занный розовой шелковой лентой, протянула его Дю Руа.
- Возьми. Это твоя доля выигрыша по марокканскому займу. Я так рада,
что выиграла это для тебя! Бери же...
Он начал было отказываться:
- Нет, я не возьму этих денег!
Но она вспылила:
- О, теперь это было бы с твоей стороны слишком жестоко! Эти деньги
твои, и ничьи больше. Если ты не возьмешь, я выброшу их в мусорный ящик.
Но ты не откажешь мне в этом, Жорж. Правда?
Дю Руа взял эту пачку и сунул в карман.
- Пора идти, - заметил он, - ты схватишь воспаление легких.
- Тем лучше! - тихо сказала она. - Ах, если б я могла умереть!
Она припала к его руке, страстно, исступленно, с каким-то отчаянием
поцеловала ее и побежала к дому.
Погруженный в раздумье, он медленно двинулся вслед за ней. В оранже-
рею он вошел, высоко подняв голову, и на губах у него играла улыбка.
Его жены и Лароша здесь уже не было. Толпа редела. Было ясно, что на
бал останутся лишь немногие. Вдруг он увидел Сюзанну под руку с сестрой.
Они подошли к нему и попросили танцевать с ними первую кадриль вместе с
графом де Латур-Ивеленом.
- Это еще кто такой? - спросил он с удивлением.
- Это новый друг моей сестры, - лукаво улыбаясь, ответила Сюзанна.
Роза вспыхнула:
- Как не стыдно, Сюзетта, он столько же мой, сколько и твой!
- Я знаю, что говорю.
Роза рассердилась и ушла.
Дю Руа фамильярно взял Сюзанну под локоть.
- Послушайте, дорогая крошка, - начал он своим медоточивым голосом, -
вы считаете меня своим другом?
- Ну конечно. Милый друг.
- Вы доверяете мне?
- Вполне.
- Помните наш сегодняшний разговор?
- О чем?
- О вашем замужестве, - вернее, о человеке, за которого вы выйдете
замуж.
- Да.
- Ну так вот, можете вы мне обещать одну вещь?
- Да Но что именно?
- Обещайте советоваться со мной, когда кто-нибудь будет просить вашей
руки, и, не узнав, как я на это смотрю, никому не давать согласия.
- Хорошо, обещаю.
- И это должно остаться между нами. Ни отцу, ни матери - ни слова.
- Ни слова.
- Клянетесь?
- Клянусь.
С деловым видом к ним подбежал Риваль.
- Мадемуазель, папа зовет вас на бал.
- Идемте, Милый друг, - сказала она.
Но он отказался, - он решил сейчас же уехать, ему хотелось побыть од-
ному и поразмыслить на досуге. Слишком много новых впечатлений запало
ему в душу. Он стал искать жену и вскоре нашел ее в буфете, - она сидела
с какими-то двумя мужчинами и пила шоколад. Мужа она им представила, но
ему не назвала их.
- Поедем? - немного погодя обратился он к ней.
- Как хочешь.
Она взяла его под руку, и они снова прошли через опустевшие залы.
- А где же хозяйка? - спросила она. - Я хотела с ней попрощаться.
- Не стоит. Она начнет уговаривать нас остаться на бал, а с меня до-
вольно.
- Да, ты прав.
Всю дорогу они молчали. Но как только они вошли в спальню, Мадлена,
еще не успев снять вуаль, с улыбкой обратилась к нему:
- Ты знаешь, у меня есть для тебя сюрприз.
- Какой еще сюрприз? - а огрызнулся Жорж.
- Угадай.
- Не намерен утруждать себя.
- Ну хорошо. Послезавтра первое января.
- Да.
- Теперь самое время новогодних подарков.
- Да.
- Так вот тебе новогодний подарок, - я только что получила его от Ла-
роша.
И она протянула ему маленькую черную коробку, похожую на футляр для
золотых вещей.
Дю Руа с равнодушным видом открыл ее и увидел орден Почетного легио-
на.
Он слегка побледнел, затем, усмехнувшись, сказал:
- Я бы предпочел десять миллионов. А это ему обошлось недорого.
Она ожидала бурных изъявлений восторга, и эта его холодность возмути-
ла ее.
- Ты стал просто невыносим. Тебе ничем нельзя угодить.
- Этот человек выплачивает свой долг - только и всего, - хладнокровно
заметил он. - Он мне еще много должен.
Его тон удивил Мадлену.
