фон Миров спит, чтобы проснуться, когда город, названный его именем,
покорится владычеству тирании? Сам я всегда считал, что эти пещеры-легенда,
порожденная прихотливой фантазией, позаимствованная у Рима или
Константинополя. Но вот же они, несомненно, и я убеждал себя, что никто
вовсе не собирается убивать нас на месте, в противном случае, мы бы давно
уже были мертвы. Эти Белые Душители, похоже, слишком ленивы для того, чтобы
соблюдать чрезмерную предосторожность или прибегать к каким-то хитроумным
ухищрениям. Стало едва ли не жарко. На самом деле, я ощущал на лице жар от
пламени, чувствовал рядом мерцание горящей головни. Звук шагов удалился.
Закрылась дверь.
В воздухе чувствовался запах серы. Зловоние, наводящее на мысли о
химических изысканиях и ретортах. Может это быть так своеобразно принимает
нас тот, кто прислал нам записку относительно горючего газа? Благодетель с
извращенным чувством юмора. Настойчивые невидимые руки оттащили нас к
стене. Камень стены оказался гладким. Что-то охватило мою лодыжку, звякнула
цепь. Нас приковали.
С глаз наших сняли повязки, но руки так и остались связанными. Поначалу я
сумел разглядеть только слепящее пламя, потом-корзины с тлеющими углями,
покачивающиеся под потолком, потом- расплывшееся обрюзгшее лицо... и
внезапно все части шарады сложились и ответ прояснился!
Нас окружали банальные сценические декорации; такие встретишь теперь в
любом современном театре, где прибегают к помощи всевозможных механических
приспособлений, дабы воздействовать на чувствительность уважаемой публики:
заставить народ в обморок падать от ужаса, если уж невозможно растрогать
его высокой поэзией истинной драмы.
Здесь же, если я только правильно понял, готовилась постановка настоящего
сатанинского шабаша! Несомненно, мужчины и женщины, что стояли в сумраке
этого грота, были облачены на монастырский манер, лица их скрывали капюшоны
и маски. Теперь я уже убедился, что никакие это не происки Монсорбье. Из-за
громадной ширмы с намалеванною на ней козлиною мордой вышел тщедушный
косолапый аббат в алых одеждах. Как и все люди подобного сорта, вместо
того, чтобы заговорить нормально, он заунывно забубнил. Речь его, архаичная
и какая-то явно неумеренная в плане употребления прилагательных, хлынула,
как из отхожего места, где внезапно чего-то прорвало.
- Гнусные, дерзкие, нечестивые негодяи! Как осмелились вы пренебречь
предостережениями нашего Зловещего Короля?! И теперь предстоит претерпеть
вам безжалостное его отмщение!
Мерзостные, корчащиеся в пыли черви, стали вы ненавистны ересью вашей
пред лицом Преисподней и Нечестивого Духа!-При этом оратор явно испытывал
трудности в произнесении "р" и повсеместно его заменял на "в".-Чем
оправдаете извращенность вашу? Или неведомо вам, что преступления ваши
повлекут за собой праведный гнев Люцифера?
- О господи!-проговорил по-английски Сент-Одран.-Худшей судьбы и
представить себе невозможно, верно, фон Бек?
Похоже, мы угодили в лапы помешанного подростка со склонностью к дешевым
аллитерациям. Боюсь, нам с вами при всем желании не обнаружить тут здравого
смысла.
- Вы, сударь, будете говорить на цивилизованном языке,-пропищал
захвативший нас,-иначе вообще языка лишитесь!
Теперь я узнал говорящего. Я с ним однажды встречался, у любезной нашей
ландграфини. То был ее племянник, дьяволопоклонник-любитель, который так
возмущался щедрыми ее дарами, коими она забросала наш путь. А он, без
сомнения, уже подсчитывал размеры наследства.
- Любезный барон,-сказал я,-нетрудно было бы догадаться, что вы сейчас
уязвлены, поскольку тетушка ваша предпочла ожиданиям вашим нашу смелую
инициативу. Но тем не менее, не кажется ли вам, что даже ваши друзья, здесь
собравшиеся, вероятно, почтут такую с вашей стороны реакцию несколько
чрезмерной...
