ОМОН. Получив инструкции, он отдал распоряжение своим парням, и те
мгновенно пришли в движение.
-- Майор приказал немедленно спасать людей, -- жестко сказал он,
повернувшись к Щеглову. -- Через канализационный люк, -- добавил он,
взглянув на меня.
-- Иного выхода, нет, -- кивнул Щеглов. -- Баварец наверняка
понял, что у спортзала есть второй выход, и постарается перекрыть его.
Крышка люка вдруг загремела, и в образовавшейся бреши показался
один из парней, посланных старшим лейтенантом. Он легко выпрыгнул из
люка и помог выбраться пожилой женщине -- одной из тех, кто оставался в
спортзале. Женщина едва дышала, силы вот-вот готовы были покинуть ее.
Следом потянулись и другие заложники. Вскоре все бывшие "отдыхающие"
дома отдыха "Лесной" были благополучно переправлены в "преисподнюю".
Шествие выбившихся из сил людей замыкала пятерка вооруженных
фронтовиков во главе с Иваном Ильичем. Седой доктор обменялся с
Щегловым крепким рукопожатием.
-- Браво, старший лейтенант! -- воскликнул Щеглов, --
поворачиваясь к молодому командиру. -- Операция прошла блестяще. Я буду
ходатайствовать перед начальством о вашем награждении.
-- Благодарите товарища Чудакова, -- смутился тот, -- это его
идея.
-- Ну, с Максимом у меня будет разговор особый, -- подмигнул мне
Щеглов. -- Он достоин всех почестей мира.
Теперь пришел черед смутиться мне.
За дверью послышались топот ног и отборная брань, затрещали
автоматные очереди. Старший лейтенант взглянул на часы.
-- Пятнадцать сорок пять. Срок ультиматума истек.
-- Они обнаружили, что заложники исчезли, -- сказал я.
-- Да, теперь от них можно ожидать всего, что угодно, -- добавил
Щеглов. -- Банда обречена, и они это знают не хуже нас.
Как бы в подтверждение его слов по двери полоснула автоматная
очередь. На наше счастье, никто не пострадал.
-- Получайте, мусора вонючие! -- проревел кто-то снаружи. Я готов
был поклясться, что это ревел Утюг. Последовала еще одна очередь.
-- Агония, -- резюмировал старший лейтенант, отступая в зону,
недоступную для обстрела. -- Сейчас все будет кончено. Майор знает свое
дело.
Он оказался прав. Не прошло и десяти минут, как перестрелка
внезапно стихла и старшего лейтенанта вызвали на связь.
-- Все, банда обезврежена, -- сказал он, отложив рацию, и впервые
за все это время улыбнулся. -- Можно выходить на свет Божий.
Омоновцы захватили здание и со знанием дела прочесывали этажи. Вся
банда, включая так называемый обслуживающий персонал дома отдыха, была
задержана, обезоружена и взята под надежную охрану. Ни одному бандиту
не удалось улизнуть -- впрочем, скрыться все равно бы никто не смог:
зона дома отдыха была оцеплена сотрудниками милиции, а в небе кружило
несколько вертолетов. Жертвы были минимальны: два бандита убиты и
четверо ранены; группа захвата не пострадала совсем. Бандитов согнали в
столовую, в их же компанию попали и четверо алтайцев во главе со
Старостиным, которые так и не успели скрыться. Держались они особняком
и по отношению к остальным захваченным выражали едва скрываемую
неприязнь.
Командир подразделения ОМОН, молодой майор лет тридцати, а также
капитан Щеглов, старший лейтенант, седой доктор и я собрались в
кабинете бывшего директора дома отдыха на экстренное совещание. (Доктор
и я были приглашены по настоятельной просьбе Щеглова). На повестке дня
стоял всего лишь один вопрос -- исчезновение Артиста. Ни Баварец со
своими молодчиками, ни омоновцы так и не смогли обнаружить этого
человека-невидимку, хотя прочесали все здание сверху донизу. Ясно было
одно: скрыться из здания он не мог. Внезапно я вспомнил о Григории
Адамовиче.
-- Семен Кондратьевич, -- шепнул я на ухо Щеглову, -- а ведь
Мячиков тоже исчез! Мы о нем совсем забыли.
-- Я-то, положим, помню, -- возразил Щеглов тоже шепотом, -- и
совершенно уверен, что с ним ничего не случилось.
-- Хотелось бы надеяться, -- с сомнением покачал я головой.