- Однако в твои годы и это неплохо, - сказала она.
- Все относительно, - возразил он. - Я мог бы иметь теперь гораздо
больше.
Он положил футляр на камин и принялся рассматривать блестящую звезду.
Потом закрыл футляр и, пожав плечами, стал раздеваться.
В "Правительственном вестнике" от первого января действительно появи-
лась заметка о том, что публицист г-н Проспер-Жорж Дю Руа за выдающиеся
заслуги получил звание кавалера ордена Почетного легиона. Его фамилия
была напечатана в два слова, и это порадовало его больше, чем самый ор-
ден.
Через час после того, как он прочитал в газете об этом событии, при-
обретавшем, таким образом, общественное значение, ему подали записку от
г-жи Вальтер; она умоляла его сегодня же прийти к ней с женой обедать и
отпраздновать это награждение. Он было поколебался, а затем, бросив в
огонь ее письмо, составленное в несколько двусмысленных выражениях,
объявил Мадлене:
- Сегодня мы обедаем у Вальтеров.
Это ее удивило.
- Вот как! Ведь ты же сам, по-моему, говорил, что ноги твоей там
больше не будет?
- Я передумал, - это все, что она услышала от него в ответ.
Когда они приехали, г-жа Вальтер сидела одна в маленьком будуаре, от-
веденном для интимных приемов. Она была вся в черном, с напудренными во-
лосами, что очень ей шло. Издали она казалась старой, вблизи - молодой,
и для наблюдательного человека это был пленительный обман зрения.
- Вы в трауре? - спросила Мадлена.
- И да и нет; - печально ответила она. - Все мои близкие живы. Но я
уже в таком возрасте, когда носят траур по собственной жизни. Сегодня я
надела его впервые, чтобы освятить его. Отныне я буду носить его в своем
сердце.
"Хватит ли выдержки?" - подумал Дю Руа.
Обед прошел довольно уныло. Только Сюзанна болтала без умолку. Роза
казалась чем-то озабоченной. Все горячо поздравляли журналиста.
Вечером все, беседуя между собой, разбрелись по залам и зимнему саду.
Г-жа Вальтер, шедшая сзади с Дю Руа, удержала его за руку.
- Послушайте, - тихо сказала она. - Я больше ни о чем не буду с вами
говорить, никогда... Только приходите ко мне, Жорж. Видите, я уже не го-
ворю вам "ты". Но жить без вас - это выше моих сил, выше моих сил. Это
чудовищная пытка. Днем и ночью я чувствую вас, вы всегда у меня перед
глазами, я храню ваш образ в своем сердце, в своем теле. Вы точно дали
мне какой-то отравы, и она подтачивает меня изнутри. Я больше не могу.
Нет. Не могу. Смотрите на меня только как на старуху, - я согласна. Я
нарочно напудрила волосы, чтобы вы посмотрели на меня седую, - только
приходите, приходите хоть изредка, как друг.
Она сжимала, она стискивала его руку, впиваясь в нее ногтями.
- Это решено! - спокойно заметил он. - Незачем больше об этом гово-
рить. Вы же видите, что я приехал тотчас по получении вашего письма.
Вальтер с дочками и Мадленой шли впереди; около "Иисуса, шествующего
по водам" Вальтер остановился и подождал Дю Руа.
- Представьте себе, - сказал он со смехом, - вчера я застал жену пе-
ред этой картиной; она стояла на коленях, точно в часовне. Она здесь мо-
лилась. Как я хохотал!
- Этот образ Христа спасет мою душу, - уверенно произнесла г-жа
Вальтер; в голосе ее слышался тайный восторг. - Всякий раз, когда я
смотрю на него, он придает мне силы и бодрости.
Повернувшись лицом к богу, стоявшему на морских волнах, она добавила
шепотом:
- Как он прекрасен! Какой страх наводит он на этих людей и как они
любят его! Посмотрите на его голову, на его глаза, - как все в нем прос-
то и вместе с тем сверхъестественно!
- Да ведь он похож на вас. Милый друг! - воскликнула Сюзанна. - Чест-
ное слово, похож. Если б у вас была бородка или если б он был бритый, -
вы были бы одно лицо. Поразительно!
Она попросила Жоржа стать рядом с картиной. И все нашли, что в их ли-
цах действительно есть некоторое сходство.
Это вызвало всеобщее удивление. Вальтеру это показалось весьма стран-
ным. Мадлена заметила с улыбкой, что у Христа более мужественный вид.
Госпожа Вальтер, застыв на месте, напряженно всматривалась то в черты
своего любовника, то в черты Христа. И лицо ее стало таким же белым, как
ее волосы.
VIII
В конце зимы супруги Дю Руа часто бывали у Вальтеров. Жорж постоянно
обедал там даже один, так как Мадлена жаловалась на усталость и предпо-
читала сидеть дома.
Он приходил по пятницам, и в этот день г-жа Вальтер никого уже больше
не принимала. Этот день принадлежал Милому другу, ему одному. После обе-
да играли в карты, кормили китайских рыб, проводили время и развлекались
по-семейному. Не раз где-нибудь за дверью, за кустами в оранжерее, в ка-
ком-нибудь темном углу г-жа Вальтер порывисто обнимала Жоржа и, изо всех
сил прижимая его к груди, шептала ему на ухо:
- Я люблю тебя!.. Я люблю тебя!.. Люблю безумно!
Но он холодно отстранял ее и сухо отвечал:
- Если вы приметесь за старое, я перестану у вас бывать.
В конце марта неожиданно распространился слух о том, что обе сестры
выходят замуж. Женихом Розы называли графа де Латур-Ивелена, женихом Сю-
занны - маркиза де Казоля. Эти два господина стали в доме у Вальтеров
своими людьми; они пользовались здесь исключительными правами и особым
расположением.
Между Жоржем и Сюзанной установились простые, дружеские отношения - я
отношения брата и сестры; они болтали целыми часами, издевались над все-
ми поголовно и, казалось, наслаждались обществом друг друга.
Никто из них словом не обмолвился ни о ее будущей свадьбе, ни о том,
кого ей прочат в мужья.
Однажды утром патрон затащил Дю Руа к себе, и после завтрака, когда
г-жу Вальтер вызвали для переговоров с каким-то поставщиком, Жорж пред-
ложил Сюзанне:
- Идемте кормить красных рыбок.
Они взяли со стола по большому куску мягкого хлеба и пошли в оранже-
рею.
Вокруг мраморного водоема лежали подушки, чтобы можно было стать на
колени и посмотреть на морских чудищ вблизи. Сюзанна и Дю Руа опустились
друг подле друга на колени и, нагнувшись к воде, принялись лепить хлеб-
ные шарики и бросать их в бассейн. Рыбы это заметили и начали подплы-
вать; двигая хвостом, шевеля плавниками, вращая большими выпученными
глазами, они кружились, ныряли, чтобы поймать погружавшуюся в воду круг-
лую свою добычу, тотчас выплывали снова и требовали еще.
Они уморительно двигали ртом, стремительно и внезапно бросались впе-
ред, всем своим видом напоминая диковинных маленьких страшилищ. Крова-
во-красными пятнами выделялись они на золотистом песке, устилавшем дно,
струями огня сверкали в прозрачных волнах бассейна и, останавливаясь,
показывали голубую кайму на своей чешуе.
Жорж и Сюзанна смотрели на свои отражения, опрокинутые в воде, и улы-
бались им.
Вдруг Жорж тихо сказал:
- У вас завелись от меня секреты, Сюзанна, - это нехорошо.
- Какие секреты, Милый друг? - спросила она.
- А помните, что вы мне обещали на званом вечере, вот здесь, на этом
самом месте?
- Нет.
- Вы обещали советоваться со мной, когда кто-нибудь будет просить ва-
шей руки.
- Ну и что же?
- А то, что кто-то уже просил вашей руки.
- Кто же это?
- Вы сами прекрасно знаете.
- Нет. Клянусь вам.
- Да знаете! Этот долговязый фат, маркиз де Касай. Во-первых, он не
фат.
- Очень может быть. Но он глуп. Его разорили карты и изнурили кутежи.
Нечего сказать, хорошенькая партия для такой молодой, красивой и умной
девушки, как вы!
- Что вы против него имеете? - улыбаясь, спросила она.
- Я? Ничего.
- Нет, да. Но он совсем не такой, каким вы его рисуете.
- Оставьте, пожалуйста. Дурак и интриган.
Она перестала смотреть на воду и чуть повернула голову.
- Послушайте, что с вами?
- Я... я... я вас ревную, - произнес он таким тоном, как будто у него
вырвали из сердца тайну.
Это признание не очень удивило ее.
- Вы?
- Да, я!
- Вот так так! Это почему же?
- Потому что я люблю вас, и вы, негодница, сами это прекрасно знаете.
