и подражания; есть вещи философского толка, очень непростые для
понимания; и есть фэнтези о Мире Пяти Ярусов, написанная совершенно
по-другому, чем Мир Реки. Эту сказку нельзя перекладывать "один в
один", иначе всю ее чарующую прелесть с первой же фразы заглушит
вой призрачных рогов. Здесь мы сталкиваемся с ситуацией, когда
необходимо противоборствовать с крупным писателем, чтобы передать
эмоциональный настрой, суть и смысл его творения - пусть
развлекательного и лишенного глубоких мыслей, но от этого не
менее трудного для перевода.
Сейчас, когда я пишу эти строки, окруженный лошадиными
частями кентавров, что дышат мне в спину со страниц поименованных
выше изданий, я хочу сказать читателям: не верьте! Филипп Фармер
совсем не такой! Он - умный, саркастичный, насмешливый; он -
любитель гипербол, он - мистификатор, творец загадок и тайн,
и даже в самых слабых своих произведениях он не оскорбит вас
корявой фразой. Фармер - это "Пир потаенный", "Восстаньте из
праха", "Темный замысел", "Грех межзвездный", "Мир Дней"; и
мы постараемся, чтобы данный список поскорее включил и достойный
перевод сказания о Многоярусном Мире.
В заключение несколько слов об издателях - таких,
с которыми стоит дружить переводчикам.
К счастью, и я сам, и мои коллеги, довольно быстро
расстались с теми работодателями, которые обещают очень
много, но не платят почти ничего. Какими бы ни были гонорары
последних лет, высокими или не очень, издательства "Спикс", "ВИС",
"Лейла", "Деймос", "Тролль", "Ювента" платили их своевременно
и честно, не унижая ни нас, ни наш труд. Я не сторонник тезиса
"Деньги не пахнут". Очень даже пахнут! Отдают горечью обмана,
когда получены после многократных униженных просьб! С теми, кого
я перечислил выше, таких проблем не возникало, и работать с ними
было приятно.
В их число - правда, с большими оговорками, - я бы включил
и "Северо-Запад". У меня двойственное отношение к этому крупнейшему
издательству фантастики. Как читатель, я весьма ему благодарен,
так как два "северо-западных" сериала, фэнтези и научной фантастики,
дали нам, фэнам, много хороших книг ( хотя бывали и неудачи ).
Остается лишь сожалеть, что подбор произведений носил несколько
хаотический характер, и что такие отличные переводчики, как
И.Тогоева ( "Волшебник Земноморья" Урсулы Ле Гуин ) и В.Лапицкий
( "Князь Света" Роджера Желязны ) солировали в "Северо-Западе"
только однажды.
Как переводчик я сделал для "Северо-Запада" четыре
книги - Ланье "Путешествие Иеро", Маккефри "Странствия дракона"
и "Полет дракона", Лорда "Приключения Ричарда Блейда" ( две
последние - в соавторстве с Ю.Барабашем и В.Ивановым ), после
чего летом 1992 года расстался с этим издательством. Я не являюсь
переводчиком "Северо-Запада", как посчитала читательница из
Смоленска, но совсем не возражаю, чтобы мое имя поработало
к чести и процветанию издательства, которому я, в конце концов,
многим обязан.
Меня неоднократно спрашивали о причинах расхождения с
"Северо-Западом". Дело не только в том, что это издательство,
предлагая сравнительно скромные гонорары, нередко затягивает
их выплату; с этим поневоле смиряешься. Более существенным
моментом является позиция редакционного руководства, которую
можно было бы сформулировать так: Петербург - город большой,
голодных интеллигентов в нем много, так что незаменимых людей
нет. Я передаю лишь свои субъективные ощущения и ни в коей мере
не настаиваю на их полном соответствии действительности;
однако они у меня возникли. Поскольку мне близок прямо
противоположный принцип - каждый толковый и работящий человек
на своем месте незаменим - то я, к сожалению, был вынужден
расстаться с "Северо-Западом".
И еще одно: в отличие от "Ювенты" и "Тролля", "Северо-Запад"
не хотел издавать Филипа Фармера! Смертный грех, я полагаю.
