- Здесь у меня нет на то власти, фон Бек. И на что вы, собственно, тут
намекали?-Он в искреннем недоумении приподнял бровь. Я, однако, не мог
поверить что он так вот вдруг перестал ненавидеть меня. Даже теперь в
манерах его ощущался намек на то, что он собирается перед ударом. И
последующие его слова подтвердили мою догадку:-Речь, как я понимаю6 идет о
личных наших разногласиях, и вопрос сей надлежит разрешить немедленно.
Надеюсь, у вас сохранились еще представления о чести с тех пор, как вы
занялись частным предпринимательством. Вы понимаете, что я имею в виду?
- Разумеется, сударь.
- Выбор оружия я оставляю за вами.
Я пожал плечами.
- Место?
- Я слышал, что традиционное место таких разбирательств-Двор Руна у
причала Младоты. У моста.
- Я выбираю клинки,-проговорил я, понизив голос, не желая, чтобы меня
услышали мои друзья.
- Шпаги?
- Как вам угодно.
- Стало быть, шпаги. Теперь время, сударь?
- Я, сударь, во времени не стеснен. Но, также традиционно, споры такие
решаются на рассвете. Встретимся у моста часов в семь утра.
Завтра-воскресенье, и нас никто не потревожит.-Майренбургский власти к
поединкам такого рода относятся крайне неодобрительно, и были случаи, когда
дуэлянты, застигнутые на месте "преступления", подвергались весьма суровому
наказанию.
- Думаю, это у нас не займет много времени,-проговорил Монсорбье, делая
знаки сержанту Шустеру, занятому на дальнем конце стойки.
- Надеюсь, сударь, что нет. У меня много дел.
Он едва ли не улыбался от удовольствия, предвкушая, как он получит свою
сатисфакцию. Я в последнее время забросил все упражнения в фехтовании, но
все же надеялся, что мы с Монсорбье будем где-то на равных. Ни я, ни он не
выстояли бы и пяти минут против настоящего мастера, но все же мы оба
неплохо владели шпагой. Это будет не первая у него дуэль. У меня,
разумеется, тоже.
Сей вызов, честно признаюсь, мне пришелся весьма ко времени. Я испытал
несказанное облегчение; обещание такого
незамысловатого разрешения проблемы весьма меня воодушевило. Заметив
наконец, что Монсорбье подзывает его, сержант Шустер
направился к нам. Француз прищурился. Он явно узнал лицо Шустера, но никак
не мог вспомнить, кто он и где они с ним встречались. Сержант же насупился
и помрачнел. Монсорбье почувствовал себя несколько неуютно. Он вдруг
отвернулся от Шустера и, отвесив мне любезный поклон, быстрым шагом
направился к двери.
- Значит, до завтра, сударь!
Мне нужны были секунданты, поэтому я сообщил Сент-Одрану и Шустеру, что я
принял вызов своего преследователя.
Сент-Одран тут же принялся обрисовывать способы, как побить Монсорбье
посредством различных хитрых уловок, припомнил еще одну дуэль в Пруссии,
которую выиграл именно так, а Шустер,-опытный фехтовальщик,- предложил мне
поупражняться с ним в качестве партнера, за что я был очень ему благодарен.
- Я помню еще его стиль,-сказал мне сержант.-Вы ведь знаете, я однажды с
ним дрался. Все, что я потерял в той схватке,-свой офицерский чин, но вы,
похоже, рискуете потерять жизнь.
- Но если он вас убьет, как же мне быть без партнера?!-искренне огорчился
Сент-Одран. Грубая реальность так неожиданно пробила брешь в яркокрасочных
облаках, каковые давно уже затянули пространства мыслей шевалье.
Я улыбнулся.
- Быть может, покончив со мною, Монсорбье пожелает присоединиться к вам?
- Мне нужно имя,-резонно возразил шевалье.-Ваше имя, а не его.
- Тогда, прежде чем я отправлюсь на договоренную встречу, я отпишу письмо
брату и изложу ему ваши планы.
Тут Сент-Одран неожиданно проявил искреннюю сердечность.
- Я, друг мой, говорю серьезно.
- Я тоже серьезно. Может так получиться, что завтра меня не станет. Я,
однако, рассчитываю победить. У меня все же побольше опыта, как защитить
свою жизнь, чем, подозреваю я, у Монсорбье. А почему вы не отвечаете нашему
таинственному поставщику горючего газа?