- Не насмехайся над сим ужас внушающим трибуналом, иначе суд над тобою
свершиться безотлагательно и будешь ты приговорен без предъявления
обвинений и слова защиты. Мы собрались здесь, жалкий ты человечишка, дабы
судить тебя за неповиновение повелениям нашего Темного Господина,
Повелителя Окаянного Царствия, Владыки Владык, Предводителя бессчетного
легиона Проклятых, Его Сатанинского Величества, князя Люцифера! Ты открыто
презрел повеления Ада, дерзостно вторгшись на спорную территорию вышнего
воздуха,-царства, право на каковое предъявлено было уже господином нашим, и
запретное для Человека. Что Иегова, архи-узурпатор, провозгласил
пространства сии своими, то всем известно, но чтобы и люди еще привносили
стремления гордыни своей в давний сей спор,-то неприемлемо ни для Ада, ни
для Небес.
Ибо грядет уже Битва, коей Противостояние разрешится. Уже сочетаются
Звезды!
Сент-Одран приподнял аккуратно подбритую бровь.
- Примите мои поздравления, герр барон, какая блестящая и хитроумная
маскировка!-Говорил он достаточно храбро.-Но, должен заметить, что нахожу
вашу речь несколько странной.-Слова у него выходили немного смазанными,
голос слегка дрожал. Он не хуже меня понимал, что мы с ним оказались в
руках недоумка-дегенерата. Этому барону нужен только предлог, чтобы обречь
человека на самые изощренные пытки и смерть. Таких, как он, умолять
бесполезно (в чем мне пришлось уже убедиться во Франции): остается только
взывать о милости к Господу Богу, а во вселенной моей Господь Бог давно
упразднен. Но Сент-Одран, не смотря ни на что, призывать помощь будет,
любых вышних сил, не зависимо от того, верит он в существование оных или же
нет. Тут он как раз запрокинул голову и завопил:
- О, заступник мой и покровитель! О, Люцифер, Князь Утра, просвети сих
невежественных человеков, кого подвергают они гонениям!
Барон на мгновение пришел в замешательство. Стушевался. Прочистил горло.
По рядам конгрегации пронесся ропот. Сколькие из них прибегли к сатанизму
исключительно для того,
чтобы дать волю похотливым своим вожделениям, сколькие, хотя бы частично,
верят в могущество Люцифера? Много ли среди них правоверных обращенных
путей Его? Я не знал. Но Сент-Одран безошибочно отыскал наш единственный
довод, и я снова, в который раз,-был поражен гибкостью (если не
нравственностью) его ума.
- Люцифер! Услышь меня!-надрывался хитроумный шотландец.-Ибо имя твое,
господин, произнесено было всуе и обращено против Сына твоего!
"Красный плащ" в возбуждении совершил категорический разворот к толпе и
воззвал к ней:
- Он лжет! Он не адепт!
- Адепт?-вопит Сент-Одран, наращивая темп наступления и продвигая тем
самым скромные свои достижения.-Воистину, я не "адепт". Я-Тог-Могох, граф
Огненной Бездны, и Люцифер мне отец! Я-эмиссар его на Земле. Сосуд
единственный для вместилища мощи Его и мудрости! И назовут меня Зверем!
Он уже полностью захватил аудиторию, те только тихонечко перешептывались
между собой, в то время как наш барон оказался зажатым где-то
посередине,-болтающееся меж Землею и Солнцем светило.
- Теперь вы узнали меня, вы, безмозглые профаны!-продолжал надрываться
Сент-Одран.-Тепеpь вы узнали меня!-Эхо в катакомбах многократно усилило его
голос. Он умело воспользовался этим их свойством для своего представления.
Выдал весь арсенал лицедейского своего мастерства. Даже я бы, наверное,
запросто поверил в то, что он Сын Люцифера!-Освободите меня!
- Да, освободите его,-выкрикнул кто-то из братства обряженных в рясы.
- Шарлатан!-не унимался Сент-Одран.-Невежда! Если и есть среди нас
еретик, так это вы, сударь! Я пришел, дабы открыть вам истину! Тело сие
священно. Если убьете его, я восстану во всей своей славе, взыскующей
мщения Ад выйдет на Землю во всем своем воющем ужасе! Вы же лишите себя
привилегий и гнев отца моего падет вам на головы!
Коротышка-барон,-его звали фон Бреснворт,-попытался удержать свою паству,
завизжав совершенно неблагородным образом:
- Он не Зверь! Уверяю вас, он не Зверь!