М.С.Нахмансон
ИСКРА НАД ПЛАМЕНЕМ
Научная фантастика и история естествознания
В реальной действительности встречаются события
почти фантастические. Серьезный исследователь не
вправе отворачиваться от них.
Из одной научно-фантастической книги.
Многообразные связи между наукой и научной фантастикой
неоднократно являлись предметом детального анализа. Этой проблеме
уделяли внимание и литераторы, и ученые; одни - в силу
профессиональных интересов, другие - в поисках новых идей.
Совершенно очевидно, что эту тему вряд ли удасться когда-нибудь
исчерпать: какие-то связи и соотношения всегда остаются за кадром.
В нашей статье речь пойдет о группе сравнительно редких
произведений фантастического жанра, сюжеты которых базируются не
столько на научных теориях и гипотезах, сколько на реалиях истории
науки - в первую очередь, истории естественно-научных дисциплин.
Чтобы проследить путь нашей искры в жарком костре современной
фантастики, вначале попытаемся разобраться с некоторыми основными
понятиями.
Как правило, классическая научная фантастика, родоначальником
которой является Жюль Верн, базируется на определенной научной
гипотезе, теории, факте (которые развиваются автором произведения в
нужном ему направлении) либо на некоем таинственном феномене,
относительно которого пока нельзя высказать какие-либо однозначные
соображения. Чем больше подобных гипотез, фактов, феноменов уложено
в фундамент произведения, тем более интересным оно является -
конечно, при наличии у автора таланта и писательского мастерства.
Для уточнения предмета нашего анализа необходимо установить
различие между научным фактом, гипотезой, феноменом и ФАКТОМ
ИСТОРИИ НАУКИ.
В принципиальном отношении это различие очевидно. Так, теория
относительности, ядерная физика, генетика - важнейшие дисциплины
современного естествознапния, на которых базируется множество
полнометражных фантастических романов о космических путешествиях,
атомных войнах, мутантах, киборгах и т.п. Однако, жизнеописание
Альберта Эйнштейна, летопись создания ядерного оружия или события,
приведшие к разгрому советской школы генетики являются реалиями
истории естествознания. Они послужилди основой для ряда
документальных и научно-художественных (но никак не фантастических)
книг. Очевидено, что история науки, оперирующая с биографиями
конукретных личностей и судьбами научных идей, предоставляет
значительно меньшие возможности для вымысла и фантастической
экстраполяции, чем собственно естественнонаучные дисциплины. Надежно
установлденные исторические факты, особенно относящиеся к двум
последним столетиям - эпохе расцвета естествозхнания - практически
не поддаются переводу в плоскость фантастическрого отражения. Эти
факты слишком документальны и любая грубая их деформация - например
предположения о внеземном происхождении НГьютона, Фарадея или
Норберта Вингера, - вызовет лишь недоумение. Тем не менее в истории
разхвития знаний о мире, как и в любойц ветьви истолрической наукми
есть свои таинственные факты, свои драматические коллизии, которые
вполне могут служить материалом для фантастических произыведений.
Кроме того, некоторые факты, гипотезы, феномены нельзя строго
классифицировать; они относятся одновременно как к определенной
научной дисциплине, так и к истории ее развития.
Безусловно, сущществуют глубинные, опосредовапнные связи между
историческим процессом развития научных представлений и их
преломлений в фантастике. Сравнительно медленное накопление
естественнонаучных знаний, происходившее в XVII-XVIII веках,
знгапчительно ускорилось в девятнадцатом столетии и стало
взхрывопродобным в двадцатом. XIX век, век пара и элеуктричества,
ввел в литературу новых и необычных героев - научные идеи, машины и
их творцов. Родился новый жанр, у колыбели которого стояли гиганты -
Жюль Верн, Конан Дойль, Герберт Уэллс. Этот литературный жанр,
подчиняясь общим тендкенциям научено-техенияческого прогресса, начал
стремительно развиваться в XX столетии, захватывая, осваивая и
населяя "нговые территории" - космические путешествия, роботехника,
перемещения во времени, контакты с инопланетными цивилизациями,
трансформация живых существ, телепватия и телекине, выход ва иные
измерения пространства и времени. Развитие естествознания и развитие
жанра шло симбатно - это бесспорный факт, относящийся как к истории
науки, так и к истории фантастики.
