выделялись и размером и кровожадностью, а их огромные
личинки развивали такую скорость, что могли догнать бегущего
человека и повалить его. Когда так случалось, грязевик, как
и его предок пиявка, сосал кровь и высасывал ее до конца,
бросая совершенно обезвоженный труп.
Раз Пепин, сидя на скале и разглядывая сверху пальмовый
лес, видел, как по поляне двигалось стадо грязевиков.
- Приезжают новые жильцы, - сказал он вслух, после того
как преодолел спазм тошноты от вида этих тварей. - Земля
равнодушна к Человеку. Она не враждебна к нему, но и не
дружественна. Она больше не помогает ему. Она про него
забыла, у нее новые дети.
Пепин любил побеседовать сам с собой. Когда он был
наедине с собственным я, слова лились легко, это было
единственное время поговорить.
Пепин пытался поговорить с Копом, торговцем, и другими
людьми, проживавшими в гостинице, но, хотя они были
достаточно обходительны, после его вопросов, его
утверждений, его доводов начинали хмуриться, задумываться, а
потом быстро прощались.
Один из них, с мягкими манерами и весьма дружелюбный,
средних лет, сутуловатый человек по имени Мокоф, делал все,
чтобы понять Пепина, но так и не смог.
- Вы так говорите о прошлом и о философии, что будете
более счастливы в странном городе Ланжис-Лиго, что у моря, -
с чувством сказал он однажды, когда они сидели возле
гостиницы за кружками с вином, глядя на играющие струи
фонтана в центре площади.
Пепину приходилось слышать о Ланжис-Лиго, но у него в
голове было столько других новых впечатлений, что он
пропускал название города мимо ушей. Сейчас у него
приподнялась бровь, тонкая, почти невидимая.
- Однажды я познакомился с человеком из Ланжис-Лиго, -
продолжал Мокоф в ответ, - у него было странное имя, я забыл
его. И шрам на лице. Он попал тут в неприятность - поел в
неположенное время и спасся только тем, что отремонтировал
наш Великий Регулятор. Мы теперь ничего не знаем об этих
машинах. Он верил, что может перемещаться во времени, хотя
я что-то не убедился в этом, пока он был здесь. И, я
слышал, все люди в Ланжис-Лиго вроде него - чудаковатые, что
ли. Ничего не знают о часах, например, никакого
представления об измерении времени. Их руководителя зовут
Хронархом, и живет он в Доме Времени, хотя, грязевик их
знает, что они так подчеркивают это слово - "Время", вовсе
не различая его.
Мокоф мало что рассказал Пепину о Ланжис-Лиго сверх
просто-напросто того, как он себе это представляет, но этот
город у моря показался Пепину любопытным местом. И еще
Пепина привлекли слова насчет перемещения во времени, так
как его заветным желанием было вернуться в прошлое Земли.
На седьмой неделе пребывания в Барбарте он решил
отправиться на восток, в Ланжис-Лиго, что у моря.
Пепин Горбатый решил идти в Ланжис-Лиго пешком. Мокоф,
особенно он, пытался отговорить его: путь неблизкий,
опасный, полно грязевиков. Без хорошего верхового животного
легко сбиться с дороги.
На тюленевидном животном, которым пользовалось
большинство землян, он пробовал кататься. Эти создания с их
сильными передними ластами и острым, как лезвие, хвостом
были вполне надежны и достаточно быстры. На них прилаживали
седло из кремня, так что всадник сидел прямо. Экипировка
включала также длинное ружье, называвшееся пробойником, -
оно "стреляло" лучами своего рубинового сердечника - и
фонарь, питавшийся от батарей, который освещал путнику
дорогу в безлунные и почти беззвездные ночи.
Пепин Горбатый взял фонарь и укрепил на плече пробойник.
Это были полезные в дороге вещи. Но доверять себя тюленю он
не стал.
Вышел из Барбарта он затемно утром, еду и флягу с Водой
неся на спине, одетый по-прежнему в свой сотканный из
металла костюм.
Жители Барбарта, как и луняне, не переживали по поводу
его ухода. Он невольно пытался расшевелить их и доставлял
им этим беспокойство, в то время как они считали, что
преодолели в себе всякую обеспокоенность. За семь недель он
посеял сомнение в правильности того выбора, который они
сделали для себя и своих детей.