-- Тише, товарищи, -- строго прервал нас майор. -- Предлагаю
следующее: вызвать сюда человека, который именует себя Баварцем, и
попытаться узнать у него, кто именно скрывается под прозвищем "Артист".
Согласитесь, что искать нужно конкретного человека, а не мифического
оборотня под вымышленной кличкой.
-- Согласен, -- ответил старший лейтенант.
-- Согласен, -- в свою очередь ответил Щеглов, -- но в случае
неудачи прошу приступить к реализации моего плана, о котором я вам
докладывал, товарищ майор.
-- Хорошо, -- кивнул майор, -- можете действовать по своему
усмотрению, капитан, поддержку я вам обещаю.
Вместе с Баварцем привели Курта.
-- Товарищ майор, -- с виноватым видом произнес оперативник,
конвоировавший обоих бандитов, -- этот тип увязался со своим шефом.
Обещал выложить всю подноготную об их грязных делишках.
-- Граждане начальники! -- взмолился Курт. -- Я вам все, все
расскажу, только обещайте сохранить жизнь! Я не хочу умирать! Слышите
-- не хочу!
Этот крепкий, сильный, уже немолодой бандит внезапно превратился в
слюнявого, плаксивого хлюпика, способного заложить душу самому дьяволу
и предать родную мать, лишь бы пощадили его самого. Сохранить жизнь
любой ценой -- вот кредо подобных мерзавцев. Мне стало противно, и я
отвернулся.
Зато Баварец по-прежнему скучал. Он отсутствующе смотрел в окно и,
казалось, ничего и никого не замечал. У обоих бандитов руки были
скованы наручниками.
-- Мы выслушаем вас, когда сочтем нужным, -- сказал майор,
обращаясь к Курту, -- но о сохранении жизни вы обратились не по адресу.
-- Действительно, Курт, -- встрепенулся Баварец, -- вопросы жизни
и смерти в нашем правовом государстве решает исключительно суд, самый
гуманный и самый справедливый суд в мире. А эти господа... извините --
граждане, решают проблемы более земного порядка. Я прав, гражданин
Щеглов?
-- Вы правы в одном, Баварец, -- ответил Щеглов, -- жизни мы не
даруем.
-- Послушайте, Баварец, -- произнес майор, нетерпеливо барабаня
пальцами по полированной крышке стола. -- Жизнь мы, действительно,
гарантировать не можем, но помочь вам сохранить ее -- в наших силах, и
единственный путь для этого -- откровенно отвечать на поставленные
вопросы.
-- А кто вам сказал, граждане начальнички, что я ценю собственную
жизнь дороже своей чести? Не-ет, я в такие игры не играю. Скучно все
это, господа.
-- И все же ответьте, -- настаивал майор, -- кто такой Артист?
-- Артист? -- Баварец усмехнулся. -- Вот не думал, что вы на него
выйдете. Браво, господин Щеглов, я искренне восхищаюсь вами!
-- Итак, -- не отставал майор, -- его имя?
-- Вот капитан знает, -- Баварец кивнул на Щеглова, -- что
единственный путь к моему сердцу -- развеять скуку. А от вашего
вопроса, гражданин майор, меня клонит ко сну. Придумайте что-нибудь
эдакое, оригинальное -- авось развеселите.
-- Гражданин майор! -- заорал Курт. -- Я, я знаю, кто такой
Артист!
Щеглов подался вперед, глаза его заблестели.
-- Ну! Говори же! Кто он?!
-- Я скажу, обязательно скажу, только... только снимите с меня эти
браслеты, -- Курт кивнул на наручники. -- Не могу я в них...
-- Снимите наручники! -- после некоторых колебаний приказал майор
охранявшему вход сотруднику. -- Теперь говорите!
Курт потер затекшие руки, расправил плечи и... снова превратился в
прежнего Курта -- жестокого, злобного, неумолимого.
-- Сейчас, сейчас я вам скажу его имя, -- вкрадчиво произнес он,
исподлобья глядя на Щеглова. -- Вам только фамилию, или с инициалами?
Баварец повернулся лицом к своему сообщнику и наклонил голову
набок. На губах его играла чуть заметная улыбка.
-- Будь так добр, Курт... -- тихо произнес он и замолчал.
Все происшедшее в следующую секунду было настолько стремительно и
молниеносно, что даже стоявший у двери с автоматом в руках омоновец не
успел вовремя предотвратить трагедию. Курт нагнулся, едва уловимым
движением руки выхватил из-за голенища сапога маленький пистолет и
трижды в упор выстрелил в Баварца.