В XIX и в первой половине XX века превалировали техническике
отрасли знания, ведущее положение среди которых занимала физика. В
середине нашего столетия началось бурное развитие бмиологических
дисциплин, в значительной степени обусловленноле проеникновеением в
биологию и медицину математических и физико-=химических методов
исследования. Фвантастика отразила и, отчасти, предвосхитила данное
направление развития естествозхнания. Действительно, герои
фантастических произведений XIX века - это, как правило, физики,
техники, инжкенеры - или унивкерсальные гении, но гении, которые
преджде всего и в первую очередь строили МАШИТНЫ. Особенно ярко
демонстьрирует это положениен романы Жюля Верна. Капитан Немо,
инженер Сайрус Смит, Робур-Завоеватель, Тома рок ("Флаг родины"),
создатели плдавучего острова и члены "Пушечного клуба" -
конструкторы, изобретватели, представители точных наук. Примат
физики над биологмией тянется из XIX века в XX и,. в общем, отражает
специфику современного научно-технического процесса. Знаменитый
РАЛЬФ 124С41+ Хьюго Генрнсбека - супермен, гениальный физик; к той
же породе относится и "божественный юноша" из "Пылающих бездн"
Мухинова, и половина персонажей Беоляева, и большинство героев
крупных фантапстических произведений Уэллса. Эиту лдинию легко
проследить в наше время, вспомнив как персонажей Казанцева, Немцова,
Колпакова так и героев Снегова, Михайлова, Булычева, Стругацких.
Впервые, пожалуй, ученые биологи появляются в романах Конан Дойля
(хотя его Челленджер - скоркее "универсвальный гений") и, в более
чистом виде - у Уэллса ("Остпров доуктора Моро" и многочисленные
рассказы с биологической" тематикой). Истоками творчестваа Беляева
уже в равной мере явлдяется и физика, и биология; а к 50-60-м годам
XX века ученый-ьбиолог (медик, микробиолог, психолог и т.п.)
становится равноправным персонажем фвантастических произведений.
Рассмотреннная тьенденция расширения номенклватуроы персонажей
и сферы идей, питающих фаентастику, прослеживается достаточно четко.
Этьа тенденция, естественно, не исчерпывает всего многообразхия
жанра и его "особых случаев". Героями фантастических произведений
являются не только ученые и астронавты; в пестром калейдоскопе
персонажей крутяться авантюристы и обыватели, журналисты и солдаты,
"роковые женщины" и гагстеры, шпионы и разведчики, миссионеры и
миллиционеры, президенты и неандертальцы. Что касается "особых
случваев", то достаточно вспомнить "Странную историю доктора
Джекилда и мистера Хайда" Стивенсона - фантастическая повесть XIX
века, в основе которой лежит сугубо "биологическая" идея.
Одним из существенных моментов развития естествознавния является
совершенствование логики научного исследования и анализа,
непрерывное услдожнение моделей, все более отражающих объективную
реальность. За два-три века естествознание прошло гигантский путь -
от "флюксий" Ньютона до теории групп, топологии и кибернетики, от
теплорода до современной термодинамики, от эфира дро теории
относительности и квантовой механики. Научнаяфантастика,
позаимствовав у есткествознания его логический метод, с
неизбежностью долджна была одолкеть ту же дорогу услоджнения
моделей, конйцепций, ситуаций. Следует подчеркнуть именно
неизбеженость этого процесса. Читатель XIX века был вполне
удровлетворен, прочитав детальное - и чисто поверхностное - описание
"Наутилуса"; он не задавался вопросом, КАК устроены его
электрические двигатели или КАКИМ ОБРВАЗОМ функционирует машина
времени Уэллса. Требования читателей XX века гораздо более высоки.