Выбор этот состоял в том, чтобы спокойно и с достоинством
умереть на Земле, которой их присутствие было больше не
желательно.
Пепин был разочарован, отправляясь из Барбарта, что в
Стране Пальм. Он ожидал увидеть на Земле жизнестойкость,
людей, готовых к переменам, а не к смерти. Но где-нибудь на
Земле, возможно в Ланжис-Лиго, что у моря, он отыщет героев.
После разговора с Мокофом он стал надеяться на то, что
найдет способ совершить путешествие в прошлое. Ничего
другого он не хотел так сильно, но на такую возможность
всерьез никогда не рассчитывал.
Мох в пальмовом лесу пружинил под ногами и помогал идти,
но к вечеру пошла жесткая бурая земля, покрытая пылью.
Впереди была унылая, потрескавшаяся и почти безжизненная
равнина, зловещая в свете угасающего дня. Там и здесь
возвышались силуэты скал. Он выбрал одну из них, считая,
что не подвергнет себя никакому риску, если проведет там эту
холодную и черную, как смоль, ночь. Грязевики, говорили
ему, спали только сытыми, а здесь им нечем было поживиться,
кроме как человеком.
Пепин зажег фонарь, и его лучи на несколько ярдов
осветили все вокруг. Он продолжал идти, ему было довольно
тепло в своей одежде. На ходу он почти ни о чем не думал.
Он так устал, что не мог понять, как долго шел. Когда свет
фонаря упал на скалу, он остановился, снял со спины груз,
прислонился к скале и, скользя по ней спиной, опустился на
землю. Ему было уже не до грязевиков и явно повезло, что ни
один из них не почуял запах крови и не проявил своего
внимания к нему.
Занялась темно-бурая заря, грязные облака тянулись по
небу, закрывая собой большую часть слабых солнечных лучей.
Пепин открыл мешок и извлек из него флягу дистиллированной
воды. Он не мог пить соленую воду, которую употребляли
земляне. Они адаптировались к ней в такой степени, что не
могли пить пресную. Он достал пару таблеток из маленькой
коробочки и проглотил их. Позавтракав так, он оторвал от
земли свое ноющее тело, закинул за спину мешок, засунул
фонарь в чехол, висевший сбоку, приладил на плечо пробойник
и осмотрелся по сторонам.
Пальмовый лес на западе был уже не виден, и равнина там
казалась такой же бесконечной, как и на востоке. Только на
востоке однообразие нарушали низкие холмы и скалы, которых в
той стороне было еще больше, чем здесь.
Он двинулся на восток. На востоке, считали наши предки,
находится Рай, размышлял он. Возможно, я найду свой Рай на
востоке.
Если Рай существовал и Пепину было суждено попасть в
него, то он весьма близко подошел к его входу, когда двумя
днями позже, спускаясь по покрытому солью холму, упал,
прокатился кубарем несколько футов вниз по склону и,
ударившись, потерял сознание.
От попадания в Рай его спас Крючконосый Странник. Он был
искателем тайн и искал их под землей и в легендах. Среди
землян это был, возможно, единственный кочевник,
переходивший с места на место без определенной цели. Никто
не знал о его происхождении, да и спросить его об этом и в
голову никому не приходило. Он был так же известен в
Барбарте, как и в Ланжис-Лиго. Его познания о Земле, ее
прошлом и настоящем, были исключительно широкими, но мало
кому это понадобилось. Это был невысокий человек с большим
носом и обветренным лицом, а плотно подогнанный капюшон и
куртка делали его похожим на черепаху с клювом.
Он увидел падающий ком, что был Пепином Горбатым, почти в
тот же миг, как и стая грязевиков почуяла запах его крови.
Странник ехал на здоровенном, толстом тюлене и вел еще
одного, груженного неимоверной кучей имущества: рулоном
ткани, землеройными инструментами, маленькой печью, связкой
железок - всем тем, что в действительности составляло
домашний скарб Крючконосого Странника, наспех привязанный к
спине тюленя. Тюленю, видно, не доставляло особого
удовольствия тащить такой груз.
В правой руке Странника на специальном держателе
покоился, на манер копья, его пробойник. Он одновременно
увидел Пепина и грязевиков.
