себе, к неприятному, тягостному чувству, непонятно от чего
крепнувшему с каждой минутой... Впервые оно пришло к нему,
когда выезжал из Ростова. Будто следил за ним некто
всевидящий и коварный. Нервы?
Двое в форме ГАИ. Полосатый жезл, белые перчатки...
Машины рядом нет. Останавливают... Проскочить? Сзади -
лабух в желтых "Жигулях", догонит? Навряд ли... Эх, рация
у них.
Тормознем. Наверняка не по нашу душу, так захват не
производится. Хотя... В любом случае - попросят подвезти.
По выражениям лиц видно. Так... "Вальтер" из-под сиденья,
под ногу, предохранитель спусти. Зеркало подправь - один
сзади сядет, горло пережмет, если всерьез это... Не
по-хозяйски топают, семенят, как фрайеры, вприпрыжку.
Лейтенант и сержантик. Ну, рожи! Лимитчики? Первый,
лейтенант, еще ничего так, а ну-ка, соберись. Не по этим ли
сволочам тревога тебя ела? Напрягись, как струна, не
ублажай душу, что без груза, ведь номера - "липа",
техпаспорт - тоже.
Матерый приспустил стекло.
- До поста довезешь? - наклонившись, спросил лейтенант,
молодой приземистый парень с рысьими, зеленоватыми глазами.
Уселись. Лейтенант - на переднее сиденье, сержант -
позади. Чем-то они не нравились ему, эти милиционеры. Было
в них нечто нелогичное, неестественное, шедшее даже от
внешних примет дурноватое, чуть отекшее лицо лейтенанта -
без режима живет, разбросано; а сержант - жесткий мужик,
таких на плач и сердобольность не прикупишь - только силой,
властью. И озабочен сержант как-то мрачно, целеустремленно,
до ломоты в скулах.
Театр? Нет, не оперы они... Оперов сразу видать. Да и
не стали бы оперы вымученных сюжетов придумывать, взяли бы
на посту, чего мудрить? А может, ряженые? Похоже! Деньги.
Везу деньги. У гаража выследили и, пока копался там, чуток
опередили. Кто-то навел, значит. Так. Сейчас я еще
вполоборота к тому, сержанту, и ему надо выждать, когда
отвлекусь. Тут - нож в спину, молодой сразу к рулю
потянется, скорость мала, но все же... Но кто знал, что с
деньгами я буду? Друзья восточные? Так они же и
отстегивали, им не резон. Левка? Но ведь ему же деньги
везу. Неужели нервы? Спокойно. Попроси сержанта дверцу
покрепче захлопнуть и - газу резко, вот так. А, не готовы
были? Ну, теперь давайте, теперь если имелась схема, то она
сломана, на спидометре - сорок, шестьдесят, восемьдесят...
поздно! На ходу кончать - риск. Упущен момент, сявки.
Боковым, зрением Матерый наблюдал за сержантом в зеркало.
Лейтенант с угрюмой сосредоточенностью смотрел куда-то
вдаль. Руки его, лежащие на коленях, были напряжены. Жезл
он положил на сиденье рядом с дверцей.
Губы сержанта шевельнулись. Нет, молчит, подбирает
слова.
- Слышь, может, до поста сойдем? - неуверенно спросил он
лейтенанта. - А то вдруг - начальство? Проверка сегодня...
Переждем, а? Сколько времени-то натикало?
Лейтенант оголил кисть. Часы "Ориент" - массивные, с
уймой красивеньких излишеств - шантрапа такие любит,
"хапужные" часы - мясников, кладбищенских деятелей,
автослесарей - словом, удачливых кусочников, подворовывающих
на мелких точках, знак их касты. Но часы - ладно, а
татуировочка вот у тебя на запястье, дружок любезный...
Заплясали мысли, встраивая фрагмент татуировки в
известные схемы... Есть! Не ошибка молодости, не
любительщина армейская или флотская, не блатная даже, а с
"кичи", в тюряге наколот этот крест, обвитый змеей.
Ряженые!
- Вот тут тормозни, - произнес лейтенант сдавленно.
Матерый принял вправо.
Рука сержанта скользнула под полу кителя.
Резко пошла вниз стрелка спидометра
Лейтенант инстинктивно подался ближе к рулю.
Сзади блеснула сталь лезвия.
Матерый с силой вдавил педаль тормоза.
Лейтенант, растопырив руки, всем телом навалился на
"торпеду" Фуражка слетела с его головы. В то же мгновение
Матерый, молниеносно распахнув дверцу, выбросился наружу.