Он заколебался, покосился на Шустера, потом направился вверх, к себе в
комнаты. Я же, хотя и принял вызов Монсорбье с некоторым облегчением,
преисполнился теперь того самого леденящего страха, который придает
человеку ложное,-как часто оказывается,- ощущение полной своей
беспристрастности к происходящему. Однако именно страх сей и пробудил во
мне решимость.
В тот вечер пивная опустела рано. Мои юные друзья очень устали с дороги,
и все вчетвером отправились к Красному,-у семейства которого в городе был
свой дом,-спать. Шустер распорядился, чтобы из центра зала убрали столики и
скамьи, и, закатав рукава, мы с ним взялись за шпаги. Сент-Одран снова
спустился низ и уселся в уголке, грызя ногти. Ульрика и матушка ее, фрау
Шустер, со встревоженным видом наблюдали за нами с верхней галереи. Я был
очень доволен, что мне представился случай заняться физическими
упражнениями.
Шустер тоже улыбался, пока мы фехтовали, и былая сноровка моя
восстанавливалась очень быстро.
Но и на этом тот долгий день не закончился. (Забегая вперед, скажу, что
он явился как бы поворотною точкою в нашей дальнейшей судьбе.) Впереди нас
ждало еще много событий.
Едва мы с сержантом покончили с нашими выпадами и гамбитами, как в
наружную дверь постучали. По знаку мужа фрау Шустер пошла открывать.
- Вряд ли это патруль,-успокоил меня сержант, но, предосторожности ради,
мы все же спрятали шпаги под стойку и схватились за кружки.
Фрау Шустер неспешно прошествовала к двери, подняла засов и отшатнулась
назад. Дверь резко открылась внутрь, едва не сбив ее с ног, и в пивную
"Замученного Попа" ввалилась дюжина здоровенных зловещего вида мужчин. Лица
их были скрыты шарфами. Я сначала подумал, что это вернулся Монсорбье со
своими людьми, но одеты они были вовсе не на французский манер. Эти громилы
вынули из-под широких пальто громадные пистолеты и угрожающе наставили их
на фрау Шустер и Ульрику, которая так вся и пылала от возмущения.
- Будете сопротивляться, мы убьем женщин,-шарф заглушал хриплый голос их
вожака, но в тоне его явственно слышалось раздраженное нетерпение
профессионала, торопящегося поскорее исполнить свою работу, каковая
подразумевает и устрашение беспомощной жертвы, и даже пытки, если возникнет
в том необходимость. Неужели Монсорбье сыграл труса и нанял шайку
головорезов, дабы избавить себя от неудобства и не вскакивать завтра чуть
свет. Я не мог в это поверить. Но тогда кто же послал их? Какие еще враги
есть у нас в Майренбурге?
- Это вы Сент-Одран?-спросил предводитель, тыча в меня своим пистолетом.
Я ничего ему не ответил. Тогда он поглядел на моего партнера, который так и
сидел у себя в углу, разыгрывая этакую небрежную беспечность.
- Это я,-протянул он.-Чем могу быть полезен вам, джентльмены? -Шевалье
встал и поглядел на них как бы сверху вниз, причем взгляд его словно
скользил по его длинному носу и только потом обращался на
собеседников.-Боже ты мой, вы же большие здоровые парни. Мы что, будем
драться за приз?
- Значит, это второй,-объявил предводитель банды, кивнув в мою сторону.
Он резко выдохнул воздух через плотную повязку, что скрывала его
лицо,-Хорошо.
Нас окружили. У меня была под рукой только шпага, которую я убрал под
стойку. На сержанта и семейство его рассчитывать не приходилось. Шустер
незаметно указал взглядом туда, где лежали спрятанные наши шпаги, но я
качнул головой. Мы не могли рисковать жизнью женщин. Пришлось ему
удовлетвориться гневной тирадой:
- Чего вы хотите? Денег? Их уже нет в доме. Патруль пройдет здесь через
десять минут, и если я не отвечу им на условленный сигнал, вам придется
сразиться с десятком солдат милиционного войска! На вашем месте, будь у
меня хоть немного ума, я поспешил бы убраться отсюда!
Но речь сия не впечатлила мрачного предводителя этой шайки.