-- Спасибо, Курт, -- чуть слышно прошептал тот и рухнул на пол. --
Конец скуке...
-- Прощай, Баварец! -- крикнул Курт и выстрелил себе в рот, но...
Случилось то, что порой случается в подобных ситуациях, -- осечка.
Вторично нажать на спусковой крючок Курт не успел -- метким ударом
оперативник выбил оружие из его рук. В следующий момент Курт был
повержен на пол и обезврежен; наручники вновь защелкнулись на его
запястьях.
-- Собаки! -- яростно шипел он, вращая обезумевшими глазами. --
Псы легавые! Думали, Курт расколется?! Хрен вам, а не Курт! Кончайте
эту канитель, стреляйте же, ну!..
Вызванное на помощь подкрепление уволокло вырывающегося Курта, а
следом убрали и безжизненное тело Баварца. Иван Ильич, так кстати (в
который раз!) оказавшийся здесь, констатировал мгновенную смерть.
-- А мне его почему-то жаль, -- сказал я, глядя вслед покойному.
-- Был в нем какой-то глубокий надлом...
Щеглов задумчиво посмотрел на меня, кивнул и пошел к выходу. У
самых дверей он остановился.
-- Товарищ майор, -- сказал он, обернувшись, -- не забудьте о
нашем договоре.
-- Не забуду, капитан, будьте покойны.
16.
Мы поднялись на третий этаж. Всюду были следы недавней схватки:
битые стекла, стреляные гильзы, осыпавшаяся штукатурка. Местами
попадались следы крови.
-- Пойдем, Максим, собирать свои вещи, -- устало сказал Щеглов и
положил руку мне на плечо, -- нам здесь делать больше нечего, мы свою
миссию выполнили.
-- А Мячиков? -- внезапно вспомнил я и остановился.
-- О Мячикове не беспокойся, -- изменившимся тоном ответил
Щеглов, и мне показалось, что он что-то не договаривает, -- с
Мячиковым все в порядке.
-- Да что в порядке? -- недоумевал я. -- Где он? И что это за
план вы придумали с майором?
Щеглов схватил меня за плечо и резко повернул к себе.
-- У меня есть к тебе одна небольшая просьба, Максим, -- сухо
произнес он. -- Когда мы войдем в наш номер, не задавай мне ни одного
вопроса. Так надо. Понял?
Я кивнул, хотя понять что-либо из сказанного им было, по-моему,
невозможно. Но общение и тесный контакт с Щегловым приучили меня к
дисциплине -- я промолчал и решил ждать. Одно я знал точно: все, что
Щеглов ни делает, кончается удачей. Это была аксиома.
В номере царили бардак и беспорядок. Вещи были разбросаны по
всему помещению, многих не хватало, кое-что было умышленно приведено в
негодность. Под кроватью валялась неисправная рация. Щеглов покачал
головой и присвистнул.
-- Ловко сработали, профессионально, сразу видны сноровка и
хватка. Теперь понятно, почему им недосуг было заниматься поисками
Артиста -- мародерством увлеклись.
Мы кое-как собрали остатки своих пожитков. Внезапно Щеглов
хлопнул себя по карману пиджака и вынул из его недр плоскую картонную
коробку.
-- Да, чуть не забыл, Максим, -- сказал он, как-то странно
растягивая слова, -- вчера, рыская по четвертому этажу, я случайно
наткнулся на тайник.
-- На тайник?! -- вскочил я.
-- Да, на тайник. Среди многочисленных весьма полезных вещей --
Кто он? И что означают его последние слова о следах, которые я якобы
баллончиков со слезоточивым и нервнопаралитическим газом,
магнитофонных кассет, около двухсот грамм уже прошедших огранку
алмазов, я обнаружил вот эту коробку. Знаешь, что в ней?
-- Догадываюсь, -- затаив дыхание, ответил я.
-- И что же?
-- Наркотик.
-- Верно. Здесь находится небезызвестный тебе омнопон, целая
упаковка, еще не начатая. Представляешь, какой удар я нанес нашему
любителю ночных инъекций?
-- Еще бы! -- воскликнул я. -- Но почему вы не сказали мне об
этом раньше, Семен Кондратьевич?
-- Ты же помнишь вчерашний день: убийство Потапова, допрос
свидетелей, анонимная записка -- все на нервах, ни минуты свободного