Странник подъехал вплотную к ним, поднял пробойник, нажал
на кнопку заряжающего устройства, а потом на рычаг "огонь".
Концентрированный луч был почти не виден, но бил в стаю
грязевиков безостановочно. Это были особи черного цвета.
Крючконосый Странник водил пробойником из стороны в сторону,
пока не сжег всех грязевиков. Довольный успехом, он
подъехал к лежащему Пепину. Пепин не слишком сильно ушибся
и уже начал шевелиться. Странник увидел по одежде, что это
лунянин, и удивился, где он взял пробойник и фонарь, что
лежали рядом с ним.
Соскочив с седла, он помог лунянину встать на ноги.
Пепин потер голову и посмотрел на Крючконосого Странника не
без опаски.
- Я упал, - произнес он.
- Да-да, - сказал Крючконосый Странник. - А где ваш
корабль? Разбился где-то поблизости?
- Никакого корабля нет, - стал объяснять Пепин. - Я
путешествовал из Барбарта, где приземлился несколько недель
назад, в Ланжис-Лиго, который, как мне сказали, лежит на
самом берегу моря.
- Неразумно было с вашей стороны идти пешком, - сказал
Странник. - Еще далеко. Но вы должны погостить у меня, - с
настойчивостью в голосе продолжал он, - и мы поговорим о
Луне. Я был бы счастлив расширить свои знания.
Голова Пепина ныла. Он был рад, что этот странный
незнакомец наткнулся на него, с готовностью принял
предложение Странника и даже помог ему поставить палатку.
Когда палатку поставили и добро Странника было разложено,
они вошли внутрь. Странник предложил ему рыбу-ногу и
соленую воду, но Пепин вежливо отказался и проглотил свой
собственный рацион в таблетках.
Потом он рассказал Страннику о своем прибытии с Луны на
Землю, о жизни в Барбарте, о своих разочарованиях и
надеждах. Странник слушал, задавал вопросы, которые
свидетельствовали, что жизнь лунян ему интереснее, чем
Пепину.
Пепин инертно отвечал на вопросы, а потом задал и свой:
- Что вы знаете о Ланжис-Лиго, сэр?
- Все, кроме самых свежих новостей, - улыбнулся Странник.
- Ланжис-Лиго - это очень древний город и берет начало от
экспериментального поселения, где один философ старался
научить людей относиться ко Времени, как они относятся к
Матери - как к чему-то такому, через что можно двигаться,
управлять им и так далее. Отсюда пошла Хронархия, и в
Ланжис-Лиго стали традицией исследования Времени, а также
некоторых других проблем. Может быть, в результате мутации,
а может быть, в результате пробуждения какой-то силы,
которой мы всегда владели, в Ланжис-Лиго существует такая
разновидность человеческого рода, которая может перемещаться
во времени! И мне повезло встретиться с молодым человеком,
который первым обнаружил в себе этот талант и учил этому
других. Его зовут Мыслитель-со-шрамом. Теперь он Хронарх.
- Он что, может совершить путешествие в прошлое?
- И в будущее, как я слышал. Если талант хронопатии
развился в человеке, он по своему желанию может
передвигаться во времени.
- Но не в прошлом! - взволнованно произнес Пепин. -
Этак мы можем вернуться в "Золотой век" и не беспокоиться
насчет естественной смерти или искусственной жизни. Мы же
такое сможем делать!
- М-м-м, я разделяю вашу любовь к прошлому, Пепин. В
моей палатке довольно древних предметов, которые я сам
откопал. Но возможно ли вернуться в прошлое? Не изменит ли
это будущее? Ведь в нашей истории нет случая, чтобы человек
из будущего переходил в прошлое.
Пепин согласно кивнул.
- Загадка. Но ведь один человек, который не стал бы
сознаваться, что он из будущего, мог бы поселиться в
прошлом?
Крючконосый Странник улыбнулся.
- Я понимаю, что вы имеете в виду.
- Я теперь вижу, - продолжал Пепин серьезно, - что у меня
мало общего и с людьми Луны и с людьми Земли. Моя
единственная надежда - вернуться в прошлое, где я найду те
вещи, которые необходимы для моего полнокровного
существования. Я - человек не своего времени.
- Вы не первый. Древняя история Земли полна таких