Нож вонзился в край клавиши звукового сигнала. Резкий,
внезапный звук оглушил, по лицам милиционеров пробежала
судорога ошеломления. Матерый тоже замешкался, но лишь на
секунду, а потом увидел как бы все сразу лес по обочинам,
жало лезвия, плотно застрявшее в пластмассе, растерянных,
торопливо соображающих гаишников, сзади - далекое желтое
пятнышко приближающихся "Жигулей", пустую встречную полосу,
мушку "Вальтера", - и когда он его выхватить-то успел...
Выстрел прозвучал безобидно, будто воздушный шарик
лопнул. На лбу у сержанта словно раздавили клюкву.
Закатились глаза, открылся рот, обнажив редкие, прокуренные
зубы, и устало, как после тяжкой работы, он отвалился назад.
"Чехлы менять - точно", - рассудил Матерый, целясь в
"лейтенанта". Тот громко икнул от ужаса. Рука его,
потянувшаяся было за пазуху, застыла в воздухе, как бы
сведенная параличом.
- Будешь вести себя хорошо, эта штука не выстрелит, -
процедил Матерый, усаживаясь за руль.
Желтые "Жигули" пронеслись мимо. Проводив их хмурым
взглядом, Матерый тронулся следом "Лейтенант" дрожал,
затравленно глядя на него. Шептал, как заклинание:
- Не убивай... только не...
Приметив ближайший съезд в лес, Матерый свернул с дороги.
Брезгливо отпихнул потянувшиеся к рулю руки "лейтенанта",
почувствовавшего, видимо, недоброе в таком маневре...
- Не дергайся, гнида...
Остановился на краю поляны, окаймленной почернелым,
истаявшим снегом.
- Ну, - вновь направил пистолет на ряженого, - теперь
говори - кто, что, как, почему.
- Левка это - прозвучал едва слышный ответ. - Левка.
Ростовские мы...
- Ростовские, псковские... Что - Левка?! Концы резать
хотел?
- Не знаю... Мы - нанятые, бойцы, я и Шило. - Он
опасливо скосился на мертвеца. - Равелло послал, наш пахан.
Подсобите, сказал, человеку. Он заплатит. Левка, значит.
Ну, мы сюда. Свиделись. Десять кусков за тебя посулил. С
монетами ты, знаю. У гаража тебя ждали, но там стремно
показалось. Ну, Левка сюда нас довез, а сам в столицу
подался.
- Ну, кончили бы, - равнодушно кивнул Матерый. - Дальше?
- Тачку в ельник, деньги к Левке... Он нам свои колеса
оставил - неподалеку тут, в лесу... Показать?
- Не надо, Лева ждет?
- Сегодня, - с поспешной готовностью пояснил "лейтенант",
не отрывая взгляда от пистолета, - в девять часов, вечером.
- Дома у себя? Предварительно вы должны позвонить?
- Не... Подъезжаем на хату, расчет и разбежались.
- А ежели без расчета? И привет Леве?
- Ты что! Петля! Равелло удавит... Мы ж - блатные,
закон понимаем...
Матерый не удержался - фыркнул закон! Сунул "Вальтер" за
пояс.
- Помоги вытащить его, - приказал озабоченно.
Тело грузно опустилось на землю. Кровь меленно окропила
прошлогоднюю ветхую листву.
- Говорил же! - причитал "лейтенант", отирая ладони о
брюки. - Зачем на мокруху идти? Если бы не Равелло.
Снова - легкий хлопок "Лейтенант" повалился на труп
напарника, даже не застонав - словно в рот ему с размаха
всадили кляп.
Матерый неторопливо осмотрелся. Вокруг стоял голый,
тусклый весенний лес.
Перевел взгляд на трупы. Это мясо надо упаковав в
багажник, после придумать, где зарыть его, затем с машиной
Левкиной разобраться - от нее многое потянется... Вот же -
не было печали!
И вдруг - голоса! Он даже не поверил... Точно. Голоса.
Люди. Идут сюда. Что им делать-то здесь в такую пору? С
ума посходили? Слова... Что-то про подснежники, про
сморчки... Ну сколько же на белом свете идиотов
праздношатающихся! И все, как назло, там норовят очутиться,
где дьявол правит бал...
Он влез в машину, газуя на раскисшей почве, развернулся и
- ринулся обратно, к шоссе. После, - выбравшись на асфальт,
рванулся вперед, выжимая из двигателя весь ресурс мощности.
Исподволь утешал себя: правильно, свидетелей убирать не
стоило, да и не получилось бы - тут пулемет нужен, а так -
кинутся врассыпную... Но зато теперь - труба! Следствие.
Скорее бы пост проскочить...
Ненависти к Левке не было. Не деньги ему нужны были.
Деньги - гонорар этим ублюдкам дохлым. Концы Лева резал.