- Я есмь Зверь! Я-Владыка Града Мира! Я-Мститель. Я-Огонь, коим разрушены
будут сокровища Человека! Я-Меч
карающий, коим исполнится судьбой предначертанная мне работа. Я-Косарь,
жнущий смерть...
- Ты самозванец!-заверещал барон.-Ты обманул мою тетушку, и теперь ищешь,
как обмануть учеников моих. Ты дважды достоин кары!
- Нет, сударь... проклятие падет на вас!-Это уже вступил я, тем самым
голосом, которым обычно призывают к сплочению бегущее в панике
войско.-Внимайте мне, люди. Клянусь в том душою своею, вот он: Тог-Могох.
Он лишь позволил привести себя сюда, дабы здесь обратиться к вам. Убейте
его и навечно будете прокляты, ибо назначено было ему прийти в этот мир,
чтобы стать в нем Антихристом!-Я нес всю эту чушь, не видя в том никакого
вреда, чтобы продвинуть претензии наши еще на шаг-другой дальше.
- Вы лжете, сударь!-вконец разъярился миниатюрный барон.-Это- шевалье
Сент-Одран, шарлатан и обманщик. Вор, приговоренный в Англии к смертной
казни, изгнанный из Берлина, объявленный вне закона в Вене. А вы, сударь,
сын Графа фон Бека, отвергнувший титул свой и наследие и ставший
приспешником убийц короля Франции!
В это мгновение на свет выступил худощавый мужчина. Высокий и сухопарый.
Никогда прежде не встречал я такого лица, оно походило больше на череп,
обтянутый кожей. Одет он был во все черное, точно квакер, седые локоны его
покрывала квакерская же широкополая шляпа. Человек этот не имел возраста,
но глаза его-горящие, исполненные мукой глаза, кажется, видели все, от
сотворения мира до, возможно, его конца. Белое кружево на воротнике и
обшлагах рукавов, вокруг колена и лодыжки подчеркивало бескровную бледность
его лица.
- Никак невозможно, чтобы вы были Антихристом,-резонно заметил он,
обращаясь к Сент-Одрану,-ибо Антихрист избран уже и скоро начнется его
правление.
Я был склонен поверить этому говорящему скелету. В каждом слове его
ощущалась весомая властность, каковую доселе ни разу в жизни мне слышать не
приходилось. Голос его, древний, как само Время, пусть и лишенный всяческих
чувств, был отягощен ужасающей мудростью. Он не облачился ни в какой
маскарадный наряд. Его одеяние было собственным его одеянием, строгим и для
него привычным; он как будто сроднился с ним. И каждый раз, когда я смотрел
на него, где-то внутри у меня шевелилось чувство, сходное с узнаванием,
словно бы он был созданием из сокровеннейших моих снов, представшим взору
моему во плоти.
- Вы утверждаете, сударь, что знаете нас,-сказал я.-Но мы вас не знаем.
- Да, я вас знаю, фон Бек. Я знаю всех ваших предков. Первым был Ульрих,
назад тому больше ста лет, Ульрих... причина величайших моих несчастий.
Его я знал хорошо. Безусловно, в ваших семейных архивах есть упоминания
обо
мне.
Барон потерпел окончательное поражение. Человек этот явно превосходил его
во всех отношениях и был признан главою всем собранием.
- Прежде чем я отвечу вам, сударь, вам следует назвать себя. Кто вы,
сударь?
- Когда-то я был тем, кем заявляет себя Сент-Одран. В хрониках вашего
рода имеется упоминание обо мне?-Похоже, вопрос этот очень его
волновал.-Имя мое Клостергейм, тот, кто восстал против могущественного
своего господина. Есть ли там упоминание о Клостергейме, который почти
овладел Граалем? Вот кто я, сударь. Выводят ли там меня как воплощенное
зло, фон Бек? Не сложили ли обо мне страшную сказку, чтобы пугать детей
темными вечерами? ЯКлостергейм, и теперь я противостою обоим, и Господу и
Сатане. Теперь я служу Человечеству. И известен я как посланец будущего,
каковое украдено, и прошлого, каковое забыто. Рассказы о Клостергейме не
наводили ли хладный ужас на детские ночи ваши, фон Бек?-С каждым очередным
вопросом он делал еще один шаг по направлению ко мне. Сент-Одран, бледный и
озадаченный, переводил взгляд с его лица на мое, с моего-на его.
Ответил я ему вовсе не остроумно, ибо ноги мои подгибались, а все тело
покрылось испариной:
