуться в
прошлое Земли потому, что его попросту не существует. Нет и
будущего, если говорить о нем в терминах Пространства, а не
в терминах состоящего из хрононов Мегатока и его
ответвлений. Мы научились передвигаться, куда нам угодно,
индивидуально поглощая хрононы, которые нам нужны. Таким
образом, человеческий род выживет. Возможно, не совсем
нравственно с нашей стороны делить по своей воле континенты
времени, исследовать их исключительно в собственных
интересах...
- В то время как остальные из нас умрут или превратятся в
нечто несколько худшее, чем машины, - отрезал Пепин.
- Да.
- Теперь у меня совсем нет надежды, - сказал Пепин
вставая. Он подошел к Высокой Хохотунье. - Когда вы уйдете
окончательно?
- Очень скоро.
- Благодарю вас за сочувствие и любезность, - сказал он и
направился к двери. А они остались в молчании стоять в Зале
Времени.
Пепин шагал вдоль берега, пока еще на восток, прочь от
Ланжис-Лиго, что у моря. Было утро. Бурая пелена нависла
над бесконечной гладью неподвижного моря и покрытой соляной
глазурью землей, слегка подкрашенными лучами умирающего
Солнца и обдуваемыми холодным ветром.
Да, думал он, в такое утро хорошо плакать и презирать
себя. Одиночество наседает на меня, как огромный грязевик,
припавший к моей шее и высасывающий из меня последний
оптимизм. О, если б я мог отдать себя этому безжалостному
утру, позволить ему поглотить себя, заморозить, бросить под
холодный ветер и утопить в этих упругих водах, отнять
видение Солнца и неба, какие бы они ни были, и возвратить
себя в ненасытное чрево Матери-Земли... О, эта враждебная
Земля!
И все равно он не завидовал Обитателям Времени. Как и
луняне, они отказывались от принадлежности к человечеству.
У него есть хоть это.
Он обернулся, услышав тонкий, как у древней морской
птицы, крик. Звали его.
Высокая Хохотунья спешила верхом к нему и махала рукой.
Она красиво сидела в седле под этим бурым тяжелым небом, на
губах ее играла улыбка, и Пепину, по одному ему известным
причинам, казалось, что она едет к нему из прошлого, как
тогда, когда он впервые увидел ее, богиню из древних мифов.
Красный диск Солнца сиял за ее спиной. И он снова
почувствовал запах перестоявшей соленой воды.
Он стоял и ждал на берегу неподвижного соленого моря и
думал о том, что его путешествие стоило того.
Майкл Муркок
Золотая ладья
Перевод К. Королева
Уже в четвертый раз с тех пор, как большеротый Джефраим
Тэллоу пустился в погоню, день уступил место ночи.
Положившись на удачу, Тэллоу прикорнул у руля. Его желтый
комбинезон не спасал от сырости, ибо промокал почти
мгновенно, и к утру Тэллоу здорово продрог. Спал он плохо:
его мучали кошмары. Но с приходом утра он совершенно забыл
про них. Какие, право слово, могут быть кошмары, когда
впереди показалась добыча, которую он преследовал, - золотая
ладья!
С серого неба по-прежнему сыпал дождь, хлестал воду реки,
барабанил по парусу лодки. Задул ветер. Ивняк, что на
протяжении всех предыдущих дней окаймлял речные берега,
исчез; ему на смену пришли заросли рододендронов. Ветер
пригибал к земле мокрые ветви, топорщил кусты, обращая их в
диковинных лохматых тварей. Чудища манили Тэллоу, звали его
сойти на берег. Он истерически расхохотался. Парус поймал
ветер и надулся так, что заскрипела мачта; ее скрип вторил
хохоту Тэллоу. Внезапно Тэллоу оборвал смех - он осознал
надвигающуюся опасность, осознал, что у него нет причин
веселиться, ибо ветер влечет его лодку прямо на взъерошенные
кусты. В отчаянии он попытался перекинуть парус, но,
поскольку не совсем еще освоился с украденной несколько дней
назад лодкой, лишь запутал шкоты в чудовищный клубок. Ветер
разошелся; мачта гнулась и скрипела, парус раздулся, будто
брюхо каннибала.
Тэллоу так усердно старался расплести клубок, что в кровь
стер пальцы и поломал ногти. Потом ему пришлось бросить это
дело и взяться за руль. Он сумел слегка изменить курс.
Лодка приближалась к изгибу русла реки. Тэллоу приметил
вдруг на берегу в гуще темно-зеленой листвы белое пятно, а
впереди по течению - высокий силуэт золотой ладьи. Сделав
над собой усилие, он успокоился. Ну и ну, как же он должен
был перепугаться, если ни разу не вспомнил про таинственную,
недостижимую ладью! Чтобы нагнать ее, он отнял у другого
человека жизнь и потому не может позволить ей ускользнуть.
Хватило бы только сил противостоять порывам ветра...
Лодка его птицей летела по реке. Вот уже и изгиб
русла...
Неожиданно суденышко словно встало на дыбы и, вздрогнув
от носа до кормы, застыло. Тэллоу понял, что у него на пути
оказалась одна из множества песчаных мелей, которыми
изобиловала река.
Бранясь и причитая, Тэллоу спрыгнул за борт и попытался
столкнуть лодку с мели. Ливень хлестал ему в лицо,
полосовал спину. Его усилия ни к чему не привели. Ладья в
мгновение ока исчезла из виду. Тэллоу упал на колени,
горько оплакивая крушение надежд. Дождь немного поутих, да
и ветер ослабел, а Тэллоу все стоял на коленях, вцепившись
руками в борт лодки; вокруг него клокотала мутная речная
вода.
Дождь прекратился. Из-за туч выглянуло солнце, осветило
реку, лодку и коленопреклоненного Тэллоу рядом, деревья и
кусты на берегу и белый пятиэтажный дом, что блестел, будто
свежевымытое детское личико.
Тэллоу потер красные от слез глаза и вздохнул. Он еще
раз попробовал сдвинуть лодку с мели, но тщетно. Тогда он
огляделся и заметил дом. Что ему еще оставалось делать?
Пожав плечами, он зашлепал по мелководью к берегу и,
проклиная свое невезение, взобрался по осклизлому откосу.
Если бы не корни, что торчали из земли, он наверняка съехал
бы обратно в реку.
В некотором отношении Тэллоу был фаталистом, и теперь
фатализм помог ему не потерять рассудок, когда он увидел
впереди стену из красного кирпича, кое-где поросшую черным
мхом. От уныния не осталось и следа. Он снова стал самим
собой - дерзким и расчетливым, разглядев, что из-за стены на
него смотрит какая-то женщина. Пожалуй, ладье придется
немного обождать.
Женщина показалась ему красавицей: острые скулы, пухлые
губы, зеленые как морская вода глаза. Она глядела на Тэллоу
поверх невысокой кирпичной стены, которая доходила ей до
плеч. На ней была видавшая виды фетровая шляпка.
Женщина улыбнулась, показав ряд чудесных зубов, один из
которых, правда, имел коричневатый оттенок, а два других
были зелеными, под цвет ее глаз.
Тэллоу много лет не обращал на женщин никакого внимания.
Но сейчас ему остро захотелось прилепиться к этой красотке,
и он с трудом удержался, чтобы не высказать свою мысль
вслух.
- Доброе утро, госпожа, - поздоровался он, расставив ноги
и отвешивая низкий, неуклюжий поклон - Мой кораблик
напоролся на мель, так что я очутился в затруднительном
положении.
- Тогда оставайтесь со мной, - снова улыбнулась женщина и
чуть наклонила голову, словно подтверждая приглашение. -
Вот мой дом.
Разняв сложенные на груди руки, она указала на высокое
здание, которое Тэллоу видел с реки. Длинные и изящные
пальцы ее ладоней оканчивались ярко-красными ногтями.
- Он выглядит неплохо, госпожа, - признал Тэллоу,
подковыляв к стене.
- Он и в самом деле неплох, - сказала она. - Но в нем
пусто. Со мной живут лишь двое слуг.
- Так мало? - нахмурился Тэллоу. - Так мало?
Сейчас я бы уже догнал ладью, подумал он и перемахнул
через стену. Для человека его сложения прыжок получился
замечательным; Тэллоу и не подозревал, что может двигаться
так грациозно. Встав рядом с женщиной, он поглядел на нее
из-под насупленных бровей.
- Я был бы признателен за приют на ночь, - сказал он, - и
за помощь завтра утром. Надо столкнуть лодку с мели.
- Я распоряжусь, - пообещала она. Говоря, она постоянно
округляла губы, будто обхватывая ими слова. У нее была
узкая талия и полные бедра. Под желтой шерстяной юбкой
проступали округлые очертания плотного зада. Блестящая
черная шелковая блузка туго обтягивала высокую грудь.
Каблуки туфель были высотой дюймов в шесть
Она повернулась и направилась к дому.
- Идите за мной, - проговорила она.
Тэллоу подчинился, и по дороге все восхищался тем, как
она ухитряется сохранять равновесие на таких высоких
каблуках. Без них она, пожалуй, окажется совсем чуть-чуть
выше.
Пройдя через сад, в котором росли деревья с причудливыми
остроконечными листьями, они вышли на песчаную дорожку, что
уводила к дому. Их поджидала пустая двуколка, запряженная
понурым осликом. Тэллоу помог своей спутнице подняться,
ощутив на миг тепло и упругость се кожи. Он подавил нелепое