- Мы пришли за двумя этими джентльменами,-он повел дулом своего
пистолета.-Тебя мы не тронем, если ты только не вздумаешь нам
помешать.-Голос его оставался зловещим и хриплым.-И не говори ничего
дозорным, хозяин, если ты только не хочешь, чтобы к утру этих милашек
приготовили в лучшем виде для жаркого, освежевали, и выпотрошили и даже по
яблочку положили в рот.-Ни один из шайки его не рассмеялся и никак вообще
не отреагировал на отвратительную его шутку.
Тишина накрыла всех нас, точно саван.
На мгновение все застыло в этакой немой сцене; потом вожак подал сигнал.
Нас с шевалье грубо схватили и потащили во двор, где в снежной тьме стояла
уже в ожидании повозка с распахнутыми дверями, -крытый фургон, в каких
перевозят коров на базар или развозят мясные туши со скотобоен по
бакалейным лавкам. Судя по страшной вони, от него исходившей, фургон этот
недавно использовали по назначению.
- Не подвергайте опасности ваше семейство, сержант,-выкрикнул я на
ходу.-Мы сообщим о себе, если сможем.
- Заходите,-коротко приказал предводитель.
Сент-Одран колебался.
- Черт возьми,-проговорил он по-английски, растягивая слова и театрально
закатывая глаза.-Я так понимаю, парень не шутил. Нас захватили, дружище, не
за какие-то личные наши заслуги. Просто у мясников не хватает в последнее
время свинины! Нам предстоит стать начинкою пирога!
Он вошел в вонючий, залитый кровью фургон и прокричал на манер
раздражительного вельможи:
- Эй ты там, трогай! Сегодня холодная ночь, а мы с другом не захватили
пальто!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В которой мы обнаруживаем кое-что из того, что скрывается под
поверхностью Майренбурга. Опасный фарс. Имя Люцифера, произнесенное всуе.
Разговор о пришествии в мир Антихриста. Предполагаемые знакомства славного
моего предка. Приглашение отобедать в Аду. Я его принимаю.
Мы были одеты легко, и к тому времени, когда повозка въехала, судя по
гулкому эху, во внутренний двор, мы с шевалье так замерзли, что казалось,
еще немного-и мы совсем уже заиндевеем. Ворота за нами закрылись на засов,
из темноты снаружи донеслись приглушенные голоса.
- Ну и воняет же здесь!-простонал Сент-Одран.-Они что, хотят, чтобы мы
задохнулись до смерти?
В то же мгновение, как будто жалоба его была услышана, дверцы фургончика
распахнулись, и мы с благодарностью глотнули воздуху посвежее. В повозку
вошли трое мужчин. Двое приставили нам к вискам пистолеты, а третий тем
временем скрутил руки нам за спиною и завязал нам глаза, словно мы были с
ним заключенными, которых ведут на казнь.
А может быть, вдруг подумалось мне, так оно и есть, и все это подстроено
Монсорбье. Есть у него, интересно, своя гильотина? Разве не может он в
гневе своем решить, что уж машину-то я не одурачу? Но к чему простирать
свою мстительность и на бедного Сент-Одрана, который ничем его не оскорбил,
разве что носимым им титулом и аристократическою картавостью, пусть даже и
то, и другое приобретено им совсем недавно.
И вот нас вывели из фургона, и, проковыляв по выщербленной мостовой, мы
прошли через дверной проем куда-то, где воздух был заметно теплее (хотя и
сырым), и начали долгий спуск, плечом к плечу, по узенькой скользкой
лестнице, ворча и спотыкаясь, но уже безо всякого выражения громких
протестов, поскольку на все предыдущие возмущенные наши тирады ответа так и
не получили,-и не получим, скорее всего, пока не спустимся наконец в
преисподнюю. Еще ниже,-эхо капающей воды, с высокого свода на залитый
пол,-и еще ниже,-естественная скала, сталактиты и мшистые наросты плесени,
звук какой-то тягучей жидкости и вонь, словно где-то поблизости прорвало
сточную трубу.
- Умоляю вас, джентльмены, закройте мне лучше нос, не глаза,-в отчаянии
взмолился Сент-Одран, может быть, шутки ради. Но эти мерзавцы только
подталкивали нас, спотыкающихся, вперед, по крайней мере, еще на один
уровень вниз. Неужели под сточными трубами может быть что-то еще?
Или это, возможно, и есть катакомбы Свитавиана, где сначала христиане
скрывались от преследования язычников, а потом-наоборот? Где рыцарь Игорь