Занервничал.
Теперь. Трупы, считай, уже найдены. Машину Левину тоже
обнаружат. Дальше - просто. Выяснить личности ряженых -
чепуха. Ситуацию поймут неудачно нарвались. А зачем на
гастроли пожаловали? Тоже, в общем, не тайна. Преступный
мир секреты хранит, как дырявый мешок - змей. Сведения из
него ручьями текут. Выйдут, конечно же, на Равелло, от него
- к Леве, и - начнется! Вся железнодорожная эпопея
развернется, каналы сбыта, а далее - сопутствующие дела
Хозяина, а на тех делах большие люди... А причиной -
пугливенький, подлый Лева... Скотина, мразь!
Он с силой ударил кулаком по рулю. И тут пронзительно
уяснил всю логику ситуации, ее закономерность и
неотвратимость. Он не мог не убить ряженных, а ряженые не
могли отказаться от убийства его, Матерого, ибо подчинялись
закону шайки Лева же нуждался в безопасности, иначе грозила
бы ему смерть. Высшая мера. В лучшем случае - пятнадцать
лет, означавшие ту же гибель, но куда более мучительную,
долгую и страшную для него - изнеженного и праздного. Вот
почему надлежало убрать тебя, Матерый. Твоя смерть - залог
безопасности Левы, равно как его смерть - залог твоей
безопасности. Это не месть, это дело. Так. Дальше думаем
Выход на меня - исключительно через Леву. Где, кто, когда
видел тебя с Левой, какая информация о тебе могла уйти по
его знакомым?
Вспомнилась дача, велюр дивана, мечта о сладком сне.
- Забот-то теперь, забот... - Он озадаченно посмотрел на
часы. - До вечера надо что-то обязательно придумать, надо
успеть "Волгу" в порядок привести: кровь сзади на чехлах
замыть, от пистолета освободиться. А как освободишься, если
к арсеналу пилить триста верст, тайник далеко, а без оружия
куда? Придется рисковать, таскать с собой улику... А если.
- Леву ножом! Но неизвестно еще, какая обстановочка
сложится. Да и ненадежно ножом...
Неужели все кончено? Неужели сейчас - начало краха?
Тогда, в перестрелке на путях, он думал: финиш, приплыл к
водопаду - ан, обошлось, вроде. Вдруг и здесь обойдется?
Одно несомненно предстоит разговор с Хозяином. Трудный
разговор. Боязно и подумать о нем. Ведь предупреждал
Хозяин, тысячу раз наказывал не лезь в уголовщину, делом
занимайся, зарабатывай. Кивал ты, соглашался, а сам... Да,
придется объясниться с Хозяином. Выйдя на тебя - выйдут и
на него.
Убрать Хозяина? Еще хуже. Тогда точно на тебя выйдут.
В кольце ты, Матерый.
- Ох, забот-то, - стиснул он зубы. - Ну, забот!
НЕУДАЧА ЛЬВА КОЛЕЧИЦКОГО
Он уехал, не дождавшись развязки. Страшась увидеть то,
чего столь страстно желал все последнее время.
Смалодушничал. Ведь там, у гаража, где разгружался Матерый,
все бы могло и завершиться. Но - дрогнул. Смотался
трусливо, скрывая ужас за надменностью киношного мафиози, -
мол, времени нет, чтобы на пустяки его транжирить, сами
разбирайтесь, шестерки... А теперь - жди! Жди, взвинчивая
себе нервы, томясь в неизвестности. А если прикарманили
наймиты деньги и - на вокзал? Вряд ли... Да и пусть бы
так, пусть! Лишь бы...
Неужели положили Матерого? Даже если сразу в сердце
попали, умирал он наверняка не сразу, тяжело, до последнего
вздоха борясь за жизнь, исходя кровью, ненавистью, вычислив
все, и его. Льва, тоже.
Он вздрогнул. Звонок в дверь. Кто? Эти шакалы? А если
засыпались, если милиция?
Судорожно выпил рюмку водки. Оглядел комнату. Картины,
стильная мебель, видео, компьютер для телеигр, гобелены...
Этого хотел всю жизнь?
Подошел к двери, ткнулся лбом в пухлую кожаную обивку.
- Кто? - проронил грубо.
- К Леве я, к Леве, - ответил приглушенно развязный,
прокуренный голос.
Накинув цепочку, открыл дверь. В узком просвете увидел
незнакомого парня кожанка, кепочка, скуластое лицо, стылый
взгляд глаз видевших много разной дряни, крупные черты лица.
- Привет от Шила...
- Где он?
Парень потрогал цепочку. Хмыкнул снисходительно.
- Так и будем... беседы беседовать?
- Именно, - ответил Лева.
